Допито старое вино,
Свеча тоскливо светит.
Всю ночь в раскрытое окно
Стучит осенний ветер.
Фонарь за дверью, точно гриб,
Под шляпой жести ржавой,
Качает тусклый бледный нимб
Налево и направо.
По дому тени поползли,
По стенам выше, выше…
И, отрываясь от земли,
Цепляются за крышу.
Скрипит калитка на ветру
Под пьяною луною.
В какую странную игру
Играет ночь со мною?..
Я жду с надеждой новый день,
Душа покоя хочет.
Но заползает в окна тень,
И я – во власти ночи...

Все то, что в будущем случится,
Зерном засеяно теперь:
Быть может, Человек родится,
А может – народится Зверь.
Быть может, хлеб взойдет пшеницей,
А может – горькая полынь.
Все может завтра народиться:
Добро души и злобы стынь.
За то, что в будущем случится
Всегда в ответе только мы…
Зерно вот-вот должно пробиться
Ростком надежды или тьмы.

Устало день к закату ковылял…
С утра – то тишь, то ветра дикий свист
То дождь, то в небе раскаленный диск,
То облака цепочкой одеял
Развешаны над низким горизонтом
На бельевой невидимой веревке,
Висят себе, пришпиленные ловко,
Над нами протянувшись бледным фронтом...
А вот над морем радужной дугой
Повис, сверкая, семицветный мост.
Над ним нежданно месяц вдруг пророс,
Прозрачный и бесстыдно молодой.
…Ну, вот и все. Закончив свой поход,
Упало солнце в горизонтный стык.
В последний раз прорезал небо блик
И канул насовсем в пучину вод…
По небосводу, по дорогам вечным
Краснея, месяц подгоняет гурт:
Послушно овцы звездные бредут
По космосу к эйлагам бесконечным.
И только лишь, когда ночная сень
Владычеством над миром насладится,
В обратный путь отара устремится.
И солнце, поднимаясь, как Жар птица,
Лучами коронует новый день!..

У осени украли цвет багряный,
Оставив только серые тона –
Сентябрь на дворе какой-то странный,
И за окном – бесцветная луна…
Листву, похожую на слякоть, сбросить
Торопится стыдливо гордый клен.
Не задалась с начала как-то осень,
Окрасившись в один невзрачный тон.
И птицы перелетные собрались,
Готовясь в путь от холодов на юг.
И даже те, что раньше оставались,
За ними стаей потянулись вдруг.
Одним лишь только тучам серым в радость
Косым дождем стучать в мое окно.
На грудь легла тоски осенней тяжесть,
И не бодрит незрелое вино.
Где бабье лето с бархатом желаний,
Морской волны последнее тепло?..
У осени цвет осени украли.
И серостью полмира занесло.

Конечно, о любви сказали много
И повторяться, вроде бы, не надо…
Но память, словно вечная дорога,
Меня ведет по лабиринту сада.
И вот в тени развесистого клена
Усядусь на старинную скамейку.
От глаз людских меня укроет крона –
Как седину упрятал я под кепку.
Всё, как и раньше, только нынче грустно
Смотреть в окно заброшенного дома:
И стекол нет, и в ст́енах этих пусто,
Знакомое до боли незнакомо.
А трещины на влажных грязных стенах –
Как на лице стареющем морщины.
Я обещал вернуться непременно,
Но так необязательны мужчины...
Я опоздал, и не сдержал я слова,
Обман, как нож, прошелся по живому.
И вот сижу я на скамье садовой,
Смотрю в окно заброшенного дома.
Быть может, о любви сказали много,
И этот стих, наверное, не к месту…
Я ухожу. Ведет меня дорога.
Вернусь ли я?..
Мне это не известно.

…А вот и снег.
И как всегда – нежданно.
Умолкли чайки враз на берегу,
Утихли ветры (как это ни странно
Для города с названием – Баку).
Под белой шапкой купол карусели,
И бег лошадок радужных застыл.
Баку в наряд серебряный одели –
Я и забыл, когда таким он был.
Чинары под фатою как невесты,
Напротив – кипарисы-женихи…
Бульвар бакинский –
сказочное место,
Где так легко рождаются стихи.
Под фонарем снежинка, проплывая,
Волшебным огоньком на миг сверкнет,
И, бабочкою зимнею слетая,
На олеандр южный упадет.
И на вечнозеленом стебля ложе
Устроившись, уснет в тиши она,
И куст, на снеговик теперь похожий,
Стал колыбелью благостного сна.
К утру, быть может, сказка вся растает,
Оставив кое-где свои штрихи…
В Баку зима недолгою бывает,
Она уйдет –
останутся стихи.

Корабли уходят в море,
Чайки за кормой.
Мы увидимся нескоро,
Город старый мой.
Воздух, что пропитан нефтью,
Раскаленный зной
До меня доносит ветер
Над седой волной.
Я вдохну его поглубже,
Сохраню в груди,
Как вода он будет нужен
Путнику в пути.
Корабли уходят в море
Мимо островов.
Тает в дымке старый город,
Родина ветров.
Тает в синеве далекой
Сказочный бульвар:
Кроны тополей высоких,
Тихий строй чинар.
Корабли уходят в море…
Стойте, корабли!..
Не понять моей вам боли
И моей любви.
Там, на берегу прекрасном,
Свет моих окoн,
Там, прождав меня напрасно,
Катит фаэтон…

Несет свои волны за тысячу миль
Река полноводная, древний Итиль.1
Над нею душа твоя птицей парит,
Покинув навеки сырой Моабит.
Ты преданность Родине свято хранил,
И преданность эту палач не простил.
Заточена сталь гильотины и вот...
Душа твоя птицей сорвалась в полет.
Но, крылья расправив, ты грудью закрыл
От черного коршуна то, что любил.
С поклоном стою я теперь пред тобой,
Поэт, гражданин и народный герой.
Несет свои волны веками Итиль,
Над древней Булгарией2 взвился Джалиль,
И в небе бездонном зажегся звездой –
Поэт, гражданин и бесстрашный герой.
Несет свои мирные воды Итиль…
И ты будь спокоен, великий Джалиль:
Живет, процветает любимый твой край,
Звучат над Итилем сурнай и курай!..3

Подсчитаны года, пронумерованы,
В блокнот души моей занесены,
Судьбой к скале прожитого прикованы –
От юных лет до самой седины.
Оазисы мечты моей затеряны,
Проходит мимо мыслей караван.
Я вслед смотрю прожитому растерянно,
Колодец жизни спрятан под бархан.
Немало было пройдено, увидено.
В садах любви вдыхал я аромат,
Мне показалось волшебство –
обыденным...
Как глуп я был и как был виноват!..
На дерево, судьбою обожженное,
Иссохшее под зноем долгих дней,
Последней влагой напрочь обделенное
Не прилетит случайный соловей.
Надежда мне не уделит внимания,
В пустыне – одиночества закат…
И гонит караванщик мироздания
Мои года…
И нет путей назад!..
Было так и будет так
Было так и будет так,
ничего не изменить…
Где-то (где ты?..) мой маяк,
до него мне не доплыть.
Было так и будет так –
кто-то в гору, кто с горы.
Кто богач, а кто бедняк –
это правила игры.
Было так и будет так –
где-то правда, где-то ложь.
Кто умен, а кто дурак –
сразу и не разберешь.
Было так и будет так –
где-то плач, а где-то смех.
Светлый луч, кромешный мрак,
рядом с праведностью –
грех.
Было так и будет так
с мира сотворения:
лишь один неверный шаг –
пропасть и падение...

Ночь бархатом ложилась нам на плечи.
Нагие… Никого… Лишь мы с тобой.
Стыдливо гасли в небе звезды-свечи,
И, бормоча, стихал седой прибой.
За руки взявшись, в море уходили
По полосе, начертанной луной.
Мы плыли вдаль –
мы плыли и любили,
Как простынёй, укрытые волной.
Сплелись тела…
О, таинство природы!..
На бархате написанная ночь:
Далекий брег, луна, морские воды…
Все остальное из картины прочь!..
Я помню, надо было возвращаться –
Волнуя море, близился рассвет,
А я хотел навек с тобой остаться,
Навек запомнить этот лунный свет.
Ночь бархатом за край небес сползала,
И легкий бриз рождался над волной.
Луна, бледнея, в небе угасала,
Прощались мы с волшебной тишиной.
Песок морской, граница синей глади
И капель бисер на твоей спине…
Ты надевала ситцевое платье,
А я молился –
морю и луне.