Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

ТИМУР АЛИБАЛАЕВ


Подборка Тимура Алибалаева пришла на нашу электронную почту в числе множества других материалов, но не затерялась в этом бурном потоке, а дождалась своего звездного часа – нынешней публикации.
Тимуру 26 лет. Он прошел через серьезное увлечение музыкой, сегодня работает в сфере организации концертов и мероприятий.
Что можно зачесть в актив его поэзии сегодня? Выраженную авторскую интонацию, личностное восприятие происходящего, желание осознать мир в себе и себя в нем. Умение говорить на современном языке, не впадая в одинаково опасные для всех пишущих крайности – ретроградную косность и ультра-авангардизм.
Даже "рэповские" композиции у него отмечены чувством стиля и вкуса.
Еще одна немаловажная деталь – молодой автор умеет писать о любви. Любви не надуманной, искусственно сконструированной холодным рассудком, а настоящей, земной, без заменителей и био-добавок... Сегодня мало кто владеет таким счастливым даром – в стихах начинающих авторов на эту извечную тему обычно царит либо пошловатая сентиментальность, либо истеричная надрывность, когда рифмованные страсти рвутся буквально в клочья, но почему-то не трогают, а скорее утомляют читателя… Тимуру в его любовной лирике удается быть страстным и сдержанным одновременно.
Конечно, у молодого автора налицо определенные проблемы с языком, поэтическим инструментарием, отсюда и некоторое "косноязычие" его текстов. Но он сегодня находится в том прекрасном возрасте, когда можно, никуда не торопясь, вдумчиво работать над собой, набирая жизненный опыт и профессионализм. Эта публикация – определенный бонус, который, как мы надеемся, стимулирует автора в его будущих поэтических свершениях.

В номере отеля

1
Гостиничный номер в четыре звезды.
Бог выходит на перекур ровно в пять утра.
Вместо облака в небе сегодня плывут киты…
Бог тушит луну и выключает бра.

2
Когда безумие становиться искусством,
И остаются лишь нули от единиц,
Ты понимаешь, что любовь –
скорей запретный шприц,
А не Шекспиром воспеваемое чувство.
Трещат по швам корсеты у блудниц.
В плену пустых гостиниц и столиц,
Гирляндой жуткой вешались на люстрах
Те, кто не смог тебя забыть.


Табу

Касательно меня –
табу, инферно…
Не отрывая взгляд,
не нарушая такта каблука,
чтобы твоя рука
не вздрагивала ночью нервно
от моего нежданного звонка.
(После которого
едва ль не в два глотка –
двойная порция глинтвейна…)
А ты мне шлешь
билетом лотерейным
свои печальные стихи издалека.
В этом вся ты –
с пуантами и вальсом,
желая душу получить мою авансом
ты начинаешь жечь мосты
и нежным голосом шептать
– Останься...
…Я останусь. Непременно.


Заказ

Закажи мне зеленый – с корицей и имбирём,
Погоду в столице с осадками и октябрем.
Я буду, скорее всего, к четырем –
Пожелай мне мягкой посадки…
Расскажи мне про городской этот прайд,
Про беспутство и пьянство жизни моей –
Ведь теперь я –
почти облысевший Клайд
И почти что женатый Дориан Грей.
Укажи мне на связь меж шутом и актером,
Где ошейник слетает, и пятится Зверь…
Я теперь лишь отшельник, тот старый ворон,
На четыре замка запирающий дверь.


Портрет

Изначальное "Я" – это портрет,
на котором бледность моего лица
сливается со стенами
неосвещенного коридора…
И в знак отсутствия какого-либо декора –
строгость, мне переданная от Отца.


Баллада о круге

Я долго кружился у ног твоих, друг –
Как ловко вращавшийся циркуль,
Выводя на снежном ватмане круг,
Трагичный, как купол цирка.
И в этом вращении тысячи лет
Равнялись нулю (я не спорю),
А радиус круга далеких планет –
Как точка в конце предисловия.
Во мне умирал Кастанеда и Бах,
В кружении венского вальса
Порхали манежи, свисал циферблат –
Я этой окружности сдался.
А после разлуки в сердце дыра
С диаметром лунного диска…
У круга нет грани и нету угла,
А значит, ни страха, ни риска.
И стоит лишь точно отмерить дугу
От центра… Но жест безрассуден.
Ведь целую вечность мне в этом кругу
Совсем не встречаются люди…


Практика

Практика учит: лучше не употреблять морфин –
Смерть совершенно не в помощь, не в радость…
С годами уже различаешь проституток и балерин,
И эта практичность рождает суицидальность.
Время научит: намного лучше, когда ты один,
И это удача, что не с кем делить свою старость…
Я на практике знаю, что это такое – сплин,
Прикрывшись которым,
мне многие давят на жалость.
Утро сползает к обеду, за ним – табак, кофеин…
Время покажет, что и у тебя никого не осталось.
Кроме губ твоих я никогда никого не любил –
Остальное, как практика учит,
мне лишь показалось…


Взгляд

Из космоса море похоже на ртуть,
Земля – на стеклянный шар.
В чем я признавался тебе – забудь.
Вчера умерла душа…


Перелет "Баку-Прага"

Посвящается А.М.

1
Когда ты в полночь в зале ожиданья –
в карманах руки, в новом чемодане
одежда, сложенная в оригами,
сквозь крышку так же на тебя глядит, –
оставь все то, что было, позади.
Улыбка, словно театральное трико,
что облегая тело танцовщѝцы,
позволит разглядеть фигуру – но
за ней ты так же не увидишь ничего…
Твой самолет вот-вот взлетит.

2
…И приземлится там, где Карлов мост
в объятьях Влтавы вслед бормочет
"спокойной ночи",
последний раз позируя тебе для фото –
в полный рост.
Внезапно хрустнув под ногой,
кленовый лист
разбудит Пражские куранты.
И, вздрогнув, на центральной площади турист
из рук упустит в лужу городскую карту.

3
…Я не был там, и мне не суждено
дышать трагедией Еврейского квартала.
Но твое сердце, что из хрупкого металла,
не соблюдая запятых и интервалов,
мне шлет об этом письма и эссе.
Так машут на прощание с балкона,
так сыплет осень вслед нам свой гербарий…
И тень твоя, сбежавшая с перрона,
останется лежать на пражском тротуаре.

О тебе

Угрызения совести – за безнравственность, за безвкусицу... Говоришь обо мне, как о пропасти, как о Будде и Иисусе – я ведь знаю все твои тонкости, причины глобальной грусти… Говори обо мне, как о подлости, как о боли, что не отпустит, я в ответ про тебя – как о вечности, как о спутнике, космосе, хаосе… Я нуждаюсь в твоей человечности, как лишь судно нуждается в парусе. О тебе – прозой, рифмами разными, фейерверком над крышами здания... Ты в ответ – снегом, грозами, грязью, проклиная меня со слезами… Говорить о тебе, как об идоле, со случайными, встречными, пьяными, но у них на уме – "made in Italy", каблуки и белье с кружевами… Говори обо мне, как о порче, как о демоне, как о проклятии, что глаза мои – черные ночи, что зима в моих пленных объятиях… Что не стоило вовсе знакомиться – лишь пробелы да многоточия… Только знай, ты – причина бессонниц моих…
…Говори теперь все, что хочешь.

В этом море

Реальность меняет окраску, сбивает координатную ось. В этом море нам больше не по пути, в этом море у нас не сбылось. Хоть строй концлагеря, устраивай карантин. Выход только один – оставайся один и не суйся в чужие моря. Тут у всех моих левых знакомых вначале – "Бэд Трип1", потом – "Овердоз2"… Ты звонила мне ночью, меня не было дома, так что снова у нас не сбылось. Хоть сжигай все в камине и выкидывай в урну, вспоминая ночами по четвергам... Тут приятели юности, яркой и бурной, разбежались по отходнякам. Мне уже двадцать семь, а тебе всё еще двадцать три. Слушай мать, не перечь и, вообще, не кури. Ты звонила в субботу, как всегда, не из дома. Ставишь точку, идешь на пари. Тут у нас в каждом тонет Бруклинский мост, каждый – полуживая легенда, здесь друзья мои детства, все с табличками "Lost3". Хоть никто не планировал это…

Посткриптум

Я, собою растраченный на "не любить",
В какой-то момент – рискнул.
И теперь мне неважно,
чьим пленником быть –
Ключиц твоих или скул…