Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

НИКОЛАЙ АЛЕШКОВ


Николай Петрович Алеш­­­ков родился в 1945 го­ду в селе Орловка Челнин­ского района Татарской АССР. Окончил Литературный институт им. А.М. Горь­кого. Автор десяти книг стихотворений. Главный редактор литературного альманаха «Аргамак». Лауреат республиканской литературной премии им. Г.Р. Державина, всероссийской литературной премии «Ладога» им. А. Про­кофьева. Член Союза россий­ских писателей. Живет в Набережных Челнах.


"Зачем я нужен на земле..."


* * *

Трава, прибитая морозцем,
похрустывает под ногой.
И чаги темные наросты
мелькают в рощице нагой.
И небо с отблеском металла
глядит в покорные глаза
берез. Давно ли в них метала
и гром, и молнии гроза?
И, выворачивая корни,
валил подружек ураган…
Кричали гуси, ржали кони
и выл из будки пес Полкан.
В избе у камских побережий
молилась мать, целуя крест.
А сын, нежданный гость приезжий,
не узнавал знакомых мест.
И мнилось сыну — этой роще
в любую стынь, в любую грязь
и тяжелее жить, и проще,
с небесной волею мирясь…
Утихнет ветер — зимний, хлесткий.
Весной воскреснет мир живой,
и зашумят опять березки
своей окрепшею листвой.
О чем же Господу молиться
под солнцем или под луной,
коль неизбежное случится
с природой, с вами и со мной?
О чем молчат и лес, и Кама,
а журавли кричат, трубя?..
О чем твоя молитва, мама?
— Я, сын, молилась за тебя…


ОГОНЬ В ПЕЧИ

На небосклоне звезды тают.
Печь спозаранку затоплю.
Оттуда искры вылетают,
я на огонь смотреть люблю.

Вчерашний праздник подытожу,
под нос куплетик пропою.
Не мне судить — достойно ль прожил
я жизнь свою.

Друзей берег, врагов не нажил,
и, трезвый в дым,
за все грехи былые, скажем,
прощен и, может быть, любим.

Сквозь закоулочки кривые
к вершинам шел, был и на дне.
В минуты жизни роковые
вдруг улыбался ангел мне.

Огонь в печи, твой отблеск алый
в глаза уставшие ловлю…
Я ближе к вечеру, пожалуй,
еще и баньку затоплю.


ЛЕРМОНТОВ

И вновь Кавказ — бульон с бараниной и перцем…
А в очаге огонь то тлеет, то горит.
Но «опытность ума не действует на сердце».
Два века Лермонтов об этом говорит.
Прислушайтесь к нему. Душа в земной неволе
недолго проживет. К Небесному Отцу
над миром пролетит — то ветром в чистом поле,
а то лучом звезды погладит по лицу.
Во всем, что не сбылось, есть неземная сладость.
Безсмертье обещал неведомый пророк.
Узнает ли душа небесной встречи радость?
Всему свой срок!


* * *

Что ж, поваляться на сене
рад я, покуда тепло.
Кроны берез предосенних
солнце уже обожгло.

Не ухватиться за лето
роще в прощальном огне.
Вечная тема поэта
снова стучится ко мне.

Ветер багряное знамя
вскинет, листвою шурша.
Много об осени знает,
встав на пороге, душа.

Есть в красоте увяданья
отзвуки горестных тем.
Мир обещает свиданье
будущим летом не всем…


* * *

Памяти брата Саши

Только услышу — гармонь заиграла,
сердце на миг встрепенется в груди…

Легкое перышко с неба упало,
утро настало, вся жизнь впереди.
Песня исчезнет и снова… приснится.
Вот я бегу босиком по тропе
сквозь золотистое поле пшеницы
солнцу навстречу, навстречу судьбе.
А за околицей, а на лужайке —
праздник престольный, Кузьма и Демьян1.
Там на гармошке и на балалайке
брат мой играет, не нужен баян.
Песню подхватят и бабы, и девки.
Сдвинут стаканы молчком мужики.
И далеко разлетятся припевки —
до горизонта, до самой реки…
Вдруг — из района товарищ. Вопросы:
— Что за гулянка?
Ответят ему:
— Это Орловка вернулась с покоса,
с дальних лугов аккурат на Кузьму.
Небо в глазах опрокинется навзничь.
Воздух июльский полынью горчит.
И одноногий Максим Афанасьич:
— Мы победили! — сквозь слезы кричит. —
Руку подай, одногодок Петруха!
Мне деревяшка житья не дает!
Мы-то живые… Другим невезуха —
тем, кто с войны никогда не придет.
На зиму хватит и сена, и хлеба.
Раны болят? Потерплю, заживет…

Русская песня, дороженька в небо,
только услышу — зовет и зовет.
Спеет пшеница. Луга покосили.
И нагулялись. Пора и домой!

Как же охота вернуться в Россию
послевоенную, Боже ты мой!


* * *

Уж листья ржавые стряхнули
дубы. Их ветер подхватил.
И то ли гвозди, то ли пули
в суглинок ливень вколотил.
И по исхлестанной дороге
вода катилась, пузырясь,
и на родительском пороге
я ждал, когда просохнет грязь.
А осень, ветреная дама,
все хохотала надо мной:
«Герой! Сиди уж лучше дома,
покуда непогодь стеной»…
Куда рвалась, о чем томилась
моя душа… давным-давно?
Исход один. Скажи на милость —
не все ль равно?
Наверно, верил — не случайно
там, за дождем, в туманной мгле
когда-нибудь открою тайну,
зачем я нужен на земле.


ДЕРЖАВА

Нет, не империя и не страна…
Детям отцы завещали:
родина Богом на то и дана,
чтобы ее защищали.

Наши отцы заплатили сполна —
заживо в танках сгорали.
Родина, значит, на то и дана,
чтоб за нее умирали.

Род — от макушки до самых корней —
древо из плоти и стали.
Родина — почва. Недаром на ней
внуки твои вырастали.

Места другого тебе не дано.
Здесь твои сила и слава.
Впрочем, у русских еще есть одно
точное слово — держава…


* * *

Вне времени — ни летом, ни зимой —
на грани чуда пересотворенья
лишь после смерти я вернусь домой —
туда, где жил когда-то до рожденья.

И буду ждать, томиться в том раю,
на той далекой Млечной переправе —
куда же в этот раз печаль мою
рука Отца Небесного направит.


* * *

Между сосен тропинка лесная
в Лукоморье зовет, на траву.
Что такое свобода — не знаю,
я по воле небесной живу.
Это облако белое — чудо!
Все ли реки впадают в моря?
— Мама, мама, я взялся откуда?
Улыбается мама моя…
Мне б увидеть любимого брата!
Брат играет — гармошка поет.
В смерть не верю. Есть точка возврата.
В детство выбегу я из нее…