Ты надоумил поехать
В поселок под нашей столицей,
Где эхо минувшего века
Теплится тихой страницей.
Машина, дорога, поселок,
Быть может, это везенье:
Первый из встречных – осколок
Поры моей давней весенней.
Да это же дяди Керима
Уже поседевший сын!
Встретились, как побратимы,
Порывисто двое мужчин.
Отцы наши встарь запевали,
Склонясь головой к голове,
Песни, что ныне едва ли
Услышишь с эстрады, в ТВ.
Песни о долгой разлуке,
Омытой Араксом-рекой,
О братьях и сестрах на Юге,
За двухвековой чертой…
Я был слишком зелен и мал,
Чтоб дяди Керима, с отцом моим вместе
Поющим, тоску понимать –
Тоску, какой было лет двести…
Она покорежила путь,
Умножив колдобины жизни.
Она не могла пристегнуть
Куски разобщенной отчизны.
Прости меня, дядя Керим,
За позднее это прозренье.
Застыл я с сыном твоим,
Надеясь снискать снисхожденье.
Пред скромным твоим надгробьем
Стою, как немой пилигрим,
Со взором задумчиво добрым
Безмолвствует дядя Керим.
А старшая дочь Зарифа
Сейчас оказалась в Иране.
В ней память о прошлом жива –
Она приглашает заранее:
"Как только вернусь я домой,
Жду обязательно в гости!"
Предвижу грядущие тосты
За наш терпеливый народ,
Друг к другу простертые руки, –
Чрез частоколы невзгод,
Чрез горечь фатальной разлуки.