Блиц-интервью
На вопросы редакции отвечают Сергей Бирюков, Лео Бутнару, Татьяна Виноградова, Елена Карева, Елена Кацюба, Константин Кедров, Андрей Коровин, Евгений В. Харитоновъ.
— Дайте дефиницию зауми!
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Дайте дефиницию зауми!
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
Сергей БИРЮКОВ (ГАЛЛЕ, ГЕРМАНИЯ)
— Дайте дефиницию зауми!
— Понятие зауми в наши дни значительно расширилось.
Это не только стихи на собственном языке, как говорил Кручёных, но и различные тексты с проблемной семантикой. Подробнее мне доводилось писать об этом в книгах и статьях.
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Заумный поэтический язык по-своему разумен. То есть автор вкладывает определенный смысл в свое сочинение. Заумные тексты не всегда подлежат дешифровке. Часто они воспринимаются на сенсорном уровне. Это явление вообще близко к музыке, если поэт работает с фонетикой. Или к визуальным искусствам.
В общем заумная поэзия погранична или трансгранична.
Отсюда и актуальность заумной поэзии. Наше время — время слома дискурсов, поэтик, письма вообще. Нам удалось это почувствовать два десятилетия назад, когда была создана Академия Зауми. И судя по этим вопросам, актуальность возрастает.
— Понятие зауми в наши дни значительно расширилось.
Это не только стихи на собственном языке, как говорил Кручёных, но и различные тексты с проблемной семантикой. Подробнее мне доводилось писать об этом в книгах и статьях.
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Заумный поэтический язык по-своему разумен. То есть автор вкладывает определенный смысл в свое сочинение. Заумные тексты не всегда подлежат дешифровке. Часто они воспринимаются на сенсорном уровне. Это явление вообще близко к музыке, если поэт работает с фонетикой. Или к визуальным искусствам.
В общем заумная поэзия погранична или трансгранична.
Отсюда и актуальность заумной поэзии. Наше время — время слома дискурсов, поэтик, письма вообще. Нам удалось это почувствовать два десятилетия назад, когда была создана Академия Зауми. И судя по этим вопросам, актуальность возрастает.
11 января 2010
Лео БУТНАРУ (МОЛДОВА — РУМЫНИЯ)
— Дайте дефиницию зауми!
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Боюсь, что буду радикально расходиться во мнениях с другими коллегами, отвечающими... по-соседству, но я считаю, что заумь была когда-то этапным явлением, колоритным, эпатирующим для дадаистов и некоторых настоящих авангардистов, настоящих поэтов.
Но давайте спросим себя: почему никогда не было ни одного сугубо заумного поэта? Потому что только и только заумь — это абсолютно неубедительно, этот «вид языка» не поддается более или менее правдивым, «обьективным» критериям, художественной, эстетической оценке, то есть — валоризации. А без этого нет искусства, а только особый, очень «невнятный» вид метаискусства, псевдоискусства, игра, или просто каприз.
Поэта узнают, познают, могут идентифицировать только и только в смысловой сфере языка. Поэтому и не существовали, не существуют и не будут существовать поэты-заумники в «чистом виде», гениальные, большие или куцые. В этом занятии все равны или почти так.
Если даже поэзия для (ради) поэзии, в наивысшем элитарном виде, имеет смысл, то дада ради дада, заумь ради зауми — это просто нонсенс. Даже и не парадокс, а именно — нонсенс.
И вообще, пора всерьез вернуться к метафоре, как к «капле вечности», как назвал ее кто-то из великих. Ведь за последнее время в нашем сознании, в сознании таком скромном, оказывается, по масштабам глобальной деревни, появилось столько бесконечно новых… трансземных терминов, понятий (мы, земляне, то есть и сами поэты уже в какой-то мере являемся и виртуальными существами), что их переосмысление/ включение в сферу поэтического творчества смогло рождать неимоверное число новых невероятных, ошеломляющих метафор — эти, как геральдические блазоны творчества вообще. А на полях зауми, как правило, метафоры «не растут», то есть — нету (там) и капли вечности.
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Боюсь, что буду радикально расходиться во мнениях с другими коллегами, отвечающими... по-соседству, но я считаю, что заумь была когда-то этапным явлением, колоритным, эпатирующим для дадаистов и некоторых настоящих авангардистов, настоящих поэтов.
Но давайте спросим себя: почему никогда не было ни одного сугубо заумного поэта? Потому что только и только заумь — это абсолютно неубедительно, этот «вид языка» не поддается более или менее правдивым, «обьективным» критериям, художественной, эстетической оценке, то есть — валоризации. А без этого нет искусства, а только особый, очень «невнятный» вид метаискусства, псевдоискусства, игра, или просто каприз.
Поэта узнают, познают, могут идентифицировать только и только в смысловой сфере языка. Поэтому и не существовали, не существуют и не будут существовать поэты-заумники в «чистом виде», гениальные, большие или куцые. В этом занятии все равны или почти так.
Если даже поэзия для (ради) поэзии, в наивысшем элитарном виде, имеет смысл, то дада ради дада, заумь ради зауми — это просто нонсенс. Даже и не парадокс, а именно — нонсенс.
И вообще, пора всерьез вернуться к метафоре, как к «капле вечности», как назвал ее кто-то из великих. Ведь за последнее время в нашем сознании, в сознании таком скромном, оказывается, по масштабам глобальной деревни, появилось столько бесконечно новых… трансземных терминов, понятий (мы, земляне, то есть и сами поэты уже в какой-то мере являемся и виртуальными существами), что их переосмысление/ включение в сферу поэтического творчества смогло рождать неимоверное число новых невероятных, ошеломляющих метафор — эти, как геральдические блазоны творчества вообще. А на полях зауми, как правило, метафоры «не растут», то есть — нету (там) и капли вечности.
Татьяна ВИНОГРАДОВА (МОСКВА)
— Дайте дефиницию зауми!
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Как обычно, вопросы блиц-интервью были присланы с пометкой «СРОЧНО!». Разумеется, первым делом полезла в Сеть. И вот каковы находки в плане разнообразных дефиниций (курсив мой):
Дефиниция БСЭ:
«Заумь — заумный язык, понятие, выдвинутое теоретиками русского футуризма в начале 1920-х гг. Термин «З.» введен поэтом В. Хлебниковым. Он пытался обнаружить общие законы прямой взаимозависимости звучания и смысла и, основываясь на них, создать новый поэтический язык, над которым не тяготело бы «бытовое значение слова», — язык, «находящийся за пределами разума». Обычно под З. понимают лишь поэтические опыты русских футуристов (В. Хлебникова, А. Кручёных, В. Каменского и др.). У лингвистов и поэтов, группировавшихся вокруг журнала «ЛЕФ», проблема З. была связана с совершенно иной задачей — установкой на «лингвистическую технологию», сознательную переделку литературного языка. З. для футуристов была своего рода лабораторной работой по выявлению выразительных возможностей слова. Задача, поставленная Хлебниковым, вообще неразрешима: слова, освобожденного от «груза» «бытовых значений», не бывает, поэзия имеет дело со словом в его номинативной и коммуникативной функциях. Идея же «лингвистической технологии», тесно связанная с функциональными направлениями в лингвистике, осталась на уровне общих деклараций.
Лит.: Шкловский В. Б., О поэзии и заумном языке, в сборнике: Поэтика, П., 1919; Гофман В., Языковое новаторство Хлебникова, в его кн.: Язык литературы, Л., 1936; Винокур Г., Футуристы — строители языка, «ЛЕФ», 1923. № 1; Поливанов Е. Д., Общий фонетический принцип всякой поэтической техники, «Вопросы языкознания», 1963, №1.
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Как обычно, вопросы блиц-интервью были присланы с пометкой «СРОЧНО!». Разумеется, первым делом полезла в Сеть. И вот каковы находки в плане разнообразных дефиниций (курсив мой):
Дефиниция БСЭ:
«Заумь — заумный язык, понятие, выдвинутое теоретиками русского футуризма в начале 1920-х гг. Термин «З.» введен поэтом В. Хлебниковым. Он пытался обнаружить общие законы прямой взаимозависимости звучания и смысла и, основываясь на них, создать новый поэтический язык, над которым не тяготело бы «бытовое значение слова», — язык, «находящийся за пределами разума». Обычно под З. понимают лишь поэтические опыты русских футуристов (В. Хлебникова, А. Кручёных, В. Каменского и др.). У лингвистов и поэтов, группировавшихся вокруг журнала «ЛЕФ», проблема З. была связана с совершенно иной задачей — установкой на «лингвистическую технологию», сознательную переделку литературного языка. З. для футуристов была своего рода лабораторной работой по выявлению выразительных возможностей слова. Задача, поставленная Хлебниковым, вообще неразрешима: слова, освобожденного от «груза» «бытовых значений», не бывает, поэзия имеет дело со словом в его номинативной и коммуникативной функциях. Идея же «лингвистической технологии», тесно связанная с функциональными направлениями в лингвистике, осталась на уровне общих деклараций.
Лит.: Шкловский В. Б., О поэзии и заумном языке, в сборнике: Поэтика, П., 1919; Гофман В., Языковое новаторство Хлебникова, в его кн.: Язык литературы, Л., 1936; Винокур Г., Футуристы — строители языка, «ЛЕФ», 1923. № 1; Поливанов Е. Д., Общий фонетический принцип всякой поэтической техники, «Вопросы языкознания», 1963, №1.
А. А. Леонтьев».
Дефиниция Литературной энциклопедии, Т. 4 (1930):
«Заумь — заумный язык, заумная поэзия. З. явилась одним из основных творческих принципов русского кубофутуризма (см. «Футуризм»). В «Декларации заумного языка» («Заумники», Баку, 1922) Хлебников, Петников и Кручёных так определяли сущность З.: «Мысль и речь не успевают за переживанием вдохновенного, поэтому художник волен выражаться не только общим языком... но и личным... и языком, не имеющим определенного значения (не застывшим), заумным. Общий язык связывает, свободный — позволяет выразиться полнее (пример: — го оснег кайд, и т. д.). З. пробуждает и дает свободу творческой фантазии, не оскорбляя ее ничем конкретным». З. так. обр. представляется или сочетанием звуков, не имеющих значения («убещур», «скум» и прочие — Кручёных) или таковых же слов:
«Заумь — заумный язык, заумная поэзия. З. явилась одним из основных творческих принципов русского кубофутуризма (см. «Футуризм»). В «Декларации заумного языка» («Заумники», Баку, 1922) Хлебников, Петников и Кручёных так определяли сущность З.: «Мысль и речь не успевают за переживанием вдохновенного, поэтому художник волен выражаться не только общим языком... но и личным... и языком, не имеющим определенного значения (не застывшим), заумным. Общий язык связывает, свободный — позволяет выразиться полнее (пример: — го оснег кайд, и т. д.). З. пробуждает и дает свободу творческой фантазии, не оскорбляя ее ничем конкретным». З. так. обр. представляется или сочетанием звуков, не имеющих значения («убещур», «скум» и прочие — Кручёных) или таковых же слов:
«Захурдычивая в жордубту
По зубарам сыпь дурбинуштом.
Расхлыбасть твою да в морду ту
Размордачай в бурд рябинушшом» (Каменский).
По зубарам сыпь дурбинуштом.
Расхлыбасть твою да в морду ту
Размордачай в бурд рябинушшом» (Каменский).
………………………………………………………………………………………..
З. — результат попыток создать индивидуалистический яз., попыток, основанных на глубоком непонимании социальной сущности языкового явления.
Библиография: Арватов Б., Речетворчество (По поводу заумной поэзии), «Леф», 1923, II; Малахов С., Заумники, «На лит-ом посту», 1926, VII—VIII; См. также лит-ру об А. Кручёных и др. представителях заумной поэзии.
З. — результат попыток создать индивидуалистический яз., попыток, основанных на глубоком непонимании социальной сущности языкового явления.
Библиография: Арватов Б., Речетворчество (По поводу заумной поэзии), «Леф», 1923, II; Малахов С., Заумники, «На лит-ом посту», 1926, VII—VIII; См. также лит-ру об А. Кручёных и др. представителях заумной поэзии.
Л. Тимофеев»
М-да… «Расхлыбасть твою да в морду ту…»
Еще вот это: «3аумь — разновидность ритуальной речи, представляющая собой бессмысленный набор непонятных, искаженных слов, обычно ритмически организованных и зарифмованных. 3аумь часто имитирует иноязычную речь. 3аумь используется в сакральных и магических ситуациях: для общения с потусторонним миром, для передачи речи нечистой силы, как способ обозначения сакральных понятий, а также для коммуникации с животными, маленькими детьми, иностранцами, т. е. с «не-людьми» или «не вполне людьми». С заумью тесно связана глоссолалия… 3аумь, как и глоссолалия, характеризует в былинках и поверьях язык нечистой силы и, наряду с хромотой, кривизной, слепотой и др. физическими недостатками, свидетельствует об ущербности, неполноценности демонов, их неспособности говорить на нормальном человеческом языке… Основные способы создания зауми универсальны для текстов всех жанров и строятся на десемантизации речи, «отталкивании» от родного языка».
Еще вот это: «3аумь — разновидность ритуальной речи, представляющая собой бессмысленный набор непонятных, искаженных слов, обычно ритмически организованных и зарифмованных. 3аумь часто имитирует иноязычную речь. 3аумь используется в сакральных и магических ситуациях: для общения с потусторонним миром, для передачи речи нечистой силы, как способ обозначения сакральных понятий, а также для коммуникации с животными, маленькими детьми, иностранцами, т. е. с «не-людьми» или «не вполне людьми». С заумью тесно связана глоссолалия… 3аумь, как и глоссолалия, характеризует в былинках и поверьях язык нечистой силы и, наряду с хромотой, кривизной, слепотой и др. физическими недостатками, свидетельствует об ущербности, неполноценности демонов, их неспособности говорить на нормальном человеческом языке… Основные способы создания зауми универсальны для текстов всех жанров и строятся на десемантизации речи, «отталкивании» от родного языка».
Левкиевская Е. Е. Заумь как разновидность ритуальной речи славян //
Славянские древности. Этнолингвистический словарь под ред. Н. И. Толстого. Т. 2. М., 1999, с. 279-282
Славянские древности. Этнолингвистический словарь под ред. Н. И. Толстого. Т. 2. М., 1999, с. 279-282
…А в литературном словаре на одном православном сайте обнаружилось такое:
«Заумь — поэтический язык, слова которого не имеют определенного значения. По мысли поэтов-футуристов, введших этот термин, заумная (в смысле «находящаяся за пределами разума») поэзия должна воздействовать на человека непосредственно, без участия и влияния обычного русского языка. Приведем фрагмент заумного стихотворения:
«Заумь — поэтический язык, слова которого не имеют определенного значения. По мысли поэтов-футуристов, введших этот термин, заумная (в смысле «находящаяся за пределами разума») поэзия должна воздействовать на человека непосредственно, без участия и влияния обычного русского языка. Приведем фрагмент заумного стихотворения:
Лельга, оньга, эхамчи!
Ричи чичи чичичи!
Лени нули эли али!
Бочикако никако.
Никакоко кукаке!
Кукарики кикику!
(В. Хлебников)
Ричи чичи чичичи!
Лени нули эли али!
Бочикако никако.
Никакоко кукаке!
Кукарики кикику!
(В. Хлебников)
Вне литературы заумь характерна для детского языка (например, для считалок), а также для некоторых сектантских и оккультных практик».
Можно еще труды Сергея Бирюкова почитать, Михаила Эпштейна. С удовольствием. Константина Кедрова почитать тоже можно…
А вообще-то, по моему непросвещенному мнению, заумный язык — это попытка найти новый путь объяснения с миром и вместе с тем — попытка обнаружить способы и методы подчинения этого самого мира поэту-магу, сиречь слово-чудотворцу.
Разумен ли этот поэтический язык? А вообще: поэтический язык — разумен?? Вот настолько же умна-за-разумна и заумь. Это — лаборатория, полигон, где ищут одержимые фанатики-одиночки новые методы для всеобщего и поголовного осчастливливания благодарного человечества. Иногда, правда, их, этих без(за)умцев, можно организовать и возглавить, и тогда получается… Угадайте что? — Правильно! НОВОЯЗ. Вот и ответ на последний вопрос блица: «Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?»
Припадем к истокам: «Новояз должен был не только обеспечить знаковыми средствами мировоззрение и мыслительную деятельность приверженцев ангсоца, но и сделать невозможными любые иные течения мысли. Предполагалось, что, когда новояз утвердится навеки, а старояз будет забыт, неортодоксальная, то есть чуждая ангсоцу, мысль, постольку поскольку она выражается в словах, станет буквально немыслимой. Лексика была сконструирована так, чтобы точно, а зачастую и весьма тонко выразить любое дозволенное значение, нужное члену партии, а, кроме того, отсечь все остальные значения, равно как и возможности прийти к ним окольными путями. Это достигалось изобретением новых слов, но в основном исключением слов нежелательных и очищением оставшихся от неортодоксальных значений — по возможности от всех побочных значений. Приведем только один пример. Слово «свободный» в новоязе осталось, но его можно было использовать лишь в таких высказываниях, как «свободные сапоги», «туалет свободен». Оно не употреблялось в старом значении «политически свободный», «интеллектуально свободный», поскольку свобода мысли и политическая свобода не существовали даже как понятия, а следовательно, не требовали обозначений. Помимо отмены неортодоксальных смыслов, сокращение словаря рассматривалось как самоцель, и все слова, без которых можно обойтись, подлежали изъятию. Новояз был призван не расширить, а сузить горизонты мысли, и косвенно этой цели служило то, что выбор слов сводили к минимуму. <…>
Когда старояз окончательно отомрет, порвется последняя связь с прошлым. История уже была переписана, но фрагменты старой литературы, не вполне подчищенные, там и сям сохранились, и, покуда люди помнили старояз, их можно было прочесть. В будущем такие фрагменты, если бы даже они сохранились, стали бы непонятны и непереводимы. Перевести текст со старояза на новояз было невозможно, если только он не описывал какой-либо технический процесс или простейшее бытовое действие или не был в оригинале идейно выдержанным (выражаясь на новоязе — благомысленным). Практически это означало, что ни одна книга, написанная до 1960 года, не может быть переведена целиком. Дореволюционную литературу можно было подвергнуть только идеологическому переводу, то есть с заменой не только языка, но и смысла. Возьмем, например, хорошо известный отрывок из Декларации независимости:
«Мы полагаем самоочевидными следующие истины: все люди сотворены равными, всех их создатель наделил определенными неотъемлемыми правами, к числу которых принадлежат жизнь, свобода и стремление к счастью. Дабы обеспечить эти права, учреждены среди людей правительства, берущие на себя справедливую власть с согласия подданных. Всякий раз, когда какая-либо форма правления становится губительной для этих целей, народ имеет право изменить или уничтожить ее и учредить новое правительство...»
Перевести это на новояз с сохранением смысла нет никакой возможности. Самое большее, что тут можно сделать, — это вогнать весь отрывок в одно слово: мыслепреступление. Полным переводом мог стать бы только идеологический перевод, в котором слова Джефферсона превратились бы в панегирик абсолютной власти» («1984», пер. В. Голышева).
Итак, осторожнее с заумью. Недавно вот вычитала, что Октябрьская революция стала неизбежна именно и в первую очередь после появления в российской реальности начала ХХ столетия легендарного ныне «дыр бул щил убещур». Ну не могло не произойти социокультурного взрыва после ТАКОГО лингво-социо-психо… — короче, катаклизма!
В подтверждение вышесказанному — еще цитата из Сети, с одного из форумов. Говорит CrazyDoctor (особенности авторской лексики, орфографии и пунктуации сохранены):
Можно еще труды Сергея Бирюкова почитать, Михаила Эпштейна. С удовольствием. Константина Кедрова почитать тоже можно…
А вообще-то, по моему непросвещенному мнению, заумный язык — это попытка найти новый путь объяснения с миром и вместе с тем — попытка обнаружить способы и методы подчинения этого самого мира поэту-магу, сиречь слово-чудотворцу.
Разумен ли этот поэтический язык? А вообще: поэтический язык — разумен?? Вот настолько же умна-за-разумна и заумь. Это — лаборатория, полигон, где ищут одержимые фанатики-одиночки новые методы для всеобщего и поголовного осчастливливания благодарного человечества. Иногда, правда, их, этих без(за)умцев, можно организовать и возглавить, и тогда получается… Угадайте что? — Правильно! НОВОЯЗ. Вот и ответ на последний вопрос блица: «Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?»
Припадем к истокам: «Новояз должен был не только обеспечить знаковыми средствами мировоззрение и мыслительную деятельность приверженцев ангсоца, но и сделать невозможными любые иные течения мысли. Предполагалось, что, когда новояз утвердится навеки, а старояз будет забыт, неортодоксальная, то есть чуждая ангсоцу, мысль, постольку поскольку она выражается в словах, станет буквально немыслимой. Лексика была сконструирована так, чтобы точно, а зачастую и весьма тонко выразить любое дозволенное значение, нужное члену партии, а, кроме того, отсечь все остальные значения, равно как и возможности прийти к ним окольными путями. Это достигалось изобретением новых слов, но в основном исключением слов нежелательных и очищением оставшихся от неортодоксальных значений — по возможности от всех побочных значений. Приведем только один пример. Слово «свободный» в новоязе осталось, но его можно было использовать лишь в таких высказываниях, как «свободные сапоги», «туалет свободен». Оно не употреблялось в старом значении «политически свободный», «интеллектуально свободный», поскольку свобода мысли и политическая свобода не существовали даже как понятия, а следовательно, не требовали обозначений. Помимо отмены неортодоксальных смыслов, сокращение словаря рассматривалось как самоцель, и все слова, без которых можно обойтись, подлежали изъятию. Новояз был призван не расширить, а сузить горизонты мысли, и косвенно этой цели служило то, что выбор слов сводили к минимуму. <…>
Когда старояз окончательно отомрет, порвется последняя связь с прошлым. История уже была переписана, но фрагменты старой литературы, не вполне подчищенные, там и сям сохранились, и, покуда люди помнили старояз, их можно было прочесть. В будущем такие фрагменты, если бы даже они сохранились, стали бы непонятны и непереводимы. Перевести текст со старояза на новояз было невозможно, если только он не описывал какой-либо технический процесс или простейшее бытовое действие или не был в оригинале идейно выдержанным (выражаясь на новоязе — благомысленным). Практически это означало, что ни одна книга, написанная до 1960 года, не может быть переведена целиком. Дореволюционную литературу можно было подвергнуть только идеологическому переводу, то есть с заменой не только языка, но и смысла. Возьмем, например, хорошо известный отрывок из Декларации независимости:
«Мы полагаем самоочевидными следующие истины: все люди сотворены равными, всех их создатель наделил определенными неотъемлемыми правами, к числу которых принадлежат жизнь, свобода и стремление к счастью. Дабы обеспечить эти права, учреждены среди людей правительства, берущие на себя справедливую власть с согласия подданных. Всякий раз, когда какая-либо форма правления становится губительной для этих целей, народ имеет право изменить или уничтожить ее и учредить новое правительство...»
Перевести это на новояз с сохранением смысла нет никакой возможности. Самое большее, что тут можно сделать, — это вогнать весь отрывок в одно слово: мыслепреступление. Полным переводом мог стать бы только идеологический перевод, в котором слова Джефферсона превратились бы в панегирик абсолютной власти» («1984», пер. В. Голышева).
Итак, осторожнее с заумью. Недавно вот вычитала, что Октябрьская революция стала неизбежна именно и в первую очередь после появления в российской реальности начала ХХ столетия легендарного ныне «дыр бул щил убещур». Ну не могло не произойти социокультурного взрыва после ТАКОГО лингво-социо-психо… — короче, катаклизма!
В подтверждение вышесказанному — еще цитата из Сети, с одного из форумов. Говорит CrazyDoctor (особенности авторской лексики, орфографии и пунктуации сохранены):
«Дыр бул щил
Убещур
скум
вы со бу
р л эз (с)
Убещур
скум
вы со бу
р л эз (с)
Слабообразованные люди, в большинстве своем работающие литературными критиками, оставили без должного внимания великое произведение великого русского поэта передвижника А. Е. Кручёных.
Кто же нам, простым людям, от сохи и клавиатуры, объяснит всю красоту и глубину замысла поэта? Кто осветит, кто прольет луч, так сказать?
Группа ученых Британской Академии Нерифмованных Экзерсисов опубликовала недавно результаты своих исследований в работе «Дыр бул щил — как зеркало русской революции».
Вот некоторые выдержки из этой публикации:
Начало произведения заставляет читателя сразу же проникнуться атмосферой того времени — «дыр бул щил» — это и «дырявую булку щипал бедняк» и «дырокол бухгалтер стащил» и «калдыря обули, не защитил никто». Читателю сразу ясно, что жилось в то время плохо, скудно, дыряво.
Но революционная ситуация назревала — «убещур» — это и «но у***ще прищурилось» и «угнетенные бедняки щупленькие разозлились». Верхи, говорит таким образом автор, не могли и погрязли, а низы, напротив, воспряли, ибо заипало.
«Скум» — пишет великий передвижник — «ну скока уже можна?!» — как бы думает бедный русский народ и берется за вилы, оглобли, кожухи и домкраты. «Вы со бу» — говорит самодержавная власть — «вы что, совсем убуели?» — готовясь смести, как бы, четвертовать и придушить, как бы всех бедных скудных бедняков, смять, так сказать народные массы в один дырявый блин.
Но народ непобедим в своем стремлении завоевать и вернуть, в своей мудрости и, главное, огромном своем количестве штук — «р л эз» — кричат они. Это, конечно, означает «Бедняки рулэз!» и всем ясно, что кабздец самодержавия близок и гнев народный — это гнев народный, а не куй собачий».
Предвижу упреки. Заранее соглашаюсь: да, да, намеренно компилятивна, да, каждый может залезть в Сеть и это все улицезреть. Заумь эту повсеместную… Но все же, напоследок — заветное, завещанное, «захурдыченное в жордубту»: «Найти, не разрывая круга корней, волшебный камень превращенья всех славянских слов одно в другое, свободно плавить славянские слова — вот мое первое отношение к слову. Это самовитое слово вне быта и жизненных польз. Увидя, что корни лишь призрак<и>, за которыми стоят струны азбуки, найти единство вообще мировых языков, построенное из единиц азбуки, — мое второе отношение к слову» — Хлебников В. «Творения». — М.: Советский писатель, 1986. С. 37.
Кто же нам, простым людям, от сохи и клавиатуры, объяснит всю красоту и глубину замысла поэта? Кто осветит, кто прольет луч, так сказать?
Группа ученых Британской Академии Нерифмованных Экзерсисов опубликовала недавно результаты своих исследований в работе «Дыр бул щил — как зеркало русской революции».
Вот некоторые выдержки из этой публикации:
Начало произведения заставляет читателя сразу же проникнуться атмосферой того времени — «дыр бул щил» — это и «дырявую булку щипал бедняк» и «дырокол бухгалтер стащил» и «калдыря обули, не защитил никто». Читателю сразу ясно, что жилось в то время плохо, скудно, дыряво.
Но революционная ситуация назревала — «убещур» — это и «но у***ще прищурилось» и «угнетенные бедняки щупленькие разозлились». Верхи, говорит таким образом автор, не могли и погрязли, а низы, напротив, воспряли, ибо заипало.
«Скум» — пишет великий передвижник — «ну скока уже можна?!» — как бы думает бедный русский народ и берется за вилы, оглобли, кожухи и домкраты. «Вы со бу» — говорит самодержавная власть — «вы что, совсем убуели?» — готовясь смести, как бы, четвертовать и придушить, как бы всех бедных скудных бедняков, смять, так сказать народные массы в один дырявый блин.
Но народ непобедим в своем стремлении завоевать и вернуть, в своей мудрости и, главное, огромном своем количестве штук — «р л эз» — кричат они. Это, конечно, означает «Бедняки рулэз!» и всем ясно, что кабздец самодержавия близок и гнев народный — это гнев народный, а не куй собачий».
Предвижу упреки. Заранее соглашаюсь: да, да, намеренно компилятивна, да, каждый может залезть в Сеть и это все улицезреть. Заумь эту повсеместную… Но все же, напоследок — заветное, завещанное, «захурдыченное в жордубту»: «Найти, не разрывая круга корней, волшебный камень превращенья всех славянских слов одно в другое, свободно плавить славянские слова — вот мое первое отношение к слову. Это самовитое слово вне быта и жизненных польз. Увидя, что корни лишь призрак<и>, за которыми стоят струны азбуки, найти единство вообще мировых языков, построенное из единиц азбуки, — мое второе отношение к слову» — Хлебников В. «Творения». — М.: Советский писатель, 1986. С. 37.
Елена КАРЕВА (ТОЛЬЯТТИ)
— Дайте дефиницию зауми!
— Заумь... это экстрим, доведенное до предела средство борьбы за чистоту выражения и восприятия. Лингвистическое разрушение Вавилонской башни литературы.
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Заумный поэтический язык, безусловно, был бы разумен (поскольку язык), буде создан. Но ему этого не дано. Он — средство разрушения, расчищения места для нового.
Исходя из этого, он актуален всегда, его роль важна, но, в силу специфики, не всеобъемлюща. Во все дни в искусстве актуально, на мой взгляд, верное отражение Вечности в текущем времени. Все остальное — литература.
— Заумь... это экстрим, доведенное до предела средство борьбы за чистоту выражения и восприятия. Лингвистическое разрушение Вавилонской башни литературы.
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Заумный поэтический язык, безусловно, был бы разумен (поскольку язык), буде создан. Но ему этого не дано. Он — средство разрушения, расчищения места для нового.
Исходя из этого, он актуален всегда, его роль важна, но, в силу специфики, не всеобъемлюща. Во все дни в искусстве актуально, на мой взгляд, верное отражение Вечности в текущем времени. Все остальное — литература.
Елена КАЦЮБА (МОСКВА)
— Дайте дефиницию зауми!
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Человеческое восприятие так устроено, что сначала идут впечатления, ощущения, эмоции, а уж потом анализ всего этого. Так что до ума еще надо добраться, а заумь — это уже игры ума-разума.
Заумь разумна в том смысле, что видит ограниченность разума. Заумный поэтический язык свободнее любого другого, потому что раскрывает всю полноту слова, а не только его бытовой смысл. Она переживает заново сотворение мира из единого Слова.
Актуальная поэзия — это как?
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Человеческое восприятие так устроено, что сначала идут впечатления, ощущения, эмоции, а уж потом анализ всего этого. Так что до ума еще надо добраться, а заумь — это уже игры ума-разума.
Заумь разумна в том смысле, что видит ограниченность разума. Заумный поэтический язык свободнее любого другого, потому что раскрывает всю полноту слова, а не только его бытовой смысл. Она переживает заново сотворение мира из единого Слова.
Актуальная поэзия — это как?
Константин КЕДРОВ (МОСКВА)
— Дайте дефиницию зауми!
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— ПРОЗА
ПРО ЗА-
УМЬ
Определение зауми невозможно. Иначе будет не заумь. А умь.
Дыр-был-щил — уникальный текст. Как Квадрат Малевича.
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— ПРОЗА
ПРО ЗА-
УМЬ
Определение зауми невозможно. Иначе будет не заумь. А умь.
Дыр-был-щил — уникальный текст. Как Квадрат Малевича.
ВО ВСЕЛЕННОЙ
СТОЛЬКО ЧЕРНЫХ
ДЫР-
БУЛ-
ЩИЛ
Сколько
ЧЕРНЫХ
КУДРЯВЫх
ТРЕУ-
ГОЛЕНЬких
треуголь-
ничко-
в
Круче Крученых
Круча Крученых
Апт тпт-птп
Е=ПХ
ОРИ-
ТЕ-
ОРИ-
Я
ори тория
ЗА УМЬ УМ ЗА
РАЗУМ
ДВАУМ
ТРИУМ
ТРИ УМ-
ФФФФФ
Поднимем бокалы
Осушим их разом
Да здравствуют Музы
Да здравствует Заумь!!
СТОЛЬКО ЧЕРНЫХ
ДЫР-
БУЛ-
ЩИЛ
Сколько
ЧЕРНЫХ
КУДРЯВЫх
ТРЕУ-
ГОЛЕНЬких
треуголь-
ничко-
в
Круче Крученых
Круча Крученых
Апт тпт-птп
Е=ПХ
ОРИ-
ТЕ-
ОРИ-
Я
ори тория
ЗА УМЬ УМ ЗА
РАЗУМ
ДВАУМ
ТРИУМ
ТРИ УМ-
ФФФФФ
Поднимем бокалы
Осушим их разом
Да здравствуют Музы
Да здравствует Заумь!!
Евгений В. ХАРИТОНОВЪ (МОСКВА)
— Дайте дефиницию зауми!
— Трудно придумать более сложную задачу. Для меня заумь — это природная Поэзия, поэзия Языка, то, что наполняет смыслами Звук, выход за границы привычных смыслов... С одной стороны, это поэзия в чистом виде, но с другой — это самый филологический, научный тип стиха, поскольку, в отличие от «традиционных» форм, исследует природу и возможности Языка, но и Звука так же. Заумь одновременно возвращает нас к истокам поэтического сознания (ведь истоки зау в древних заговорах, молитвах) и, в то же время, не дает собственно поэзии усохнуть, замертветь, вспарывая привычные смысловые оболочки и демонстрируя фантастические возможности Языка, красоту и объемность Звука.
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Конечно, «неясность» заумного текста порождает множество ловушек, самая опасная из которых — «И я так могу».
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Актуальна или нет заумная поэзия? Игра в поэзию или Поэзия? Для меня — Поэзия, для кого-то, наверное, игра. Я знаю поэтов, которые иначе и не могут писать — не потому что не умеют, а потому что так чувствуют, так слышат, так поют. И разве не удивительно, что едва ли не самым знаменитым стихотворением мировой литературы ХХ века стало заумное «Дыр бул щыл»!
— Трудно придумать более сложную задачу. Для меня заумь — это природная Поэзия, поэзия Языка, то, что наполняет смыслами Звук, выход за границы привычных смыслов... С одной стороны, это поэзия в чистом виде, но с другой — это самый филологический, научный тип стиха, поскольку, в отличие от «традиционных» форм, исследует природу и возможности Языка, но и Звука так же. Заумь одновременно возвращает нас к истокам поэтического сознания (ведь истоки зау в древних заговорах, молитвах) и, в то же время, не дает собственно поэзии усохнуть, замертветь, вспарывая привычные смысловые оболочки и демонстрируя фантастические возможности Языка, красоту и объемность Звука.
— Разумен ли заумный поэтический язык?
— Конечно, «неясность» заумного текста порождает множество ловушек, самая опасная из которых — «И я так могу».
— Насколько актуальна заумная поэзия в наши дни?
— Актуальна или нет заумная поэзия? Игра в поэзию или Поэзия? Для меня — Поэзия, для кого-то, наверное, игра. Я знаю поэтов, которые иначе и не могут писать — не потому что не умеют, а потому что так чувствуют, так слышат, так поют. И разве не удивительно, что едва ли не самым знаменитым стихотворением мировой литературы ХХ века стало заумное «Дыр бул щыл»!
От редакции:
Орфография участников блиц-интервью сохранена. Между тем, правильно первые три слова стихотворения Алексея Кручёных звучат так: дыр бул щыл (см. сборник Алексея Кручёных «Помада», 1913 г., Алексей Кручёных, Стихи, поэмы, романы, опера. Новая библиотека поэта, Гуманитарное агентство «Академический проект», Санкт-Петербург, 2001. С. 55).