"Сетевая литература"… Надо ли говорить на эту тему?
Поначалу может показаться, что не надо, поскольку формулировка темы некорректна. Интернет – не более чем один из технических способов доставки информации. Делить литературу на "сетевую" и "несетевую" – всё равно что делить литературу на ту, которую "удобно исполнять по радио", и на ту, которую "неудобно исполнять по радио". Очевидно, что есть литературные жанры, приспособленные для сетевого формата, – короткие рассказы, "байки из жизни", анекдоты. И есть жанры, противопоказанные этому формату. Жанр "реалистического романа-эпопеи", например. Между прочим, ведущий жанр в советской прозе 30–50-х годов. Я не уверен, что от него нечего ждать в будущем. Но если сей жанр продолжит развиваться, то вне интернета.
И всё же иногда техническая форма доставки информации оказывается важна.
Отчего 30-е годы ХХ века были расцветом "вождистских режимов" (обобщаемых неточным термином "тоталитаризм")? Какие СМИ существовали в те годы? Газеты и журналы? Но значительная часть тогдашних людей оставалась неграмотной. Телевидение? Оно было редчайшей и дорогой игрушкой. На первое место вышло радио, притом преимущественно не "приёмниковое", а "репродукторное" – волей-неволей пришлось слушать "глас вождей из тарелки". А когда распространилось телевидение, тут-то "вожди" сошли на нет: визуальность и вождизм неважно сочетаются. Зато телевидение поспособствовало "корпоративному олигархизму" всякого рода – понятно почему: телевидение не предполагает обратную связь со зрителями. Интернет, напротив, выстроен на сплошной интерактивности, то есть на обратной связи автора с его аудиторией.
Всем ясно, что когда говорится о "сетевой литературе", речь идёт не об электронных версиях бумажных литературных журналов. И даже не об исключительно сетевом проекте "Лиterrатура" (дай бог ему долгих лет жизни). А идёт речь о таких сайтах, как "Стихи.ру" и "Проза.ру", то есть о пространствах, где "сотни тысяч авторов" и "каждый автор – критик всем остальным". И речь эта всегда ведётся в одном аспекте…
Современная литература складывается из трёх частично пересекающихся полей. Первое поле – "массово-коммерческая литература"; это поле живёт по законам рыночной экономики, оно движимо издателями и торговыми агентами. Второе поле – так называемая высокая литература или толстожурнальная литература; оно находится внутри и поблизости литературных журналов; его активисты – журнальные руководители, а также критики и прочие эксперты. Третье же поле – "сетевая литература". Я бы сказал, что это "литературное Гуляй-поле"; у него нет хозяев, и управляется оно посредством самоорганизации. "Массовая литература" с "сетевой литературой" конфликтуют только из-за "проблем копирайта"; содержательно им делить нечего. Зато "высокой литературе" есть что содержательно делить с "сетевой".
Сейчас "высокая литература" переживает кризис, сопоставимый с "кризисом европейской аристократии" XVII–XVIII веков. Столетиями было заведено, что "аристократы – белая кость" и что они "вам, крестьянам-горожанам-неблагородиям слова не дадут, а ну брысь под лавку" (на абсолютистском этапе феодализма сие трансформировалось в "король – помазанник Божий", что не изменило местопребывания неблагородий). И вдруг крестьяне-горожане-неблагородия стали жить торговлей. Они не стремились задеть этим благородий намеренно; однако они вывели благородий за пределы экономики – в рыночных сделках нет "белой кости" и "помазанников Божьих". Короли и аристократы обиделись; и всё это породило грандиозный спор философов и публицистов XVII–XVIII вв. о личности, о её ценности, о взаимоотношениях личности с государством, об идеальной модели управления (явились мнения в диапазоне от Гоббса до Руссо).
Точно так же сайты "Стихи.ру" и "Проза.ру" с их "сотней тысяч писателей и критиков в одном флаконе" автоматически выводят за пределы литературного процесса главредов, грантодателей, распределителей премий, "живых классиков с безупречными репутациями", толкователей текстов, профессиональных интриганов, прочих насельников горделивой башни "высокой литературы". Подавляющая часть высказываний о "сетевой литературе" – жалобы этих насельников (или их автоматических трансляторов).
Что сказать? Кризис XVII–XVIII вв. не уничтожил аристократию совсем. В Англии лордов почитают; там даже королева имеется. А современная Франция – республика. Кризисы сохраняют всё сильное, но губят слабое, бездарное, изжившее себя. Вопрос легитимности тех или иных культурных форм – важнейший вопрос; он разрешается бескровно, но жёстко. Как обстоят дела с легитимностью у современной отечественной "высокой литературы"?
Она существует в двух вариантах – в варианте "толстых" журналов с советским прошлым" и в варианте "постсоветских альтернативных литературных проектов" (таких как "Воздух" и "НЛО"); так что мы имеем возможность услышать "два ответа на вызовы времени". Оба этих ответа недостаточно убедительны.
В "толстых" журналах публикуется немало хороших писателей. Кстати, творчество лучших "толстожурнальных авторов" почти не соприкасается с "сетевой литературой". "Толстые" журналы могли бы жить независимо от "сетевой литературы", если б не их инерционность: где инерция, там "отрицательная селекция" и деградация. У этих журналов есть свой "балласт", и он фатально влечёт их к "сетевому пространству" (что объяснимо: написать хороший реалистический или модернистский роман сложнее, чем чесать языком, человек ищет, где легче, а литераторам ничто человеческое не чуждо). Взять Вячеслава Пьецуха. Когда-то (очень давно) он писал прозу; но обленился и вот уж четверть века гонит одно и то же эссе с единственной мыслью и в одном бормотно-прыгающем стиле, разливает его по разным флаконам и успешно поставляет в литжурналы. Формат текстов Пьецуха – бесспорно "сетевой", но по меркам "сетевой литературы" эти тексты проигрышны; они как бормотуха в ряду элитного виски. "Толстые" журналы теряют читателей потому, что инерция выносит их на чужое поле, где они объективно слабы.
"Альтернативные литературные проекты" держатся боевитее, но это не прибавляет им жизнеспособности. Они завязаны на "западную университетскую культуру". Но вот незадача: я читаю Ролана Барта, других французских актуальных философов; потом я смотрю на их отечественных последышей – и вижу подмену. Наши высоколобые ребята – безнадёжные корпоратократы, их не интересует ничего за пределами собственных корпоративных кружков. А французские актуальные философы настроены к корпоратократии враждебно, ибо все они – сторонники левых взглядов. Рано или поздно эта подмена вскроется, и тогда "альтернативщикам" придётся плохо: у них нет достаточной идеологической поддержки и кадрового подспорья в России, а Запад они обманывают.
В одном варианте вместо культурной легитимности – инерция, в другом варианте легитимность сомнительна. Два табло, и оба показывают непонятно что, в благородно красивом табло – прошлогодний снег, а в модно креативном – потёмкинские кампусы.
Разумеется, окна "Прозы.ру" и "Стихов.ру" на этом фоне красоты и креатива выглядят неказисто. У "сетевой литературы" масса минусов, перешибаемая одним-единственным плюсом: "сетевая литература" – честная литература. Окно "сетевой литературы" показывает то, что есть в нашей культуре. Картинка не радует очи? От добра добра не ищут. Вот они – сотни тысяч бескорыстных творцов "со стихиры и прозарухи", пускай творцов неумелых, необученных, пускай плутающих в лесу культуры. Пускай у этих людей эстетические представления на уровне дореволюционных приказчиков и телеграфистов, пускай им недостаёт грамоты – не только версификационной, стилевой и синтаксической, но даже орфографической. Я несколько раз был в жюри конкурса сайта "Стихи.ру", как я ругался, как я хватался за голову (между прочим, имея дело с заранее отобранными текстами, со сливками сетевой поэзии)! Чернышевский писал, что бывает "реальная грязь" – она мажется, дурно пахнет, но заряжена жизнью – и бывает "фантастическая грязь", которая не отвратит никого, потому что её нет. "Сетевая литература" – та самая "реальная грязь", с ней можно работать. Главный порок сетевых авторов – не агрессивная графомания, не воинствующий снобизм, а малообразованность; это порок не злокачественный, он легко исправим. Сетевые авторы строят свои здания из попавшегося под руку культурного сырья, значит им надо подвезти хорошую, годную культуру. Я постоянно твержу начинающим авторам: читайте литературу – не столько классику, сколько современную литературу, публикуемую в центральных журналах. Значит, журналы мне нужны…
Башня "высокой литературы" не сможет ни уничтожить, ни запретить окружающую её "сеть". Из башни могут браниться на "сетевую литературу" – браниться и только. Надо отдавать отчёт в том, что эта брань – реакционная. Книгопечатание тоже открыло перспективы самоучкам, недоучкам и даже дуракам и безумцам; что ж теперь – честить Гуттенберга? Изобретение интернета – достижение технического прогресса. Подумаем, как применить его не во вред, а на пользу. В том числе на пользу литературе.
"Высокая литература" должна обучать и просвещать "сетевую литературу", давать ей живые примеры качества практики. Так она не только спасёт, но и преобразит, неизмеримо улучшит и обогатит себя, поскольку обретёт смысл.