Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

НИКИТА БРАГИН


Никита Юрьевич Брагин родился в 1956 году в Москве. Окончил Москов­ский государственный университет. Доктор геолого-минералогических наук, ведущий научный сотрудник Геологического института РАН. Автор большого количества научных работ по геологии и палеонтологии, а также шести поэтических книг. Публиковал стихи в московских и зарубежных журналах. Победитель ряда творческих литературных конкурсов в Интернете. Член Союза писателей России. Живет в Москве.


ДОГОРАЮЩЕЕ СЛОВО, ТАЮЩЕЕ ПЕНИЕ


МОРОЗНОЙ ЗИМОЙ

Вельможная щедрость морозной зимы,
роняющей белую шубу
на кладбищ квадраты, на свалок холмы,
на ржавые рельсы и трубы…
Захочешь — исчисли ее январи,
сумеешь — о звездах ее говори,
разжав посиневшие губы.

Не слышит она разговоров людских,
не помнит она пустословий,
присыплет порошей и эти листы
опавших страстей и любовей,
а сердце стучит все сильней и сильней,
туманится свет городских фонарей,
а тени в снегу все лиловей.

Спешу что есть силы, молюсь на ходу,
вдохнув обжигающий иней,
смахнув со слезами ночную звезду,
пропавшую в снежной перине…
Как бабы и крепости детской поры,
во прах ледяной разлетелись миры,
развеялись пылью в пустыне.

Исчезли, умолкли, и вновь родились
узлами стихий и созвучий!
Взываю из клетки — творись и продлись,
мой выкрик, мой приступ, мой случай!
Мое заблуждение, звонкая ложь,
мой старый червонец, затертый, как грош,
мой воздух, и льдистый, и жгучий…


АПОКРИФ

Проходил селом богатым Спас, а с ним апостолы, —
был в тот день великий праздник, колокольный звон.
Все село тогда молилось, пели алконостами
литургийные стихиры, праздничный канон.

А когда накинул вечер покрывало мглистое,
все сельчане собирались у огней лампад,
и внимали благодати, и молились истово,
и горел закатным златом тихий листопад.

Но не слушал Спас молитвы, не стоял во храме Он,
а сидел в избушке старой на краю села,
где над маленьким ребенком голубицей раненой
пела песенку сестренка, пела и звала…

И апостолы внимали, словно откровению,
и сложили в красный угол хлебы и гроши
догорающему слову, тающему пению,
незаученной молитве, голосу души.


САМОВАР

Иван Иваныч, самовар,
пузатый витязь в медных латах,
могучий стан, горячий пар —
почто не во главе стола ты?

От века в нашей стороне
с тобою пили и едали —
недаром на твоей броне
теснятся оттиски медалей.

Иван Иваныч, светлый царь
витрины тульского музея!
Здесь гости добрые, как встарь,
с восторгом на тебя глазеют,

но им неведом тонкий дух
черносмородиновых листьев,
и не улавливает слух
на пир сзывающего свиста…

Вернись, былинный богатырь,
воспетый Вяземским и Хармсом,
ведь пол-Европы и Сибирь —
твое наследственное царство,

и славься за столом простым
владыкою блинов и чая,
Отечества смолистый дым
с водою ключевой венчая!


РЕКА

Неси меня, река, на север уноси
извилистым путем вдоль ветреного яра,
к малиновым волнам кипрейного пожара,
в девическую грусть березовой Руси.

Неси меня, река, сквозь нестеровский лес,
промеж холмистых гряд, где удит рыбу инок,
где утренник звенит на хрупких иглах льдинок,
и в облаках заря, как золотой обрез.

И дальше, в холода, вдоль пустозерских ям,
по бледной ширине Большеземельской тундры,
где облака плывут, как снеговые кудри,
и ветер их стрижет и гонит по полям…

Такой простой пейзаж — одна горизонталь,
насколько видит глаз, от моря до заката,
все выражено в нем с открытостью плаката, —
седеющая сталь, безмерная печаль.

И чувствуешь, как жизнь сливается с рекой,
и замедляет ход в извилистых протоках…
Подернулась вода вечерней поволокой…
Туман и тишина, пространство и покой.