После сказанных слов Игоря Кио было бы грешно не встретиться с Татьяной Кох и Юрием Кукесом.
И вот мы в Московском цирке на проспекте Вернадского. За кулисами. В святая святых артистов.

— Юрий, Татьяна, вас не было на Родине много лет. Я знаю, что вы с огромным успехом выступали в Японии по контракту с фирмами «Amy international ART Music Co LTD» и «Хонма Когио Ко лтд» и даже были награждены императором Японии золотой медалью за свое искусство. До этого подобных наград удостоились только Мадонна и Джордж Хариссон. Не трудно было расставаться со страной восходящего солнца, где вас так замечательно принимали?

Ю. К.:
— Да, действительно в Японии нас принимали очень хорошо. И мы проехали с гастролями всю страну вдоль и поперек. Японцы — как дети. Верят в фокусы, верят в шоу. Если ты во время представления отпиливаешь партнерше руку, они уверены, что ты на самом деле отпиливаешь ей руку. Они могут при этом заплакать. Словом, жаловаться грех, что мы плохо провели время в Японии. И все же... Вы знаете, мне однажды рассказал один матрос, что примерно через два-три месяца плавания он начинает отмечать крестиками каждый прожитый день — начинает вести подсчет: сколько дней осталось до возвращения на Родину. Вот у меня было нечто подобное. Все-таки ностальгия — это не досужая выдумка.

Т. К.:
— И потом не забывайте, что Япония это все-таки совсем другая страна, нежели Россия. Еда, традиции. Различий очень много. Телевизор вообще смотреть невозможно. Все не так, как у нас. Да и о нашей восемнадцатилетней дочке Маше (которая, кстати говоря, тоже участвует во всех наших программах, начиная с двенадцатилетнего возраста) надо было подумать. Ведь она все экзамены в последние годы сдавала экстерном. Брала с собой учебники в Японию, там училась самостоятельно, приезжала домой, в Москву, и все сдавала. Это, согласитесь, очень непросто.

— Насколько мне известно, вы и сами хорошо знаете, что такое учеба в экстремальных условиях. Ведь вы из очень известных цирковых династий, начали выступать на манеже с детства и тоже учились при весьма неблагоприятных условиях.

Ю. К.:
— Это правда. Что касается меня, то я сменил за свою жизнь ш е с т ь д е с я т школ. Возможно, этот результат следует занести в книгу рекордов Гиннеса. Я учился всюду, где мы гастролировали с отцом. Я ведь начинал в качестве парного акробата, мы работали вместе с отцом (его сценический псевдоним Матарди), потом стал жонглером. И учился я не только в России, но и во многих союзных республиках, нынешних странах СНГ — Узбекистане, Казахстане... Вообще, вспоминаю эти годы с улыбкой. Учился я в русских школах, моими соучениками чаще всего были не русские дети, а узбеки, казахи, которые по-русски говорили, мягко говоря, не очень хорошо. И мне пятерки учителя ставили только за то, что я (как правило, единственный из класса) мог правильно прочитать, скажем, условия задачи. Короче, я ходил в круглых отличниках. А потом, когда мы опять начинали гастролировать в России, я из школы приносил отнюдь не пятерки. В российских школах просто так хорошие оценки не ставили. С тех пор я твердо знаю, насколько все в этом мире относительно.

— Наш знаменитый маэстро Игорь Эмильевич Кио однажды заметил, что и успех артиста — вещь во многом относительная. Скажем, слава супер-популярного американского иллюзиониста Давида Коперфильда обусловлена во многом финансовыми вливаниями в его номера, раскруткой его имиджа. Что вы думаете по этому поводу?

Ю. К.:
— Вы знаете, я был на выступлениях Давида Коперфильда. Конечно, это мастер. Но большого впечатления на меня его выступления «живьем», увы, не произвели. Во всяком случае, то, что я видел на его видеокассетах, на мой взгляд, грандиознее.

Т. К.:
— Обратите внимание, Давид Коперфильд, как правило, работает на сценической площадке, а не на манеже, где зрители вокруг и все видят. Большинство номеров американского маэстро построено именно на том, что есть задняя стенка. На манеже, я думаю, он не смог бы показать и половины своих номеров.

— На Давида Коперфидьда работает целая страна. Ему здорово помогает даже военно-промышленный комплекс США. А кто работает на вас?

Ю. К.:
— Нас поддерживает Московский цирк на проспекте Вернадского во главе с его художественным руководителем и генеральным директором Леонидом Леонидовичем Костюком. И мы очень признательны ему за это. А еще нас поддерживают... выдумка, смекалка, российская находчивость. Практически все номера поставлены нами самостоятельно, весь реквизит сделан нашими руками, руками наших сотрудников. Более того, Таня — выпускница художественной школы — все сценические костюмы коллектива придумала и сшила сама. И не случайно им был посвящен целый номер одного венгерского журнала.

Т. К.:
— Понимаете, в цирке выживают люди, преданные своему делу до самозабвения, фанаты. Если ты не выкладываешься полностью, если ты не отдаешь все, что у тебя есть (во всех смыслах), ты не завоюешь зрителя никогда.

— А как же досуг, семейная жизнь? Ведь это, наверное, с ума можно сойти — на работе вместе, дома вместе, двадцать четыре часа в сутки вместе?

Т.К.:
— Досуга у нас в самом деле как такового нет, потому что все посвящено работе. Вот вчера у нас был выходной (один за неделю). Как, по-Вашему, мы его провели?

— Ну не знаю, может быть, сходили в ресторан?

Т. К.:
— Не правильно. Делали уборку в квартире. Потому что делать ее, кроме нас, больше некому. И некогда больше — только в выходной. Вся наша семья с утра до ночи в цирке. И Юра, и Маша, и я, и даже наши домашние животные, которые тоже артисты.

— То есть?

Ю. К.
— У нас ученый кот Филипп, очень мудрое создание природы, и бассет «Прибамбас», тоже большой умник. Филипп работает с нами вместе на манеже уже несколько лет. А «Прибамбас» только готовится ко встрече со зрителями. Между собой животные ладят превосходно. Взаимопонимание у них полное.

— Вы проехали с гастролями полмира. Где все-таки приятнее всего выступать?

Ю. К.:
— Тут у меня лично сомнений нет: самая взыскательная и требовательная — и благодарная! — публика в Москве. И для любого российского циркового артиста, я уверен, престижнее всего в мире выступать именно в столице. И так было всегда. В годы «застоя» вас могли послать даже в заграничное турне, а в Москве при этом запросто могли не дать номера. Поэтому мы, конечно, очень гордимся, что в свое время мы выступали в цирке на Цветном бульваре под руководством Юрия Владимировича Никулина, а сейчас работаем в цирке на проспекте Вернадского под руководством Леонида Леонидовича Костюка.

— А кого вы считаете своими учителями?

Ю. К.:
— Кроме уже перечисленных мэтров, мы учились у большого количества людей. Я учился у отца — акробата Матарди, учился, как и моя жена, у Юрия Кирилловича Аверино... Учусь у Игоря Кио (Игорь Кио скончался в 2006 году. — Е. С., 2012), учусь у книг, у тех людей, с которыми работаю. Очень у многих людей. Но думаю, что для всех нас, иллюзионистов, учителем номер один был и остается Эмиль Теодорович Кио.

— К сожалению, совсем не много воспоминаний осталось об этом великом маэстро. Расскажите, что-нибудь о нем! Каким он был в жизни?

Т. К.:
— Мне очень повезло. Моя семья дружила с семьей Кио, они много лет вместе выступали на манеже. И жили мы фактически вместе. И когда Эмиль Теодорович уже сильно болел и его на манеже заменял Игорь Эмильевич, я по просьбе старшего Кио всегда оставалась с ним. Он не переносил одиночества. И я с ним разговаривала, помогала ему, как могла. Он был действительно уникальный человек. В его доме, в его гостиничном номере всегда находилась уйма людей. После представления он всегда приглашал на ужин по десять-пятнадцать человек. Каждый раз. Эмиль Теодорович — это человек, который один не выпил и чашки чая. Когда он уже совсем был слаб, то все равно приглашал к себе людей и говорил: «Ребята, вы ешьте, шумите, кричите, говорите, делайте что хотите — а я пойду в другую комнату. Я буду слышать ваши голоса — и мне будет приятно!»

— Ваши планы?

Ю. К., Т. К.:
— Хотим работать дома!