Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Светлана ОС
ГОЛОСА РУКОКРЫЛЫХ ТЕНЕЙ

 

Потустороннее

И, замкнув собою круг,
В абсолютной пустоте
Мы не отражаем звук,
Не отбрасываем тень,
Ибо в общей череде
Представлений не о том:
Я — нигде и ты — нигде,
Я — никто и ты — никто...



Птичье

Тяжело и отрешенно,
Со свинцовым небом вровень,
Птицы бились о решетки
До последней капли крови
У открытой настежь двери
Между будущим и давним
И без сил, теряя перья,
Камнем падали на камни...

А в лиловой мутной пене
Птичий бог за краем где-то
Собирал сетями тени
Не доживших до рассвета.



* * *

И, вроде, Изумрудный город
Был даже благосклонен к нам:
«Он обещал златые горы
И реки полные вина».
И нам прекрасное далеко,
Казалось, нужно позарез:
Мы шли без страха и упрека,
И компаса, и карты без...
Но чем сильнее цель манила,
Тем более сгущалась тьма...

Нам (как обычно) не хватило
Отваги, сердца и ума.



Угловое

А пока мимо цели идут дела,
Мы поставим вопрос во главу угла,
Ни левей чтоб не двинулся, ни правей,
Ибо он — так задумано — во главе!
Два луча попирающий головой,
Посему — соответственно — угловой,
Сам себе задающий себя в пылу:
Есть ли смысл во главе, если ты в углу?



Вежливость (королей)

А умение встроиться в схемы их,
С головой не теряя корон своих,
Поглащая елей, источать елей —
Это вежливость (королей).

И друг друга почтительно сокрушив,
Мы с улыбкой находим, что где лежит:
То посадим на гвозди, а то — на клей...
Это — вежливость (королей).

То притянем зачем-то, то оттесним,
То любезно помилуем, то казним,
То живьем закопаем среди полей...
Это — вежливость (королей)!



Чаща

Переплетаясь хмуро
Кронами и тенями,
В осоловевший сумрак
Мы проросли корнями
И глубоко, и страшно
Так, что на перепутье
Видевший нас однажды
Прежним уже не будет:
Там, где, стволы качая,
Ветер отравой дышит,
Странник замрет, случайно
Имя свое услышав
В птичьем надрывном свисте,
В волчьем протяжном вое...
Станет сухие листья
Мертвой питать водою,
Гнать от себя рассветы
Яростнее и резче
Скрипом корявых веток —
Призрачным и зловещим.



Выходи на меня посмотреть

А когда в окнах замка луна отразится на треть,
Я на миг появлюсь... выходи на меня посмотреть.
Где у сердца пруда в темноте растворяется дым,
Ты увидишь меня над поверхностью черной воды —
Между сном и реальностью, как между небом и дном —
Бесприютным Никем, что дрожит на ветру ледяном
В обрамлении звезд, в окружении влажных камней...
Но не слушай в ночи голоса рукокрылых теней,
Разглядеть не пытайся в от мира закрытых глазах
Тайный знак, что бледней ненюфара в моих волосах.



И некуда падать

И некуда падать —
Не примут ни море, ни суша:
Два мира, два ада
И мост между ними разрушен.
Ни лодки, ни брода,
За нами — руины и рвы, и
Ты смотришь на воду,
Как будто бы это впервые,
Итожа потери,
Причуды судьбы и сиротство,
Готовый поверить
В любое случайное сходство,
Готовый мгновенно
Принять и почувствовать кожей
Все то, что нетленно,
Но тщетно и сбыться не может.
Мы — зеркало. Наши
Дороги то дальше, то ближе.
Мы — то, что мы скажем,
И то, что другие не слышат.
Я только твой жест и
Ты только мое отраженье.
Нет времени, места,
Нет повода для продолженья —
Любой эфемерен
По сути, хотя и отчаян...
Пойми и поверь мне,
Что все совпаденья случайны,
Как разница между
Мучительным сном и прекрасным,
Как проблеск надежды
В рисунке затейливом пазла,
Что нами не сложен...
И в общем назойливом рое
Я — только прохожий,
Задевший тебя за живое.
И мной не восполнишь
Паноптикум всех обретений.
Меня ты запомнишь
Мятущейся призрачной тенью,
Что мела бескровней
И что, не убив, не излечит.
Тебя я запомню
С улыбкой идущим навстречу
По берегу мрака,
Что тянется к солнцу, вскипая.
Ты делаешь шаг — и
Кромешная тьма отступает,
Вселенские сваи
Срастаются и каменеют,
И тьма отступает...

Но я отступаю за нею.
Мы — лишние люди —
Образчики жертв Ойкумене.
Что было, что будет —
Уже ничего не изменит.
С верховного плаца
То быль обещают, то небыль,
Но мертвым паяцам
Не нужно ни зрелищ, ни хлеба,
Как жертвенным птицам
Ни моря, ни суши не надо...
Две жизни. Граница.
Две пули... И некуда падать.



Завороженное

Сплетались ветры и листва,
Как птицы в стаю...
На землю падали слова,
Не прорастая
Цветным неоновым драже
Легко и скоро.
А воздух в паузах уже
Горел, как порох.
И отражая вспышек свет
Неискаженный,
Смотрели мы друг другу вслед
Завороженно
И ждали, ускоряя шаг,
Когда остынет
Полдневный свет, полночный жар,
Внутри пустыня...



Ненюфары

Свет или тень бросая
Вдоль берегов крутых,
В лунной воде мерцают
Призрачные цветы —
Временем ли хранимы,
Месту ли вопреки —
Черная сердцевина
Белые лепестки.
Можешь смотреть часами,
Только не подходи:
Слово или касанье,
Жест или шаг один —
И маята пустая
Все повернет в душе:
Чувствуешь — прорастают
Внутрь тебя уже
Сумрачно и невинно
Крохотные ростки:
Белая сердцевина,
Черные лепестки...



Не больше, чем низачем

Те пророки с глиняной головой,
Что тебя любили как никого,
Выжигая в линиях на руке,
Что твое призвание — быть никем,
Что на этом свете, как и на том,
Ты для всех не более, чем — никто,
Уводили вглубь по чужим следам
Каждый раз куда-то как никуда,
Повторяя: «Здесь, в ледяной воде,
Ты себя почувствуешь как нигде»,
Зная: все, что отдано холодам
Из нигде не вырвется никогда...
И теперь не в мире, не мира вне
На своей несолнечной стороне
С говорящим вороном на плече
Ты живешь не больше, чем низачем...
Но зато уже ни одной из сил
Не убить тебя... и не воскресить.



* * *

Ее миры — лишь пепел и зола
И прах веков на каменных скрижалях.
Она, как в пропасть, смотрит в зеркала,
Но зеркала ее не отражают.
Покоя нет, движений тоже нет —
Статичность равноценна перемене...
Ее строка не оставляет след,
А слово не отбрасывает тени.



Immer scheine die Sonne

Immer scheine die Sonne...
Концентрация тем —
Как нейтральная зона
Между этим и тем.
А в полете над бездной
Путь звезды предрешен:
Ни взойдет — ни исчезнет,
Ни сгорит — ни сожжет.
Вот и светит, и кружит
Среди прочих вещей
То, что, в общем, не нужно
Никому низачем,
Но и смысла во имя
В измеренье кривом
Ни собой, ни другими
Не закроешь его...
Как не вспомнишь резона
И не встроишь в клише.
Immer scheine die Sonne.
Только надо ль уже?



Ты живи и думай, что все не зря

Ты живи и думай, что все не зря.
Примиряйся с мыслью и примеряй
Наугад волнения и покой —
Я когда-то тоже была такой...
Пусть бежит и вьется в твоих руках
Путеводной нитью моя строка,
Только в ней и образы, и слова —
На закате скошенная трава.
Ты живи и думай, что все не зря.
Неживое сердце нетопыря
Не забьется с первым лучом зари,
Но качай мой образ себя внутри,
Как качает ветер огни свечей...
Я тебя уже не спрошу, зачем
В тех краях, где зимняя ночь длинна,
Где о сладкой смерти поет луна
И над миром кружится воронье,
Ты растишь осину в саду своем...



Хорошо

Однажды на чужой крови
Перекипит и кровь твоя...
Безумие останови,
Легко коснувшись острия.
И пусть за дальний окоем
Витиеватых слов резных
Воображение твое
Сбивает радужные сны.
Пусть перья черные скрипят
О фиолетовые мглы,
Где вечный сумрак от тебя
На расстоянии иглы,
Пока сознания вода
Уходит сквозь безмирья шов...
И хорошо, что навсегда.
И что не больно — хорошо.



Цирковое

Один не лучше, другой не хуже,
Вне сцены — каждый неповторим:
У мима нет ничего снаружи,
У грима нет ничего внутри.
Но все сюжеты проходят мимо.
И мим уставший в конце концов
С забытой полки коробку с гримом
Возьмет и слепит себе лицо.
В лучах софитов и клочьях дыма
Начнет кривляться, вживаясь в роль.
И грим впитает всю душу мима —
Все наслажденье, весь страх, всю боль.
Под шквал оваций спектакль окончен,
Но эпилогом — системный сбой:
Никто, ничто здесь ни днем, ни ночью
Уже не станет самим собой...

Бывает лучше, бывает хуже.
Не приближайся и не смотри:
У грима нет ничего снаружи,
У мима нет ничего внутри.



Чтоб и смешно, и страшно

Не в этой жизни, в году не этом
Обычный житель другой планеты
Тревожит космос с высокой крыши.
Он чертит знаки и письма пишет...
Но адресаты его земные
Не отвечают на позывные.



* * *

Импульс другим не равен,
Мысли себе не кратны...
То, чего не отправить,
Не получить обратно
И не ответить, ибо
Прежнего адресата
Более нет — он выбыл,
Если и был когда-то...
Что прорастает словом,
Не догорает спичкой.
Вот же она — основа,
Вот же она — привычка,
Что придавала силы
Тысячам окрыленных,
Ждущим, как ждут Мессию,
Мертвого почтальона...
Но судьбоносным знаком
Снова тебя напротив —
Выцветшая бумага
С пеплом на развороте...



* * *

Жизнь себя обесценит
Сутью своих игрушек.
Нам бы стоять на сцене,
Да колизей разрушен,
Сдвинут и обесточен...
Выйдем, пока не поздно,
В зиму из дома ночью —
Выспаться и замерзнуть.
Будем лежать на воле
К черному небу ближе,
В белом бескрайнем поле
Среди других таких же.
Пусть хороводы рядом
Водят свои и гости,
В снег забивая взгляды,
Как забивают гвозди,
Радуясь, что не будет
Завтрашний день вчерашним...
Чтобы и нам, и людям.
Чтоб и смешно, и страшно...



Только готика, только хоррор

Этой ночью слепой и длинной,
Из пустот высекая пламя,
Остроносые субмарины
Режут неба холсты винтами.
И плывут тяжело и ровно,
И нигде не находят места —
Бесхарактерны и бескровны,
Бездыханны и бессловесны —
Направляемы прочь ветрами
И уже никому не рады,
Дополняя собой и нами
Атмосферу полураспада,
Где уже ничего не будет
Ни на вечность вперед, ни скоро...
Потому на повестке будней
Только готика, только хоррор!



Dismaland

(И, едва ли, каждый тебя поймет,
Но таков момент, такова игра:
Здесь давно никто никого не ждет,
Потому никто никому не рад...)



* * *

Оставь это им и беги из дома,
Покуда не вытолкали взашей,
Покуда фантомы твои ведомы
Упряжками оборотней-мышей,
Покуда легко колесить по свету,
Рельеф изучая по карте вин...
Но помни: резная твоя карета —
Не больше, чем тыква на Хэлловин.
Любой из сюжетов топи в миноре,
Под каждой из масок ищи врага —
Хрустальные туфельки в horror story
Страшнее «испанского сапога»,
Что с чем ни слагай — неизменна сумма:
Пока на обочину не снесет,
Не веришь, что Тот, кто тебя придумал,
Тебе рассказал далеко не все...
Так бойся природы иных вещей, и
Пусть мир раскаляется добела,
Срастайся в руках своего Кощея
Иглой переломленной пополам...



Юс

В этой книге все буквы как буквы и только Юс
Идеален настолько, что я за него боюсь:
Эфемерней на слух и причудливее на вид —
На сравнении с ним рассыпается алфавит,
И ни этим, ни тем не похожий ни на кого,
Он как будто бы есть и как будто бы нет его.
Он — сакральное нечто на ткани банальных тем —
Не посмотришь на свет, не нащупаешь в темноте,
Ни у Бога в горсти, ни у дьявола не в чести...
Умудрился прочесть — попытайся перевести,
Но не думай стереть и по-новому начертать:
Ставлю все к одному — не получится ничерта
И за тем, в чем скрываешься ты от всего и всех,
Понадеявшись, что он не помнит тебя совсем,
Вдруг закроешь страницу, что россыпью строк пуста,
И увидишь его на другой стороне листа...



Вычитабельное

А для множества чисел на том пути
Произвольных слагаемых — пруд пруди,
Но иное из них — не другим чета...
Потому обучаемся вычитать!
Если кто и менялся, порой, в лице,
Обнаружив случайно, что мир не цел,
И намеченный путь сокращал на шаг —
Значит, в принципе, было что уменьшать.
Если к чувствам добавить чуть-чуть ума —
Значит, далее будет, что отнимать
И заплатит не сердцем, так головой
По статистике каждый минусовой.
Оттого нелегко и нехорошо,
Ибо — как ни крути, а вопрос решен...
Но наука и это перенесет,
Доказав нам, что в разности — наше все.



Баланс

Когда летишь то вверх, то вниз,
Влеком душевным дисбалансом
И ждешь имеющего смысл,
Но не имеющего шанса,
Жизнь, чтобы выровнять на раз
Миропорядка коромысло,
Дает имеющее шанс,
Но не имеющее смысла...