Шереметев С.Д. Домашняя старина. М.: Изд­во Гос. публ. ист. б­ки России, 2016.

В 1910 году читатели с интересом познакомились с воспоминаниями историка, коллекционера, крупнейшего землевладельца графа Сергея Дмит­риевича Шереметева (1844–1918), представителя знаменитого дворянского рода, где автор нарисовал красочную картину жизни своего отца — графа Дмитрия Николаевича Шереметева (1803–1871, сын графа Н.П. Шереметева и Прасковьи Ивановны Ковалевой, по сцене Жемчуговой, бывшей крепостной актрисы театра), и деда — графа Николая Петровича Шереметева (1751–1809), обер­ка­мергера Павла I и Александра I, основателя Странноприимного дома в Москве. В настоящее время, учитывая ценные исторические сведения, приводимые в воспоминаниях, они переизданы Государственной публичной исторической библиотекой в рамках серии "Вглядываясь в прошлое".
Граф Сергей Дмитриевич вписал достойную страницу в историю своего рода. Получив домашнее образование и выдержав экзамены при Пажеском корпусе, он в 1863 году в чине корнета поступил на службу в Кавалергардский полк, а в 1868 году в чине ротмистра был назначен адъютантом цесаревича — великого князя Александра Александровича, будущего императора Александра III. В том же году граф женился на Екатерине Павловне Вяземской (1849–1929), дочери Павла Петровича Вяземского, внучке и наследнице Петра Андреевича Вяземского. Граф участвовал в Русско­турецкой войне 1877–1878 годов в составе Рущукского отряда, которым командовал будущий император Александр III; был награжден орденом Св. Владимира 3­й степени с мечами. В 1881 году граф стал флигель­адъ­ютантом импе­ратора Александра III. Будучи старшим в графском роду Шереметевых, Сергей Дмитриевич владел подмос­ков­ными имениями Кусково, Михай­ловское, Введенское, Остафьево. Его значение как общественного деятеля проявилось уже в 1885 году, когда граф был избран московским губернским предводителем дворянства, а в 1900 году он стал членом Государст­венного совета. Обладая музыкальным талантом, граф в период с 1883 по 1894 год состоял начальником Придворной певческой капеллы. Он вел широкую благотворительную деятель­ность, являлся попечителем Дома императрицы Александры Федоровны для призрения бедных в Санкт­Петербурге, был членом Совета Лицея, в память цесаревича Николая, и многих других учреждений. Современникам граф был также известен как автор многих исторических трудов по истории Москвы и истории подмосковных усадеб. На свои средства С.Д. Шереметев подготовил и издал русские летописи, грамоты, писцовые книги, исторические акты, в том числе рукописи из семейного архива, 12 томов сочинений П.А. Вяземского, "Остафьевский архив князей Вяземских" (т. 1–5), "Переписку и бумаги графа П.Б. Шереметева 1704–1722 годов", "Архив села Кус­ково" и др., а с 1890 года граф состоял почетным членом Императорской академии наук.
В своих воспоминаниях С.Д. Шереметев записал по памяти рассказы отца о родственных связях Шереметевых, об отношении мужских представителей рода к государственной службе и воспитании нового поколения старинного рода, к которому относились он сам и его брат граф Николай Дмитриевич Шереметев (1839–1843). В посвящении С.Д. Шереметев отметил: "В отце моем сказалась преемственность, основанная на крепких семейных преданиях, которая и составляла всю силу прежних поколений. Отречение от них равносильно измене коренным основам нашего рода. Отец был верным и неизменным хранителем этой древнерусской нерушимой основы".
Шереметевы не мыслили себя без служения Отечеству, на воротах своего дворца они установили герб со словами "Бог сохраняет все!", и в течение нескольких столетий российские монархи высоко ценили их службу. "Когда родился мой старший брат Николай, — писал в воспоминаниях Сергей Дмитриевич, — его восприемником был император Николай Павлович, а восприемницею — бабушка Варвара Петровна Шереметева. Государь был приветлив и благоволителен. Отец, всегда особенно ценивший всякое царское внимание, сохранил бокал, из которого пил государь, и сделал на нем надпись: “Крестили в нашей домовой церкви”".
В 1849 году маленький Сергей Шереметев потерял мать — скончалась графиня Анна Сергеевна Шереметева. Надеясь, что новая супруга заменит детям мать, граф Дмитрий Николаевич женился вторично, но брак с А.Г. Мельниковой был неудачным. Последние годы жизни Дмитрий Николаевич жил отдельно от супруги, в Кускове. Нужно отметить, что после смерти отца графу Сергею Дмитриевичу по завещанию в качестве майората (неделимого имущества, передающегося старшему в роду) отошло только имение Михайловское, все остальное он приобрел у сонаследников, выкупая имения по долговым распискам.
Воспоминания рисуют облик ушед­шего на покой, погруженного в прошлое графа Дмитрия Николаевича — именно таким запомнил С.Д. Шереме­тев отца: "Мой отец был довольно тяжел на подъем и любил сидеть дома. Особенно любил я видеть отца в свете, на каком­нибудь дипломатическом вечере. Встречался он тогда с людьми своего поколения, иногда находил приятелей и старых товарищей, и эти встречи его оживляли. Он любил держаться в стороне, в наблюдательном положении".
Граф подробно остановился на со­ставе коллекций оружия, икон, картин в его собрании, а также на утратах: "Сохранилось и любопытное собрание музыкальных рукописных произведений прошлого столетия, в переплетах того времени. Много вещей утратилось в доме; так, не осталось ни одной виолончели деда, ни одной отцовской трубки (сам он не курил никогда, но держал трубки для друзей). Говорят, янтари были особенно хороши. Всего непонятнее — это исчезновение всей переписки фельдмаршала с Петром Великим, не говоря уже о других драгоценных исторических бумагах, сберегавшихся в особом красном ларце и опись которым сохранилась".
Граф Сергей Дмитриевич имел большую семью и рассчитывал, "сознательно озираясь на прошлое и в чаянии светлого будущего, пусть выступит молодое поколение — на служение Родине, навстречу радостям и испытаниям жизни".

Дневник князя императорской кро­ви Гавриила Константиновича. 1897–1916 годы. М.: ООО "Буки Веди", 2016.

В серии "Бумаги Константиновичей Дома Романовых" вышел том, содержащий полный текст дневника князя императорской крови Гавриила Константиновича за период с 1897 по 1916 год.
Рукопись дневника хранится в Государственном архиве Российской Фе­дерации, в фонде отца князя Гавриила — великого князя Константина Константиновича, известного поэта, подписывавшего свои произведения криптонимом К.Р. До сих пор дневник Гавриила Константиновича не публиковался и был мало известен широкому кругу исследователей.
Первая тетрадь дневника относится к 1897 году, когда князь решил описать свою поездку в Москву, на коронацию императора Николая II и императрицы Александры Федоровны, которая состоялась в 1896 году. В эмиграции князь почти дословно воспроизвел свои дневниковые записи в воспоминаниях, изданных в Нью­Йорке в 1955 году[1].
Вторая тетрадь дневника посвящена 1899 году и содержит не только записи о времяпрепровождении князя и его старшего брата Иоанна Константиновича, но и многочисленные рисунки офицеров российской армии в обмундировании, исполненные для 12­летнего юноши.
Как и всех мужских представителей дома Романовых, князя готовили к военной карьере, и военная служба привлекала его с детства. Несмотря на то что здоровье Гавриила Константиновича было значительно ослаблено перенесенным в детстве брюшным тифом, князь успешно окончил курс кадетского корпуса, числясь в Первом московском корпусе, обучался в привилегированном военном училище Российской империи — Николаевском кавалерийском училище. Затем вместе с братом Олегом прослушал курс в Императорском Александровском лицее, а позднее, уже обладая фронтовым опытом, учился в Военной академии.
Князь Гавриил не сразу приучил себя делать регулярные записи. Можно допустить, что некоторые тетради дневника не сохранились. Однако князь сам указал в тексте, что делал весьма значительные перерывы — порой они длились несколько лет.
С 1905 по 1907 год князь вместе со старшим братом Иоанном поступил в Николаевское кавалерийское училище. Гавриил Константинович окончил училище в 1907 году по 1­му разряду, был произведен из портупей­юнкеров в корнеты и вышел в 4­й эскадрон лейб­гвардии Гусарского полка. В дневнике князь подробно описал производство в офицеры и радость родителей, увидевших своих старших сыновей вступившими во взрослую жизнь. 6 января 1908 года князья принесли военную присягу как флигель­адъютанты. Этот знаменательный день на всю жизнь остался в памяти Гавриила Константиновича, поэтому описание этого события занимает несколько страниц дневника.
Получив военное образование, князь Гавриил вышел в лейб­гвардии Гусарский полк, куда позднее были зачислены его два младших брата — Олег и Игорь. Начало службы в полку, поход в его составе на театр военных действий Первой мировой прервали дневниковые записи Гавриила Конс­тантиновича. Вернувшись к ведению дневника 1 января 1916 года, князь кратко перечислил все значимые для него и всех Константиновичей события: "Прошло почти 9 лет с тех пор, как я не пишу в этом дневнике и вообще не пишу дневник. За это время я успел пройти курс Лицея и побывать на войне, которая еще и посейчас продолжается. Не стало Анмама, Павки, Папа и Олега. Иоанчик женился, а Татиана вышла замуж и уже овдовела. Бедный ее Костя убит этим летом на войне. Да будет во всем Воля Божья!!! Я тоже женился, но, к сожалению, только гражданским браком, на Антонине Рафаиловне (Степанович) Нестеровской. Мы с ней сошлись 9 апреля 1912 года в Монте­Карло, а 18 мая обручились секретно на квартире ее дяди Степана Васильевича Нестеровского, чтобы благословить и закрепить наш союз. Нынче осенью я отчислился из полка в Свиту Его Императорского Величества, п[отому] ч[то] по слабости здоровья не могу нести строевую службу. В настоящее время я ничего не делаю, но собираюсь готовиться в Академию Генерального Штаба".
Со страниц дневника его автор предстает как заботливый сын, любящий и преклоняющийся перед родителями, особенно отцом, "дорогим Папа". Всегда послушный воле родителей, он тайно обручился с балериной Мариинского театра Антониной Нестеровской, обвенчался с ней в 1917 году и прожил с ней вплоть до кончины "любимой Нины" в 1950 году, которая приложила все усилия, чтобы освободить мужа из заключения в революционной России.
Князь постоянно уповал в своих действиях, даже обыденных, только на Бога. С детства его воспитывали в строго религиозном духе, и, судя по дневнику, набожность князя была истинной, не напускной. Отсюда отношение к государю и царской власти как данной от Бога. Князь писал в дневнике 1916 года: "Верю, что Vouloir, c’est pouvoir[2], Sempre avanti[3], всегда вперед, но только на Бога, без Бога ни шагу. Вздор утверждают люди, думая, что к Господу нельзя обращаться с житейскими мелочами. Обращаться к Нему следует всегда, и всегда помнить, что без него не сделаешь ни шагу, и так, с Богом, вперед, на пользу Вере, Царю и Отечеству".
Наблюдая изменение взаимоотношений внутри императорского дома, князь с горечью писал: "Я плакал, читая про кончину А[лександры] Н[ико­лаевны][4]. Какой она была дивный человек, и какие дивные отношения были тогда в Семействе. А что теперь — все распадается, это горько и обидно! Но ведь это естественно и, может быть, неизбежно".
Дневник Гавриила Константиновича не только содержит огромное количество сведений, но и является своего рода образчиком языка молодежи того времени, помогает составить психологический портрет представителя верхушки Российской империи, с его чаяниями, мировосприятием и верой.
Судьба князя сложилась счастливее многих его родственников: три брата Гавриила — Иоанн, Константин и Игорь были убиты под Алапаевском в 1918 году; брат Олег погиб в 1914 году на фронте, дядя, великий князь Дмитрий Константинович, был расстрелян в 1919 году. Князю Гавриилу удалось эмигрировать сначала в Финляндию, затем во Францию. 15 мая 1939 года великий князь Владимир Кириллович, провозгласивший себя главой императорского дома, пожаловал князю Гавриилу Константиновичу титул великого князя.
Гавриил Константинович жил воспоминаниями о прекрасном прошлом, где статус играл решающую роль, и известие о великокняжеском титуле было огромной радостью для него. Великий князь Гавриил Константинович скончался 28 февраля 1955 года и был погребен на кладбище Сен­Женевьев­ де­Буа под Парижем.

Александр Алексеевский

В современной России любят придумывать праздники. Все уже привыкли к тому, что очередное шумное начинание нужно для "отмывания" денег. Как правило, подобные нелепые инициативы со стороны властей быстро сходят на нет за ненадобностью и из­за полного безразличия к ним народа. Но есть и совсем иные явления в России. К примеру, Солоухинский праздник, который каждый год проходит в родном селе писателя Алепине.
В апреле 1997 года здесь были проведены первые Солоухинские чтения. А официально этот праздник стал проходить только со следующего, 1998 года. И жива эта традиция до сих пор.
Почти 20 лет сюда на Владимирскую землю 14 июня приезжают люди, чтобы отметить день рождения выдающегося русского писателя Владимира Алексеевича Солоухина. Вспомнить его самого, поговорить о его творчестве, поделиться планами, услышать музыку, поддержать молодых, тех, кто только вступает на литературные мост­ки. И обязательно сходить на тихое деревенское кладбище, где в тени сосен — могила Владимира Алексеевича. А потом вернуться на праздник в Алепино. Здесь все по­родственному просто. Эстрада под сенью лип, деревянные подмостки, скамейки рядом с домом писателя. А недалеко вдоль проселочной дороги на прилавках — книги, местные сувениры, сладости. Народу собирается много, кто приезжает на машинах, кто — в автобусах. Местные владимирские власти поддерживают праздник, но, к сожалению, даже в Год литературы никто не задумался о том, чтобы придать ему государственный статус. Многолетним благотворителем и организатором Солоухинских чтений является Фонд "Энциклопедия Серафима Саровского" во главе с его председателем Михаилом Мендосой. Но его усилий недостаточно, хотя честь ему, хвала и благодарность.
У нас по­прежнему прокладывают асфальтированные дорожки там, где никто не ходит, а на народные тропинки не обращают внимания. А стоило бы! Хотелось все­таки, чтобы в 2017­м, в год 20­летия со дня ухода Владимира Солоухина, проснулись бы Министерство культуры РФ, Союз писателей России, Литературный институт, Фонд Славянской письменности и многие другие организации. Ведь творчество Владимира Алексеевича неразрывно связано с великой русской литературой, жизнью народа. И если все это помнится и бережется людьми, грех не поддержать эту традицию на высоком государственном уровне.