Там, за пределами разума,
За последней мыслью, в бронзовом зареве
Высится пальма,

Золотая птица на ветке
Поет песню, и в песне той
Нет ничего человеческого.

И тогда понимаешь, что вовсе не разум
Делает нас счастливыми или несчастными.
Птица поет. Перья ее сияют.

Пальма высится на краю пространства.
Ветер медленно гуляет среди листьев.
Огненно-яркие перья птицы тихо колышутся.

Нужен холодный зимний ум,
Чтобы смотреть на иней и кроны
Сосен, покрытые снегом;

Нужно провести в такой оледенелости долгие годы,
Чтобы созерцать ледяной ворс кустов,
Лохматые ели в далеком сиянии

Январского солнца, и не думать
О муке, что слышится в звуках этого ветра,
В шорохе последних листьев,

В голосе этого края,
Наполненного ветром, похожим на тот,
Что в такой же ледяной пустыне

Шумит для того, кто прислушивается
К нему и, сам ничто,
Созерцает ничто, которого нет,
И ничто, которое есть.

Этой ночью читал я книгу,
Вчитывался будто в книгу,
В темные ее страницы.

На дворе стояла осень,
Звезды падали на землю,
Где в холодном лунном свете

Все предметы стали меньше,
В страхе будто затаились,
Слиться с тенями хотели.

Я читал без лампы, голос
Мне шептал: «Все вещи
Холодеют, цепенеют,

Даже грозди винограда,
Дыни, груши, что краснеют
В облетающем саду».


Книга та была без знаков,
Буквами в той книге были
Вспышки звезд в морозном небе.

Всего лишь тепло и движение —
Будто тепло и движение женщины.

И нет никакой формы; никакой образ
Не складывается и не рассеивается:

Пустота. Но женщина в нетканом золотом
Платье обжигает нас легкими прикосновениями

Своей одежды и преизбытком своего существа.
И тем яснее мы чувствуем ее сущность,

Что она лишена плоти,
Окутана ароматами летних полей,

И молча признается нам в ничего не требующей,
Неуловимо ясной, изливающейся только на нас любви.

Тишина в доме, и тишина в мире.
Читатель стал книгой, летняя ночь —

Одушевленным бытием этой книги.
Тишина в доме, и тишина в мире.

Слова звучат так, будто нет книги —
Только читатель, склонившийся над страницей

В поисках опоры, желавший бы стать
Ученым, для кого эта книга истинна, для кого

Летняя ночь стоит, словно завершение мысли.
Тишина в доме, потому что дом должен быть тихим.

Тишина — часть смысла, часть разума:
То, что завершает прочитанное.

Пусть ты сидишь в комнате, сумрачной,
За исключением серебра
Папиросной бумаги,
И теребишь
Свое белое платье;
Или поднимаешь зеленую бусину
Своего ожерелья,
Чтобы дать ей упасть;
Или пристально смотришь на зеленый веер,
Разрисованный ветками красной ивы;
Или касаешься одним пальцем
Листка в бокале —
Листка, что упал с ветки форзиции
Возле тебя...
Разве это обманет?
Я знаю, как неистово стучит твое сердце.