Где-то сейчас одна женщина,
Раскрыв створки окон, зовет голосом хриплым
Непослушные ноги своего сына, зовет домой
С пыльной улицы, где детвора
Играет в мяч.
Другая целует взглядом своим в стеклах оконных,
Что протирает дочиста, отраженье дочки, которая
Лежа на полу, разметала длинные и желтые как Солнце кудри.
Мне теперь столько лет,
Когда женщина устает и отдаляется
От мужниных губ и целует
Сына в лоб,
Завивает локоны дочке…
Но мои руки всё еще блуждают
В Ваших густых волосах,
Господин Лорка, среди лимонных зарослей
Дальнего Запада.
Пустите, дайте вернуться домой…
Смеркается в жизни моей… Смотрите,
Даже вороны слетаются в этот час
К своим гнездам с пищей,
К птенцам, что сиротливо пищат.
Солнце сядет и тут же спровадит меня вдаль.
Прошепчите мне в уши все Ваши
Неоконченные стихи,
Ворвитесь мне в душу вместе с Западным ветром –
Состарьтесь вместе со мной.
Давайте вот так вот обнимемся с Вами
Под сенью красных облаков,
Среди неописуемо-желтых лимонов –
Ароматного места свиданья…

Жеманно кручу глобус, –
Что держу в руке,
Кончиком пальца.
В мгновение ока
Обращаю назад начало истории,
К 30-ым годам прошлого века.
Крутанула назад,
Еще до начала Второй Мировой?!
Тихонько
Прикасаюсь к садам Гранады
Левой рукой –
Зажимаю весь мир
В ладонях, когда
Шел 36-ой год от рождества Христова.
Плюю на всех
Вооруженных франкистов
Кровавым плевком Вахида!
И
Левой рукой давлю бараний помёт
Там, где расстреляли Лорку.
Затем
Встаю и вытираю руки,
Будто раздавила слизняка…
Пот́ом
Утираю кровь с губ Вахида,
Холодный пот
Со лба его…
И, протянув одну руку к Шуше,
Качаю деревянную люльку двухлетнего отца –
"Баааю, папочка, баааюююю…….."
Я повергаю мир в ужас
Своими ладонями…
Пусть пули,
Пущенные в поэтов,
Запнутся в дуле
Всех ружей!
Пусть подавятся ружья!
Пусть подавятся глотками франкистов!
Пусть их на сотни частей разорвёт!
Раз – и к чёрту сердце!
Раз – и к чёрту живот!
Пусть кровь Вахида
Вцелуется в их губы.
Господа диктаторы, трубите, трубите, трубите в трубы,
Господа провокаторы, остро у вас наточены зубы
На эту круглую сладкую землю,
Жрите до отвала материки –
Деревья,
Животных,
Детей,
Матерей!
Любовными письмами утирайте губы в жиру!
Запивайте океанами, вы на пиру!
Под конец
Выплачьте под ярким солнцем эти воды
На сухую
Почву Гранады…
На "могилу" Лорки
Плачьте днями, ночами,
Глобуса
Слезами!!!

Если б сейчас эта серая тень
Не легла предо мной на асфальт –
Откуда б мне знать этой больной головой
И пьяным сердцем
Жива ли всё еще я?
Моя тень, ноги и сердце змеятся
У начала улицы и вопрошают меня:
Куда ты?
Тень, ноги и сердце возносят секиру
Вопросительного знака…
К чему, к чему же надобен был
Весь этот букет бедных, увядших людей?!
В теле моем столпотворенье –
Всё, кроме пожелтевшего фотоснимка в кармане,
Всё, что есть у меня,
Кажется лишним, кажется слишком…

А еще этот август…
А еще – ночные жуки…
Мне от них жутко
С тех самых пор, как помню себя.
Ах, август… Август… Если б не ты
Вместе со своими жуками,
Если б не 19-ое число,
Может, любимого поэта моего
Твое б отсутствие спасло…

Ночь.
Улица.
Разбитый фонарь на стене над моей головой
При ветра порыве издает почти вой,
Его ведут на убой…
Простите, Федерико…
При слове "смерть"
Наверное, ёжится Ваша душа в левом кармане моем,
Точно так же, как ёжусь я
При виде ночных жуков…
Простите меня за слово "смерть",
Простите… Может,
Я захочу эти строки стереть,
Когда придется отдать
Стихи свои в печать.

Ночь.
Безлюдная улица.
Стрелки часов показывают заполночь.
Короткая стрижка, длинная шея,
А в руке у меня красный шарф…
Левой рукой
Достаю из левого кармана пожелтевший лик –
Федерико Гарсиа Лорка!
Смотрю на Ваши локоны –
На копну волнистых волос,
С которыми резвился Западный ветер…
Закрываю глаза,
Осторожно прижимаю к груди Ваше фото –
К самому сердцу…

Ночь.
Темная улица.
И я больше
Не вижу препятствий к тому, чтобы
Обращаться к Вам на "ты".
Пусть вся обходительность
Покоится вне места и времени.
Покамест мы живы,
И правы – не лживы,
И длится ночь,
Товарищ Лорка,
И улица длится.
Взгляните-ка на того интеллигентного пьяницу,
В этот час, в этот миг вся его изысканность,
Как джин и джинн, выскочившие из бутылки, –
На свободе!
А сам он
Напоминает бутылку без письма,
Брошенную в холодные волны.
Что же всё-таки я хотела тебе сказать?
Вспомню-вспомню! Минуточку…

Ночь.
Холодная улица.
Федерико,
Перед глазами встает
Твоя западная улыбка,
И вот тогда, несмотря на эту ночь,
Я обхожу босиком пядь за пядью
Каждую улочку прокаленной солнцем Гранады.

Ночь.
Сырая улица.
Разбитый фонарь над моей головой
При ветра порыве издает почти вой –
Его ведут на убой…