Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Анатолий ДЕМЬЯНОВ


ПОСВЯЩЕНИЯ


Об авторе. Анатолий Илларионович Демьянов (1942) родился в Ижевске. Окончил Сарапульский техникум пищевой промышленности и литературный институт им. А.М. Горького. Работал машинистом холодильных установок, кочегаром, диспетчером, литературным консультантом и заведующим Бюро пропаганды при СП УАССР. В настоящее время собственный корреспондент газеты "Известия Удмуртской Республики" в Кизнере. Пишет стихи и прозу, автор десяти книг. Перевёл более сорока поэтических сборников удмуртских авторов на русский язык. Член Союза писателей СССР с 1976 года. Постоянный автор журнала "Луч".

* * *

Н. Сомову

Вот и снова пришёл я на эту опушку...
Неделимо умела она сочетать
Оловянную кружку да врушку-кукушку,
Что учила когда-то до сотни считать...
Не беда, коль на компасе времени - запад
И последняя гавань зовёт на постой,
И что кружки греховной не выглохтить залпом,
А кукушка, пожалуй, праправнучка той -
Неоглядна природа и сладостно дышит,
И хоть в море житейском волна солона -
Всех на свете вода милосердно колышет,
Всех на свете, как мать, колыбелит она.
Всё как надо успела судьба обуставить,
В лихолесье сомнений поставить на след -
Потому и не жалко живущим оставить
Золотую лихву накукованных лет.
Ну, а что у вещуньи промашка случилась -
Отпущу, не взыщу -
не резон причитать:
Знать, как я, окаянная худо училась
Там, где их обучают до сотни считать!

* * *

Маргарите Зиминой

Прятаться за рощи, прятаться за камни
Солнышку в закате - всё ему равно...
Белые туманы заткали Закамье,
Белые туманы, чёрное рядно.
Зоревала радость - счастье опевали,
Закатилось счастье - горе опоём.
Мы на многоцветье и не уповали,
Оттого певали всякий о своём.
Поменять пластинку времени не хватит,
Ход его конечен, путь его покат.
Колесом-дорогой время наше катит,
Колесом-дорогой правит на закат...
Не досталось доле холи и теплыни
В паточной усладе, сладком хоть бы хны -
Но свои резоны в горести полыни
И свои резоны в горечи хины.
Сами не судили - сами не судимы,
А судьбина, впрочем, не во всём строга;
Всё же это что-то: белые седины,
Белые туманы, белые снега...

Твербуль, 25

Руслану Искандирову

Искандер воздвижен на Тверском,
Путник по умам и странам Герцен,
Каменный в обличии людском,
Каменный - с живым и теплым сердцем.
Он не из забвения восстал
Попеченьем книжников-гурманов -
Он восстал на этот пьедестал
Из тягучих лондонских туманов.
Не во всём тропа его права...
Но за то, что не был путь окольным,
Призвала изгнанника Москва
Многозвонным зовом колокольным.
Жив еси и надобен еси,
Праведен душою, честен гневом,
Вновь окоренился на Руси,
Вдосыть наскитавшись по женевам!
Наставленьям сердцу и уму
Он созвучен в скверике лохматом...
Мы обувку ваксили ему:
- Подсоби, Иваныч, с диаматом!..

* * *

Борису Мультановскому

Далеко-далеко, в неподвластном познанью пространстве,
О котором, скорее, лишь мнить или грезить легко,
Обитает на свете негромкое царствие странствий
По всему, что минулось, ушло в далеко-далеко...
Не достигнуть его никаким сапогам-скороходам,
Не поднять-пробудить никакою водою живой,
Лишь на малое время туда заглянуть мимоходом,
Самому заглянуть - а иным не достигнуть его...
Ненаписанных строк проступают короткие тени,
Выступают сплетенья не пройденных нами дорог,
Негоревших костров и не виданных нами растений -
Чтобы вновь опочить в немоте ненаписанных строк.
Повсему потому, намечтав дорогое свиданье,
Где одни светляки прозревают извечную тьму,
Ты себе не солги, что созреют твои ожиданья -
Ты легко и без боли вздохни по всему по тому.
Невозможно никак совладать с разделенным на части,
Несвершённое взять и невозданной доли посметь...
Далеко-далеко обитает в безгрешном зачатье
То, чего не сумел - и чего невозможно суметь...

* * *

Александру Мартьянову

В сумятице фьёрдов, где острые скалы
Сулят мореходу смертельный удар,
Творили легенду суровые скальды
Про мёд, побуждающий песенный дар.
Ему покорялись и море, и камень...
Но карликам-гномам в провалах земли
Он был за погибель;
одни великаны
Священную пищу отведать могли.
И гномы ярились в свирепой досаде,
Когда облекался блистающий мир
В попутному ветру созвучные саги
И стрелам подобные знаки рунир...
Над темной землёю вскипели вулканы,
Ледник в иссечённые недра проник —
И в вечную память ушли великаны,
И канули карлики в сказки про них.
Лишь мёд великанов, волшебная пища,
В отраде и сладости непоправим,
Остался поэтам, слагателям нищим -
Последней отрадой и мукою им!

Посвящение
Засим прощайте: близок зов оттуда,
Где равно бесполезны плач и смех...
Позвольте лишь напомнить, что Иуда
Свершил неотмолимый, смертный грех.
Последний суд простит, коль кровью крашен
Иль, по судьбе, разбойник или тать -
Но не простит Вам сребреников Ваших
В стране, где Вам случилось доцветать...
"Далёко Ваш Винсконсин, где-то в Штатах…"
Возможно, и не место там тоске,
Но белый свете, сколь бы ни был шаток,
Не на чужом покоится куске!
Он, белый свете, долго в ухо бухал
Колоколами всяких гулких лих,-
Но мы делили ржавую горбуху,
Посыпанную солью, на двоих.
И в звёздный час, в прибрежном краснотале,
Где в третьих лишних только лишь сова,
Мы так светло друг другу лепетали
Стыдливые и сладкие слова...
Что ж, скоро в путь - закаты мало длятся…
Но, мало ль что не сладилось в былом -
Поверьте, Вам негоже похваляться
Котомочным довольством и теплом!
А мне, в родне по духу и по крови,
Пока не загасила очи тьма,
Отрадно, что родной землёй покроет
Россия на шеломени холма...

* * *
Целебен, как бальзам для нервов,
Беспечен, словно детский смех,
Пушит в окно кому-то первый,
А мне, видать, последний снег...
Сегодня день его рожденья,
Где он - сиятельство и князь
И чист в своём грехопаденье
От Божьих врат - в нагую грязь.
Его невинность не почата,
Не возмущаема извне,
И даже совестно печатать
Следы на этой белизне.
А для того, кто скудно пожил
В холодной путанице лет,
Он - словно чистая одёжа
На самый главный распослед.
...С необратимым нету сладу,
Но не смыкает память век...
Так долго-долго
Падал,
падал
Мой первый, мой последний снег.