Пришла любовь, да и другая с ней пришла.
А ты от них ушел.
Печальна участь буриданова осла.
На то он и осел.

Достиг вершины. Но чему рукоплескать?
Она — подводный риф.
Бежит к подножию горы Сизиф опять.
На то он и Сизиф.

Давно пора сменить пилюли на драже.
Не горько ли живешь?
Как подсластишь, так сразу легче на душе.
На то она и ложь.

Твердят: я всем хорош, но есть черта одна.
Упрям и этим плох.
Ну что сказать? Не пробивается стена.
На то он и горох.

Воображенью не подвластно чувство меры.
Сошел с ума, но, находясь в своем уме.
И, если полон страсти к статуе Венеры,
то это значит — начитался Мериме.

В семейной жизни, как на зоне или в Думе.
Хотя бывает без убийств и даже драк.
И, если в браке ты своею смертью умер,
то это значит — ты познал счастливый брак.

Судьба, порой иронизируя над нами,
ведет к беде или уводит от невзгод.
И, если кто-то в бане водку пьет с друзьями,
то это значит — наступает Новый год.

Роскошный ужин. Наливают алкоголь мне.
Но первый тост здесь посвящают королю.
И, если мне вручают премию в Стокгольме,
то это значит — я, бесспорно, сладко сплю.

Острова, острова обличают, маня,
что пристало такому обличью.
Родилась лень моя явно раньше меня.
Ведь не зря ее матушкой кличут.

И не пьется совсем заскучавшему мне.
Исполняю стаккато стаканно.
Эх, рвануть бы на Пасхи, а там в тишине
постоять бы среди истуканов.

Словно золото, что-то блестит вдалеке.
Эх, Атлантикой вместе б омыться
с шоколадной креолкой на желтом песке,
уроженкой Зеленого Мыса.

Над моей головою разносится «каррр».
Эх, шрапнелью бы их — в хвост и в гриву
и махнуть бы, ну, скажем, на Мадагаскар,
в главный город Антананариву.

Опустились туманы да с разных сторон
на бурливые вешние воды.
Я сижу на бобах и считаю ворон,
ожидая у моря погоды.

Не грусти один,
сердце урезонь,
брось тоску в камин,
разведи огонь.

Гонор скинь и спесь,
будто старый хлам,
паучков развесь
по пустым углам.

Стол не в мыслях — въявь
на двоих накрой.
A теперь представь,
что она с тобой.

Пат итожит битву чувств и разума.
Каждое движенье опрометчиво.
Сказано поменьше, чем несказано.

А добавить к сказанному нечего.
Сосчитать довольно трудно, сколько мы
сделали попыток склеить заново
то, что называется осколками.

Пребываю в качестве незваного.

На устах расхожая нелепица.
И глупец твердит ее, и умница.
Все же, если склеится — не стерпится.

Даже если стерпится — не слюбится.

Мир так тоскливо моногамен.
Стоило встряхнуть его немножко.
Я — твой упавший лунный камень.
Ты — моя лунная дорожка.

И засветился мир поярче.
Хлынул поток адреналина.
Я — твой игривый лунный зайчик.
Ты — моя лунная долина.

Знаем, не кануло в забвенье
то, что закончилось когда-то.
Я — твое лунное затменье.
Ты — моя лунная соната.