Роман, переведенный с болгарского Валентином Ярмилко, по объему велик — почти пятьсот страниц. Для любителей исторических произведений — чтение в самый раз! Главный герой пишет о Византии — или, другими словами, пишет историю своих предков, и его исторические сюжеты перемежаются сюжетами из простой житейской жизни в современной Болгарии. Табаков ясно сформулировал поставленную перед собой философскую задачу: "Мы ищем связь минувших веков с нашим многоликим временем". Возможно, в построении романа не обошлось без влияния "Мастера и Маргариты". Но это не важно, у Табакова свой язык, к манере автора привыкаешь уже с третьей-четвертой страницы; и большое достоинство книги — непринужденность подачи — местами переходит в недостаток: как читатель я часто ловлю себя на том, что живая речь находится на грани старательного литературного приема и что многие иронические, юмористические реплики строго просчитаны; и завершающая каждую главу фраза, вынесенная в абзац (а то и разделенная на несколько абзацев), сильно отдает заботой о литературности. Хорошо это или не очень? Скорее хорошо: поскольку исключает автоматичность письма — то, о чем сказал в самом начале книги ее главный герой, журналист Павел: "Когда зарабатываешь на жизнь писаниной, привычный, зловонный дух слов рано или поздно берет над тобой верх, ты вязнешь в нем все глубже и глубже, и когда в кои-то веки позволишь себе расслабиться, сотворить что-нибудь необязательное, но страшно важное для тебя лично, оказывается, что ты уже по уши увяз в болоте, и оно сейчас поглотит тебя, высосет до последней капли". Добавлю, что сказанное несомненно относится и к некоторым критикам, "опыты" которых разбросаны по многим журналам: начав писать на псевдонаучном, "умном" языке, они потом не могут от него отделаться — и мыслят соответственно: плоско, штампами, готовыми формулами, мертвыми, бессмысленными фразами…
Николай Табаков в своей "Византии" ни на минуту не дает себе расслабиться; он пишет "страшно важное", как и подобает писателю-мыслителю.