Сияние Севера
НАДЕЖДА МИРОШНИЧЕНКО
ОТКУДА СТОЛЬКО МУЗЫКИ В РОССИИ...
МИРОШНИЧЕНКО Надежда Александровна родилась в Москве. Окончила педагогический институт. Автор книг стихотворений “Назовите меня по имени", “Хочется счастья", “Отрывок", “Зачем не сберегли?" и других. Член Союза писателей России. Живет в Сыктывкаре.
* * *
Памяти О. К. Мирошниченко- Кулагиной
Мамины слёзы приснились сегодня во сне.
В сердце скатились. И сердце споткнулось с разбега.
Мамины слёзы вернулись, тоскуя, ко мне.
Мне не забыть их теперь до скончания века.
Неумолимо сгорела ночная свеча,
А до рассвета ещё оставалось немало.
— Как ты посмела?! — сказала я ей сгоряча.
— Как ты посмела... так быстро...
Ведь это же — мама!
Перед Крещеньем на улице было светло.
Видно, в сугробах купались далёкие звёзды.
Только на сердце отчаянье камнем легло,
Но для отчаянья было бессмысленно поздно.
Белой зимою и мама угасла. В снега.
Быстро горела. А тихо-тихонько угасла.
Мамины слёзы — наследство мне, как жемчуга...
Мамины слёзы — они не бывают напрасно.
* * *
И кого это в наши края занесло?
То-то снег всю неделю валил.
Странный вечер. Какое сегодня число?
И о чём он со мной говорил?
Знаем-знаем, уж пожили вдосталь и мы.
Нагляделись, набрались ума.
Что за прихоть — являться в начале зимы,
Разгребая стихов закрома.
То-то станет от жарких речей горячо,
То-то сердце забьётся не в такт.
— Положи мне, хозяюшка, ягод ещё.
Не гляди недоверчиво так.
И кого это в наши края занесло?!
А уж весел, и ласков, и мил.
Странный вечер. Какое сегодня число?!..
То-то снег всю неделю валил.
То-то снег всю неделю валил.
Странный вечер. Какое сегодня число?
И о чём он со мной говорил?
Знаем-знаем, уж пожили вдосталь и мы.
Нагляделись, набрались ума.
Что за прихоть — являться в начале зимы,
Разгребая стихов закрома.
То-то станет от жарких речей горячо,
То-то сердце забьётся не в такт.
— Положи мне, хозяюшка, ягод ещё.
Не гляди недоверчиво так.
И кого это в наши края занесло?!
А уж весел, и ласков, и мил.
Странный вечер. Какое сегодня число?!..
То-то снег всю неделю валил.
* * *
Когда я еду от Москвы,
То у меня одна отрада:
Просторов белые холсты
И неба тёмная громада.
Мой Север, строгий мой удел,
Моя любовь, моя тревога.
Чертополох и беспредел,
И бесконечная дорога.
Ты был задуман для двоих —
Для стоика и для поэта.
Но что напишет на твоих
Просторах время тьмы и света?
И как ты выдержишь среди
Предательства единоверцев
С серпом и молотом в груди
И с Богом в беспросветном сердце?!
То у меня одна отрада:
Просторов белые холсты
И неба тёмная громада.
Мой Север, строгий мой удел,
Моя любовь, моя тревога.
Чертополох и беспредел,
И бесконечная дорога.
Ты был задуман для двоих —
Для стоика и для поэта.
Но что напишет на твоих
Просторах время тьмы и света?
И как ты выдержишь среди
Предательства единоверцев
С серпом и молотом в груди
И с Богом в беспросветном сердце?!
* * *
Памяти Валентина Распутина
Ничего писать не хочу.
Он ушёл — Великий Молчун.
Он ушёл, Герой и Пророк.
Прожил он отпущенный срок.
Средь имён, событий и вех
Он же был не один из всех.
Он же был нам — один на всех.
И на этих, да и на тех.
Наши слёзы теперь не в счёт.
Больше он уже не придёт.
Наш понять наступил черёд:
Что же стоим мы как Народ.
* * *
В нашем городе дворы со старушками,
А дороги вперемешку с заплатами.
Да зато у нас есть улица Пушкина,
И есть улица Ивана Куратова.
И хотя по интернету шатается
Наша юность, разбитная и гордая,
Каждый день она душой прикасается
К нашим классикам на улицах города.
Я Онегина встречала над Вычегдой,
Он по пляжу проходил с хохотушками
И спросил: “А вы Татьяну не видели?”
Я сказала: “Она с мужем на Пушкина”.
Я ему, конечно, колко ответила,
Не меня хотя в романе обидели.
А Куратова ни разу не встретила.
А другие говорили, что видели*.
А дороги вперемешку с заплатами.
Да зато у нас есть улица Пушкина,
И есть улица Ивана Куратова.
И хотя по интернету шатается
Наша юность, разбитная и гордая,
Каждый день она душой прикасается
К нашим классикам на улицах города.
Я Онегина встречала над Вычегдой,
Он по пляжу проходил с хохотушками
И спросил: “А вы Татьяну не видели?”
Я сказала: “Она с мужем на Пушкина”.
Я ему, конечно, колко ответила,
Не меня хотя в романе обидели.
А Куратова ни разу не встретила.
А другие говорили, что видели*.
РУССКИЕ ТРАВЫ
Анатолию Парпаре
Как мы не знаем в России друг друга, Толя!
Русский не верит, пока не проверит... Правда.
И я такая же. Это, как травы, что ли:
Много травинок рядом. Какая справа?
Право и лево, крест-накрест и всё — по кругу.
Не разберёшь голоса, но полюбишь трепет.
Господи, мы же бессчётно нужны друг другу.
В русских лугах разноцветье и то, как лепет.
Только услышишь русской души волненье,
Тут же навстречу свою открывай ей душу.
Русский не верит... Какое недоразуменье!
Надо — взахлёб, нараспашку. И слушай!
Слушай! Русское сердце родное узнает сходу.
Русский не верит, пока не проверит. Ой ли?!
Но я такая же, словно врагу в угоду.
Как мы не знаем в России друг друга, Толя!
КРУГ
Елене и Николаю Дорошенко
Россия задыхается стихами.
И вторят ей серебряные реки,
Дорогами полна и дураками.
Но ими же и спасена веками.
И, что поделать, было так вовеки.
Откуда столько музыки в России,
Равно её улыбке и печали.
Ну, ясно, что в Италии — Россини!
Но здесь простые бабы голосили,
А кажется, что иволги кричали.
И сердце надрывая и спасая,
Идёт она по снегу и по свету
Торжественная, слабая, босая.
А всё-таки её сильнее нету.
И что поделать: было так веками.
И по-другому Родина не может.
Россия задыхается стихами.
А лучшие на песни переложит.
* * *
Памяти Анатолия Федулова
Давайте учиться у нежности таинству речи.
Сияет черёмуха ярче к Полярному кругу.
И ветер её обнимает за белые плечи,
Ревнуя к простору и даже к зелёному лугу.
Мне это знакомо —
весёлая искренность страсти,
Открытое чувство на грани восторга и муки.
Давайте учиться свободному выбору счастья
И радости встречи, и горькой печали разлуки.
Спасибо, любимый,
что ты меня выбрал навеки.
Что выпала жизнь долготою в строптивую вечность.
Давайте учиться у нежности таинству речи,
Чему научились у Бога славяне и греки.