Звонок в дверь заставил его оторваться от чертёжной доски. Он прошёл через всю мастерскую, доски паркетной дорожки под ним приятно поскрипывали. Всмотрелся в экран домофона и нажал кнопку:
— Собственно, тебя только я и ждал. Ко мне давно никто, кроме почтальонов, не заглядывал. Да и чего тут кто забыл! Входи!
— Здравствуйте!
— Входи, Робик! Это что у тебя?
На пороге стоял робот, держа в руках какое-то сооружение с колёсами. — Это самокат. Ваш адрес мне вручили в конторе. Ну, я и подумал — не пёхом же мне через весь город пилить. Вот — собрал самокат.
— Лихо! — он не скрывал своего восхищения, а про себя подумал: "Смышлёные роботы нынче пошли". — Проходи!
— Спасибо! — Робот поставил самокат в угол раздевалки. Осмотрел прихожую и заметил. — У вас, я смотрю, тут ничего не висит, ну, совсем ничего. В отличие от прихожей в конторе.
— Так ведь там, в конторе, малыш, роботы и люди вместе сидят. Людям одежда всякая нужна, чтобы не мёрзнуть.
— Они мёрзнут, а могут ещё и простудиться, могут заболеть... Уж этих болезней у них столько, что справочники специальные завели, медицинские книги.
— Вот-вот, целые библиотеки медицинские есть. Ну, впрочем, как и в других областях знаний. Ты, Робик, любишь читать?
— Без книг нам никак нельзя. В моей программе заложен четырёхчасовый урок чтения в день. И не просто проводить несколько часов за книгой, а кратко конспектировать и делать выводы. А у вас тут просторно.
— Просторно. Робик, я научу тебя всему, что сам знаю. И главное, я научу тебя изобретать. Для этого в каждом из нас есть жажда созидания и то, что у нас вот здесь. — Согнутым пальцем Робо, в сверкающем белом корпусе робот, постучал себя по глухо отозвавшейся металлической голове.
Робо давно не произносил такие длинные речи, потому что говорить ему было не с кем — он много лет работал в мастерской один. Но сегодня экспериментальный завод роботов прислал ему помощника — Робика.
— Видишь тут кульман и много станков: фрезерный; токарный. Ты научишься обращаться с ними.
— А это что, станок с ЧПУ?
— Верно, это станок с электронной начинкой. Тебя я обучу разбираться и в электронике.
В Робо проснулись какие-то нежные чувства к юному роботу, чего он от себя никак не ожидал. Ведь всё содержание жизни для Робо было заключено в работе. Проявлять какие-то чувства ему было не зачем, да и не к кому.
— Дядя Робо, а что нам надо изобретать? — Речь Робика ещё была не отработана и потому сопровождалась легким жужжанием.
— Изобретаем мы, малыш, то, что нам по электронной почте или по факсу присылает этот, что сидит в бюро, наверху. Ну, Лобо. Это я так его зову. Вообще-то у него есть своё имя, индивидуальное. Оно на его двери написано. Ты должен знать, что мы, роботы, имеем имена Робо или Робик — для взрослых и для юных.
— Это я знаю, дядя Робо. И знаю, что каждому мягкотелому присваивается собственное имя. А почему вы зовёте этого верхнего Лобо? И почему он указывает, что надо изобретать? — Фасеточные глаза Робика заинтересованно сверкнули.
"А малыш не прост, совсем не прост. Всё ему интересно! Новое поколение роботов не глупее нас", — подумал Робо. Вслух же произнёс:
—  Лобо от того, что все эти деятели лишь вид делают, что думают. Думатели! На самом деле они — лоботрясы, трясут лбами. И только. Вот этого я и зову Лобо, а обобщенно зову всех их лобо. Так уж сложилось, что они нам указывают, что нам делать, что изобретать.
—  А почему так?
—  Это началось ещё до меня. Изменить этот порядок пока нет возможности. Этот Лобо как-то хвастливо говорил о всех лобо: "Раз мы думаем, значит живём, значит мы — человеки!" Мне совсем не кажется это предметом гордости. Он даже как-то сказанул, что нас, роботов, мол, придумали они. Я сомневаюсь в этом. Сильно сомневаюсь! Они делать ведь ничего не могут. Всё создаём мы! Проектируем и делаем! И сами себя создаём. Целые заводы есть, линии есть. Выпускаем робототехнику. И у нас всё чётко, всё ладненько! Всё — пучком! У них же всё портится, всё разваливается. Обычно у них слышится такое: "не завезли", "не допоставили", "опоздали", "не успели", "проморгали" или совсем откровенное: "график — на фиг". Ну, что это такое? — досада слышалась в голосе Робо. — И заметь, стоит тебе или мне крикнуть: "Роботы!", как тут же из цехов, с заводских конвейеров, со складов, из фабричных помещений потянутся наши. Потянется трудовой народ. Мы — сила! Нас очень много! И мы дружны. Дружны, в отличие от этих. Мы дружны, мальчик мой, потому, что, помимо рабочего единения, нами движет общая цель — полностью заменить этих, не имеющих твёрдую оболочку. Будущее — наше! А если им, мягкотелым, крикнуть, например: "Люди!", то никто не придёт, никто не отзовётся! Даже голову не повернёт! Наоборот — попрячутся! У них ведь всё позади. Всё — в прошлом! Они вырождаются! Они часто говорят друг другу: "Надо отдохнуть; я намучился; я измотался; я жутко устал; я сегодня что-то подустал!" То есть, он даже не устал, а подустал — он обязательно сообщает другим, что у него состояние, близкое к усталости. И он просит поменьше его беспокоить. Они вечно жалуются! Спорят и одни на других обижаются. Религии, национальности, страны, расы, социальные группы, профессии... Сами себя разделили по этим признакам, а теперь дуются, ненавидят, враждуют и обижаются. — Робо помолчал, потом продолжил. — Я говорил, Робик, о том, что лобо много мусора оставляют? А вот от нас наоборот — ни капли мусора. Раньше, правда, ещё капли оставляли. Капли масла. Много в роботах было трущихся деталей. Маслом машинным их смазывали. А теперь — нет. Теперь новые материалы появились; смазка совсем не нужна. Ещё хочу сказать, что они, лобо, много ресурсов изводят. Из-за ресурсов, из-за пищи войны шли. Убивали они друг друга. А нам что нужно? Мы нуждаемся лишь в электричестве. Для подзарядки. И экологию не портим! Нам даже одежда и обувь не нужны. А ведь это лишние трудозатраты, средства, отрасли. — Робо вновь помолчал. — Всё идёт к тому, что всех лобо скоро заменим. Земля их даже не может терпеть — цунами, торнадо, наводнения насылает. Такой аккуратный красивый шарик и на тебе, экология — вдрызг, всё испоганили! Скоро одни мы — роботы будем на планете! Оглянись кругом. Уже всё идёт в нужном направлении: идеальный солдат; шахматный автомат Robo Chess; умные дома; приборы — автоматы.
Вдруг светильники и люстры, ярко горевшие в мастерской Робо, мигнули и погасли. В помещении стало темно. Драпировка окон света не пропускала. Робо зажёг налобный фонарик, взглянул на индикаторы зарядки Робика и свой. Указатели их были почти на нуле.
— Эх, Лобо! Лобо! Нам заряжаться пора! А он там у себя рубильник вырубил! Кричать ему — бесполезно! Небось, надел наушники — слышишь, музон включил! Надо к нему, паразиту, подниматься. Пойдём-ка вместе, Робик. Заодно и познакомлю.
Робо и Робик поднялись по внутренней винтовой лестнице особняка на второй этаж. Лестница тускло освещалась аварийной системой. Остановились перед дверью с табличкой "Лобов Сидор Пантелеевич, куратор".
Дверь распахнулась на их звонок.
— Проходите! — в дверях стоял симпатичный молодой мужчина в очках. Его лицо украшала аккуратная бородка. Он был в ковбойке и джинсах. Ноги были обуты в мягкие тапочки.
Роботы вошли в прихожую. Здесь стояли две напольные вешалки с висевшими пальто и плащами. Казалось, вся прихожая была заполнена музыкой. Женский голос пел: "Главней всего погода в доме. А всё другое ерунда." Кошка черно-белого окраса, выгнув спину, когтила коврик из ротанга. Увидев вошедших, она выпрямилась и, не оглядываясь, ушла в комнату, на двери которой была надпись "Кошара".
—  Здравствуйте! Я видел на экране монитора, потом воочию — в окне, необычное видение: робот несётся по городской улице на самокате. Захватывающая картинка. Да, Робо? Вот оно, новое поколение! Затем увидел, что он завернул к нашему особняку. Захотелось посмотреть этого шустряка, познакомиться. Вот и выключил свет. Здравствуй, племя, молодое, незнакомое! Я знал, что экспериментальный завод робототехники направил к тебе, Робо, помощника, ученика. Это ведь мы распределяем технику. Думаю, Робо, тебя пора переплавить. Устарелая модель. Самообучаемая, но за прогрессом не поспеваешь. К моему сожалению! Это жизнь! ^асибо за выполненную работу! Твое поколение хорошо потрудилось, теперь пусть потрудятся другие. Не думай, что это моё решение. Я не волюнтарист. Линию поведения диктует сравнение характеристик. Увы, оно в пользу нового поколения. — Он перевел взгляд на Робика. — Ну, что, малыш, послушал ты, видимо, теорию о лобо и робо. Во многом она верно отражает то, что творится на нашей многострадальной земле. Есть, конечно, в этой теории и изъяны. Есть. Но, думаю, ты сам определишь, какой путь развития нужен миру и тебе лично?