Пару лет назад мы с Михаилом Андреевым наставляли девушку из Белоруссии. Дело было зимой в шумном кафе на Ленинградке.
Что было удивительно в МихАндрыче (так я его тайно для себя зову) – он старался не навредить своими советами. Не возвышался, а как тонкий педагог больше подсказывал намёками, мимикой, улыбкой. Я-то норовил черкать, как-то резче её отваживать от хождений в метафизицы.
Андреев кофе практически не пил, а я ещё тогда обратил внимание: он на стадии, когда уже вторую чашку, второй глоток вина делать не требуется. Зрачки кедрового оттенка не требуют кофейно-зернистого допинга. А лучше просто – говорить, понимать…
Это всё о Михаиле Андрееве, а не о Свете, как вы поняли. Стихи его читать в Москве трудно. Всё время какой-то шум отвлекает, сбивает, ритмов тут много лишних… А вот в белорусском направлении, в Красновидово, например, они из любого издания (у меня их три) начинают осмотрительно, словно кот после перевозки на дачу, выбираться, принюхиваться. Там я и пытался начать эту рецензию, но чего-то не хватало. Может, просто времени. Но и ещё чего-то. Эпиграфа, видимо…
А эпиграф уже о рассказе "Префект", который, как мне показалось вначале, открыл новую страницу творчества известнейшего поэта-песенника. Рассказ не приняли там, где издали недавно его книгу-бенефис. Странным показался рассказ-монолог – а я почему-то уловил на уровне первого же образа этот стиль и догадался, куда он ведёт. Видимо, был уже хорошо настроен на волну Андреева через стихи и топос. То ли свежи ещё были впечатления от томского снега, то ли сам этот кедрово-карий взгляд сквозь прорываемую кабаном по кличке Префект нору в снегу, был близок молодому папаше, предварительно оценивающему пройденное… Свет пробивается сквозь подплавленный дыханием кабана снег, за кабаном ползёт наш поэт и всю свою жизнь вспоминает. Этот коридор длинной в жизнь-воспоминание порой переходит в сон, в абсурд, в "Фейсбук", и кабан от усталости дышит на плече поэта…
Что-то шукшинское, кинематографическое тут есть, не просто исповедальное, а именно для оператора находка. Свежего "Префекта" в августе 2012-го первым я и опубликовал – на политическом сайте, на передовице. Потому что понимал и ощущал – такое должно жить дальше, шире. Потом он правил его несколько раз, выкидывал фамилии тех, кто не опубликовал, – и правильно. Честно говоря, очень надеялся, что это лишь первый из цикла рассказов, которые вернувшийся в Томск поэт сел писать. Но он-то перфекционист: "лучше меньше, да лучше", как сказал срифмованный им (пожалуй, единственный такой случай) попсово с Ленноном Ленин.
Тут может вспомниться и "Моби Дик", и ещё ряд предшествующих сюжетных аналогов, но ей-богу, только ради этой охоты стоило выпустить книгу. Проза поэта – всегда проблема узнавания, но в прозе Андреева легко узнаются его стихи, точнее, свойственные им размышления, алогизмы, и, конечно же, те аналогии, что принято называть метафорами, но у него они всегда – "а ну-ка, подтянись!"…
Снег то был толще, и в норе было теплее и темнее, то иногда он становился совсем прозрачным, и сквозь него виднелось очертание очередного неба. Я наслаждался жизнью. Я чувствовал, как малый круг кровообращения во мне гонит кровь. Понять кабана было трудно. Он обходил озёра и искал путь, где снег был толще. Я отставал только в воспоминаниях детства.
Но почему, почему только это начало прозой, а потом снова стихи? Причём переиздание, и тут уже песни вместе с неспетыми… А вот ответ поймёт только тот, кто до конца понял "Префекта": по маршруту кабаньего коридора в глубоком снегу разбросаны не просто годы, а сборники стихов. Упрямой чередой, как перед поклейкой обоев, газетно облепляют тоннель. И как упорно и безуспешно убегает кабан от преследователя-поэта, так и сам преследователь никуда не может деться от уже написанного. "Да нет же! Не пугайтесь и не путайтесь в следах кабана, а просто перечитайте, что вам давно послано стихами" – вот какой месседж я уловил в таком запеве. Проза – роза, но ниже-то шипы-стихи, их много-много. И на них ещё мало наколото вниманий, будут ещё переиздания, будут, пока не голосом Безрукова просипите "а на сердце опять горячо-горячо", а выучите сами: "Страшен волк. Глаза его упруги. Лоб туманом белым обнесён. Но прекрасен: средь кромешной вьюги срока на земле не знает он".
Встретить такого поэта-современника – это дар времён. Про каких-то деревенщиков, про Есенина и П. Васильева читали мы легенды, изучали. А МихАндрыч – рядом, из тайги, невыдуманный и от города нашего всё норовящий, как вынужденный его земляк Клюев, сбежать, едва справит новую обувь... Проносящемуся мимо времени-суете мало интересны поэты, но оттого-то их ценность растёт. Они наподобие краснодеревщиков – знай выделывают слово, не по срокам, а по качеству. Или, как в Томской области, сплетают свои корзины, свои и ваши прожитые времена, авось кто-то дотянется, дочтёт до их прозрений… Вот Губанова я не встретил, шёл по следу с 1994-го, как за Префектом, а Андреев встретился в счастливую и сложную пору, когда и личное, и мировое резко куда-то менялось-выменивалось... Любимый цикл, в мягкой ещё обложке – "По небу чистому", вот он и ждёт в Красновидове.
Год назад вышла "Префект. Охота", уже почти распродалась. За это время проходили аж фестивали песен на стихи МихАндрыча, вечера, награждения, но мне-то интересны именно книжные динамики признания. И даже не тиражи – знаки, признаки понимания. Что ни стих – бери да пой, но и это не лучший способ вчуствоваться. Мелодия порой забивает, забалтывает смысл. А стихи сильнее, растут дальше подмеченной поэтом "правильностью направления ростка". Они хоть разные, но и в разности узнаваемые:

Действительно, зачем писать книгу рассказов, когда по-настоящему вышел, высказался только один? Но он – повод переиздать и критику, и эссе, и, конечно же, то, что теперь я знаю, где было написано, на какие глядя берёзы на улице Киевской…