Одиночество в доме поет
Будто свет на холодном ветру
Будто сотовый вытекший мед
Будто по миру пчелы идут

Будто ты никого не зовешь
Называя так много имен
Будто белые крылья и дождь
Расправляешь невесело в нем

Но не видно им с той стороны
Посторонних задумчивых глаз
Как прозрачные крылья легки
Как живут они медленно в нас

Светлый ангел мой
Крылья твои из тонкого льда и крахмала
Напоминая длинных сутулых птиц
Будто день из окна
Тень твоя исчезала
И читала мимо страниц


Я тебя рассмотрю
У белой зимы зевоты
Так ослепшие лгут календарю
И уходят туда в больные холмы погоды

Будто глаза открывая
хожу и сплю…

Уезжай из пространства ослепших стрекоз
Этой ночью дорогой не видно ни зги
Белый остров очерчен стволами берез
Белены половодья и птичьей тоски

Охраняй этот город поющий в земле
Где дорожная пыль словно смерть на губах
Тишины безразличья безлюдья
Здесь
Снегом вылеплен страх…

Иезекиль стоит во мне
Во вретище стоит убого
Он греет руки на огне
Он обращается ко мне
Но только подожди немного
И он меня не пропоет
На невменяемом наречье
Как будто полусонный мед
Объял дыхание и плечи
Как будто Бог за ним стоит
И повторяет этот голос
Как равноденствие войны
Как страх, как вытоптанный волос

Ходят ночью поезда
Внутри поезда утроба
Внутри поезда тюрьма

Белое лицо сугроба
Днем безгласые леса
Опрокинуты на небо

Ходят, ходят, просят хлеба
Наподобие меня

В нем не нужно говорить
О просторах русской речи
Можно слушать, можно быть

Ждать когда тебя утешит
Старорусский ровный быт
Безразличен и кромешен...

Соски видны у полутемных комнат
как у голодной дышащей волчицы
похожей на безлиственные тени

переходи отчаяние как реку
внутрь набери ее ослепший воздух
Гомер похож на стонущую рыбу

как будто мы проснувшись не умеем
ни умирать, ни различать разлуку
дома и камни просят нас наружу
выйти
мы немеем
в рот набирая каменную воду...

у меня внутри темнота болит
темное множество разных рыб
у меня внутри ребро болит
белая пустота Адама

коснословен язык
дерево внутри языка
глина внутри языка
а ты собираешься произносить слова
как будто не видишь свою смерть