Николай КАВЕРИН
Мечты обновленцев сбываются: в Москве стали строить храмы с низкими иконостасами
6 марта 2016 года был освящен храм Александра Невского при МГИМО. Внутреннее убранство храма выглядит нетрадиционно: очень низкий иконостас, высотой менее одного метра. Да само слово "иконостас" к этой перегородке неприменимо: на ней нет икон! Как говорят сами неообновленцы, все это делается в миссионерских и учебнопросветительских целях.
Очевидно, что служение с открытым алтарем не даст никакого миссионерского эффекта. Большинство мирян и так уверены, что священник чемто занят у престола. Неужели для того, чтобы узнать, чем именно священник там занят, надо просто упразднить иконостас, как это практиковали обновленцы в 20х годах ХХ столетия и как, повидимому, пытается возродить практику обновленцев нынешнее церковное священноначалие?
С точки зрения обновленцев, в том числе и современных, традиционный высокий иконостас не нужен, ибо он недемократично отделяет одно священство, которое у престола в алтаре, от другого священства, которое не у престола. Везде должно сохраняться равноправие, с которым наличие в Церкви иерархии, иконостаса, "секретных" молитв и прочего — несовместимо и недопустимо, ибо недемократично!
Помимо канонических соображений, в этом характерном для многих обновленцев стремлении служить с низким иконостасом или же с открытыми Царскими вратами содержится духовная болезнь. Они явно не понимают значение иконостаса и потому искажают в своей литургической практике его значение как духовноматериальной границы между пространством алтаря (местом особого Божественного присутствия) и храма (местом собрания народа Божьего). Фактически обновленцы (как старые, так и современные), упраздняя иконостас и Царские врата, оказываются в известном смысле практикующими иконоборцами.
Если же ради туманных "миссионерских целей" изменять все, для того чтобы все было видно и понятно, то нужно служить, как католики мессу — без иконостаса и лицом к народу (так, кстати, в 20х годах ХХ века служил обновленческий епископ Антонин Грановский в Заиконоспасском монастыре). Но тогда мы лишимся того великого богословского и символического смысла всех литургических действий, который вложен в наше богослужение.
Если религиозное сознание православных верующих привыкло окружать особым благоговением то место, где совершается величайшее из таинств — святая евхаристия, то реформаторыобновленцы 20х годов требовали открыть алтарь и даже перенести престол из алтаря на середину храма, чтобы действия священника были видны молящимся. Именно так и совершал богослужения, в частности, епископ Антонин (Грановский) в Заиконоспасском монастыре — выдвинув престол из алтаря на солею.
На "соборе" союза "Церковное возрождение" Антонин говорил: "Народ также требует, чтобы он мог созерцать, видеть то, что делает священник в алтаре во время богослужения. Народу хочется не только слышать голос, но и видеть действия священника. Союз “Церковное возрождение” дает ему требуемое" (Труды первого Всероссийского съезда или собора союза "Церковное возрождение". М., 1925. С. 25).
Антонин (Грановский) рассказывал, как он предлагал в 1924 году верующим похлопотать у власти об открытии одного храма, но с условием: принять русский язык и открыть алтарь. Верующие обратились за советом к патриарху Тихону. Святейший Тихон ответил: пусть лучше церковь провалится, а на этих условиях не берите.
Антонин говорил по поводу высказывания патриарха Тихона: "Посмотрите на сектантов всех толков. Никто не устраивает в своих молельнях скворечников. Все католичество, вся реформация держит алтари отгороженными, но открытыми. Вот эти два наших приобретения — русский язык и открытый алтарь — представляют два наших разительных отличия от старого церковного уклада. Они так претят Тихону, то есть поповству, что он рад, чтобы такие церкви провалились".
Другая обновленческая организация, "Свободнотрудовая церковь" — СТЦ, основанная в 1922 году и ставившая задачу революционного преобразования внутренней и внешней сторон церковной жизни, притом что "Церковь должна принять великий смысл мировой революции, имеющей целью... создание единого бесклассового общества, что отвечает евангельскому идеалу" (Известия ВЦИК. 1922. 2 дек.), требовала упрощения системы богослужения, ликвидации дорогого церковного убранства, а также уничтожения в храмах иконостасов.
Неообновленцы конца 90х годов разделяли мнение своих духовных предшественников начала ХХ века.
Священник А.Борисов: "Когдато, в 20е годы, смелый реформатор епископ Антонин Грановский пытался ввести служение литургии с престолом, поставленным посередине храма, с чтением вслух всем народом евхаристических молитв. Тогда это вызвало насмешки церковных снобов. Но может быть, это не так уж и смешно? Быть может, пройдет какоето время, и наши потомки будут недоумевать, как могло случиться, что... миллионы христиан на много веков были отгорожены иконостасом... Очевидно, настало время подумать о том, не будет ли служение литургии, подобное возобновленному епископом Антонином, способствовать более полному и сознательному участию всех находящихся в храме в евхаристии" (Побелевшие нивы. С. 175–176).
Священник Г.Кочетков: "...я решил для себя принципиальный вопрос — как служить. Я решил: надо служить по совести. Надо мной нет никого (!), я свободен... Все, что я делал, воспринималось как само собой разумеющееся: и русский язык, и отсутствие иконостаса..." (Новая Европа. 1992. № 1. С. 79). "Клир не должен быть отделен от остального народа Божьего, как и алтарь от остальной церкви. Вероятно, этому будет способствовать установление в новых храмах низких иконостасов и служение при отверстых Царских вратах... Неуместны в этом контексте и “тайные” от народа Божьего молитвы... Их надо читать вслух" (Православная община. 1995. № 28. С. 46). "Когда алтарь оказался в храме отдельным помещением, когда высокий иконостас совершенно закрыл его, там стали твориться вещи подчас непотребные" (Православная община. 1995. № 30. С. 73).
Архимандрит Зинон (Теодор) в альманахе "Хрiстiанос" (1996. Вып. V. С. 146) заявлял: "Может быть, это странно будет услышать из уст иконописца, но я бы иконостас и вовсе упразднил" (видимо, без него проще служить латинские мессы с католиками, как это практиковалось в монастыре известного иконописца).
Можно услышать возражение: "Ну ведь в древности не было иконостасов, а если были — то только низкие, и это не считалось обновленчеством!" Вопервых, в традиции Русской Церкви иконостасы были всегда. А вовторых, такой лукавый прием имеет целью добиться желаемых церковных реформ, хитро осуществляемых под благовидным предлогом возвращения к древней традиции. В основу реформы полагается древняя, уже отжившая форма или традиция церковной жизни. Этот прием носит наименование "модернизм через традицию". Ну, например, давайте снесем Московский Кремль в его нынешнем виде ради благого дела сохранения исторического облика центра Москвы, ведь при Иване Калите Кремль выглядел совсем иначе, чем сегодня, вот и давайте восстановим его в первозданном виде! Итак, под лозунгом возвращения к практике древней Церкви обновленцами проводятся все богослужебные реформы.
Чтобы не потакать распространению порочной обновленческой литургической практике под видом миссионерства, можно порекомендовать православным верующим воздерживаться от посещения храмов с низкими иконостасами, по сути своей иконоборческих (церковь Св. Александра Невского при МГИМО, церковь в честь Феодоровской иконы (Феодоровский собор) в СанктПетербурге и др.).
Очевидно, что служение с открытым алтарем не даст никакого миссионерского эффекта. Большинство мирян и так уверены, что священник чемто занят у престола. Неужели для того, чтобы узнать, чем именно священник там занят, надо просто упразднить иконостас, как это практиковали обновленцы в 20х годах ХХ столетия и как, повидимому, пытается возродить практику обновленцев нынешнее церковное священноначалие?
С точки зрения обновленцев, в том числе и современных, традиционный высокий иконостас не нужен, ибо он недемократично отделяет одно священство, которое у престола в алтаре, от другого священства, которое не у престола. Везде должно сохраняться равноправие, с которым наличие в Церкви иерархии, иконостаса, "секретных" молитв и прочего — несовместимо и недопустимо, ибо недемократично!
Помимо канонических соображений, в этом характерном для многих обновленцев стремлении служить с низким иконостасом или же с открытыми Царскими вратами содержится духовная болезнь. Они явно не понимают значение иконостаса и потому искажают в своей литургической практике его значение как духовноматериальной границы между пространством алтаря (местом особого Божественного присутствия) и храма (местом собрания народа Божьего). Фактически обновленцы (как старые, так и современные), упраздняя иконостас и Царские врата, оказываются в известном смысле практикующими иконоборцами.
Если же ради туманных "миссионерских целей" изменять все, для того чтобы все было видно и понятно, то нужно служить, как католики мессу — без иконостаса и лицом к народу (так, кстати, в 20х годах ХХ века служил обновленческий епископ Антонин Грановский в Заиконоспасском монастыре). Но тогда мы лишимся того великого богословского и символического смысла всех литургических действий, который вложен в наше богослужение.
Если религиозное сознание православных верующих привыкло окружать особым благоговением то место, где совершается величайшее из таинств — святая евхаристия, то реформаторыобновленцы 20х годов требовали открыть алтарь и даже перенести престол из алтаря на середину храма, чтобы действия священника были видны молящимся. Именно так и совершал богослужения, в частности, епископ Антонин (Грановский) в Заиконоспасском монастыре — выдвинув престол из алтаря на солею.
На "соборе" союза "Церковное возрождение" Антонин говорил: "Народ также требует, чтобы он мог созерцать, видеть то, что делает священник в алтаре во время богослужения. Народу хочется не только слышать голос, но и видеть действия священника. Союз “Церковное возрождение” дает ему требуемое" (Труды первого Всероссийского съезда или собора союза "Церковное возрождение". М., 1925. С. 25).
Антонин (Грановский) рассказывал, как он предлагал в 1924 году верующим похлопотать у власти об открытии одного храма, но с условием: принять русский язык и открыть алтарь. Верующие обратились за советом к патриарху Тихону. Святейший Тихон ответил: пусть лучше церковь провалится, а на этих условиях не берите.
Антонин говорил по поводу высказывания патриарха Тихона: "Посмотрите на сектантов всех толков. Никто не устраивает в своих молельнях скворечников. Все католичество, вся реформация держит алтари отгороженными, но открытыми. Вот эти два наших приобретения — русский язык и открытый алтарь — представляют два наших разительных отличия от старого церковного уклада. Они так претят Тихону, то есть поповству, что он рад, чтобы такие церкви провалились".
Другая обновленческая организация, "Свободнотрудовая церковь" — СТЦ, основанная в 1922 году и ставившая задачу революционного преобразования внутренней и внешней сторон церковной жизни, притом что "Церковь должна принять великий смысл мировой революции, имеющей целью... создание единого бесклассового общества, что отвечает евангельскому идеалу" (Известия ВЦИК. 1922. 2 дек.), требовала упрощения системы богослужения, ликвидации дорогого церковного убранства, а также уничтожения в храмах иконостасов.
Неообновленцы конца 90х годов разделяли мнение своих духовных предшественников начала ХХ века.
Священник А.Борисов: "Когдато, в 20е годы, смелый реформатор епископ Антонин Грановский пытался ввести служение литургии с престолом, поставленным посередине храма, с чтением вслух всем народом евхаристических молитв. Тогда это вызвало насмешки церковных снобов. Но может быть, это не так уж и смешно? Быть может, пройдет какоето время, и наши потомки будут недоумевать, как могло случиться, что... миллионы христиан на много веков были отгорожены иконостасом... Очевидно, настало время подумать о том, не будет ли служение литургии, подобное возобновленному епископом Антонином, способствовать более полному и сознательному участию всех находящихся в храме в евхаристии" (Побелевшие нивы. С. 175–176).
Священник Г.Кочетков: "...я решил для себя принципиальный вопрос — как служить. Я решил: надо служить по совести. Надо мной нет никого (!), я свободен... Все, что я делал, воспринималось как само собой разумеющееся: и русский язык, и отсутствие иконостаса..." (Новая Европа. 1992. № 1. С. 79). "Клир не должен быть отделен от остального народа Божьего, как и алтарь от остальной церкви. Вероятно, этому будет способствовать установление в новых храмах низких иконостасов и служение при отверстых Царских вратах... Неуместны в этом контексте и “тайные” от народа Божьего молитвы... Их надо читать вслух" (Православная община. 1995. № 28. С. 46). "Когда алтарь оказался в храме отдельным помещением, когда высокий иконостас совершенно закрыл его, там стали твориться вещи подчас непотребные" (Православная община. 1995. № 30. С. 73).
Архимандрит Зинон (Теодор) в альманахе "Хрiстiанос" (1996. Вып. V. С. 146) заявлял: "Может быть, это странно будет услышать из уст иконописца, но я бы иконостас и вовсе упразднил" (видимо, без него проще служить латинские мессы с католиками, как это практиковалось в монастыре известного иконописца).
Можно услышать возражение: "Ну ведь в древности не было иконостасов, а если были — то только низкие, и это не считалось обновленчеством!" Вопервых, в традиции Русской Церкви иконостасы были всегда. А вовторых, такой лукавый прием имеет целью добиться желаемых церковных реформ, хитро осуществляемых под благовидным предлогом возвращения к древней традиции. В основу реформы полагается древняя, уже отжившая форма или традиция церковной жизни. Этот прием носит наименование "модернизм через традицию". Ну, например, давайте снесем Московский Кремль в его нынешнем виде ради благого дела сохранения исторического облика центра Москвы, ведь при Иване Калите Кремль выглядел совсем иначе, чем сегодня, вот и давайте восстановим его в первозданном виде! Итак, под лозунгом возвращения к практике древней Церкви обновленцами проводятся все богослужебные реформы.
Чтобы не потакать распространению порочной обновленческой литургической практике под видом миссионерства, можно порекомендовать православным верующим воздерживаться от посещения храмов с низкими иконостасами, по сути своей иконоборческих (церковь Св. Александра Невского при МГИМО, церковь в честь Феодоровской иконы (Феодоровский собор) в СанктПетербурге и др.).