АФГАНСКАЯ ВОДА

Она была густой и горькой,
Как доля наша, как беда,
Обильно сдобренная хлоркой
Вода. Афганская вода.

А мне казалось, слаще нету.
И наливая через край,
Я пил два года воду эту
В долине смерти — Келагай.

С кяриза, годную едва ли,
Я пил, рискуя заболеть.
И из ручья на перевале
Со льда, зеленую, как медь.

Она гасила бред несвязный,
Спасала тело в смертный зной.
Вода — она бывает разной,
Как те, кто пил ее со мной.

И той воды частица, малость
Всех перевалов и застав,
Войдя однажды, в нас осталась,
Слезами став и кровью став.



СВИДАНИЕ

Боброва тихая окраина.
Из окон видно за версту,
Как поезд, вскрикивая ранено,
Ползет по старому мосту.

Надменно маятник качается, —
Ему до нас и дела нет.
А жизнь идет, жизнь не кончается,
И вновь весна, и вновь рассвет.

И ты со мной! Желать ли лучшего?
Судить о прошлом да рядить.
Ты приняла меня, заблудшего,
Чтоб обогреть и проводить.

И снова ждать с надеждой малою…
И я целую, гладя прядь,
Не молодую и не старую,
А ту, что ягодка опять.

Я, гость ночной и не загаданный,
Тебе от дальних берегов,
Принес в ладонях запах ладанный,
А в сердце золото волхвов.

И в чаше древней и таинственной —
Вино, как жертвенную кровь,
Тебе, желанной и единственной,
За веру, верность и любовь!


* * *

Теплом навеянный и скукой,
Внезапный сон неодолим.
Из пальцев выскользнет, со стуком,
Раскрытый томик братьев Гримм.

И тени сгрудятся, пугая
Чужой, придуманной виной.
И снова книга, но другая,
Раскроется передо мной.

Страницы древние листая,
Прочту заклятие в конце.
И шерсть звериная, густая,
Пронижет кожу на лице.

Загнутся ногти, отрастая,
Взыграют впалые бока
И зов услышав, волчья стая
Во мне признает вожака.

И вмиг примчит, и так случится,
Уже не чувствуя врага,
Со мной матерая волчица
Сбежит в январские луга.

Взрыхляя лапами, с налета,
Снегов алмазные парчи —
И будет дивная охота
С веселой свадьбою в ночи…

Скользнет заря по окнам двушки,
Очнусь один, не клят не мят.
Лишь клочья шерсти на подушке,
Меня смутят и удивят.


КРУЧЕНАЯ

Как, объевшись беленой,
Муж просил на Троицу:
"Господи, заступник мой,
Дай мне успокоиться!
Женушка-распутница
В дурь оделась полную,
Подари мне спутницу
Тихую да скромную.
Нашу, деревенскую,
Чтоб немного окала.
Ела булки "венские"
И сидела б около.
Ревностью не мучала,
По субботам парила,
Чтоб глаза наглючие
На других не пялила".

Бог сказал сконфуженно:
"Просьба принимается…"
Года нет, а суженый
Бьется лбом и кается:
"Ох, эти приличные,
Что боятся шороха.
Чересчур тепличные —
Ни огня, ни пороха.
Боже, просьба личная,
Отыграй в обратную:
Забери приличную,
Возврати развратную.
Буду ее тенью я.
И с напором пристава,
Лет до ста, не менее,
Надрываться истово.
Ласками измученный,
Стану в тихой радости,
Со своею крученой
Дожидаться старости!".


ТРИСТАН И ИЗОЛЬДА

Среди морозных облачных прорех
Плывет луна, как парусник к Тристану…
В один из дней на землю ляжет снег,
В один из тех, когда я ждать устану.

Когда глаза, ослепшие на треть,
От горьких дум и бытового пьянства,
Уже не смогут пристально смотреть,
С немой мольбой, в межзвездное пространство.

Где в ледяной, безмолвной пустоте
Горят спирали призрачного тока.
Где и друзья, и недруги — все те,
Кого я знал и кто ушел до срока.

И ты меж них, прозрачный лик склоня,
Ткешь Божий образ нитью голубою.
Скажи, Изольда, помнишь ли меня,
Там, где не властно время над тобою?

Как помню я, далекий краткий миг:
Тень корабля, летящего волнами,
Горящий взгляд и ложе для двоих,
И царский меч, возложенный меж нами.

Но если впрямь живет любовь в веках,
И тайный знак незыблем, как и прежде,
Пошли мне снег, что зреет в облаках,
Как белый парус веры и надежды!


ОСЕНЬ

К тучам свинцовым
Прибито над лесом
Солнце,
Как щит на Царьградских воротах.
Связки сушеных грибов
Под навесом.
Осень! Вновь осень
В центральных широтах.

Снова туманы
Легли, не спросили,
Влагою ватной
Укутав приречье.
Слишком короткое лето
В России,
Словно внезапный укол
У предплечья.

Сжалось, как будто,
И вновь отпустило.
Колкою дрожью
По клеточке каждой…
Сердце, ну ты-то
Чего загрустило?
Так уже было
Не раз и не дважды.

Мы ведь привычные,
Мы не прогнемся.
Майского солнца,
Как прежде дождемся.
Ливнем умоемся —
Ветром утремся.
И улыбнемся еще,
Улыбнемся!