ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Евгений ЮШИН

ПТИЦА ВРЕМЕНИ

Стихи

В СТАРОМ ДОМЕ

Как прежде ровен статных сосен шум.
Года — прошли, скорее — пролетели.
Я в дом вхожу, как будто в старый трюм —
Давно корабль уплыл от колыбели.
Но свет избы, желанный и родной,
И пятна солнца на полу дощатом
Все эти годы прожили со мной
И в трудную минуту были рядом.
Какой потерей полнится душа!
Как будто я стою на пепелище,
И вот душа всё что-то ищет, ищет...
На месте всё — и нету ни шиша.
Вздохнут сиротски форточка и дверь,
И по-сиротски скрипнет половица.
Они теперь до смерти будут сниться
Средь горьких неминуемых потерь.
Кровать, сундук и вековая пыль.
Не возвращайтесь в детские просторы!
Пусть давние леса твои и горы
Живут в тебе, как прожитая быль.
Но как влечёт в родимые места!
Как хочется из мира нажитого
Попасть туда, где у крыльца родного —
Отец и мать,
и жизнь твоя — чиста.

* * *

Мне хорошо, когда осень за окнами
И листопад, листопад...
Листьями рыжими, листьями мокрыми
Стелются роща и сад.
Падают звёзды за краем околицы,
Сыростью тянет с болот.
Сеет луна золотую бессонницу Около наших ворот.
Падают яблоки, влажные, спелые,
Падают так невпопад.
Дышат туманы густые и прелые
В светлую рощу и сад.
Лает собака за дальней оградою,
Птица ночная кричит.
Что тебя, сердце, невзгодит и радует?
Что так желанно горчит?
Будут дороги листвой припорошены,
Иней в лугах за окном.
Буду делиться со всеми прохожими
Золотом и серебром.

ДВЕ СОБАКИ

Разбросало солнце маки
На озёрном серебре.
Жили-были две собаки
У соседа во дворе.
Резвецы и забияки —
У крыльца гоняли кур.
Словом, жили как собаки,
Не дурнее прочих дур.
А сосед — больной и старый:
Гамаши да костыли.
Сели дети: тары-бары,
Да и в город увезли.
Ходят грустные собаки,
Ищут деда — нет его.
Хоть бока у них обмякли,
Вид пока что — ничего.

Но страшит их
двор уныньем,
Дверь, забитая доской.
Зарастает сад полынью,
Как собачий взгляд тоской.

* * *

Поплыли селенья на том берегу,
Поплыли холмы и овраги.
И всё, что недавно лежало в снегу,
В весенней запенилось браге.
Пустынные дали разбил ледоход,
Задвигали скулами льдины.
У пристани старой проснулся народ,
Скользит сапогами по глине.
Выводит петух засидевшихся кур.
От облака — длинные тени.
У Любки-буфетчицы — синий прищур
И солнцами светят колени.
Анюта соседу несёт молока.
Наладил сетёнку Василий...
Пока что негромко, пока что слегка,
А всё ж оживает Россия.

* * *

Жгуче! Трепетно! Потрясно!
Месяц ярок и остёр.
Как цыган в рубахе красной,
Пляшет в полночи костёр.
Он для нас с тобою пляшет.
Взгляд горячий не таи!
Пусть картошка губы мажет
Поцелуйные твои.
Пусть пока что наши тени
Словно пламя поднялись,
Их объятья, их колени
В темноте переплелись.
Дым пахнул в лицо полынью,
Жгуче выдавил слезу.
Я тебя речною синью
Завтра утром увезу.

Разве зря во тьму летела
Костровая прядь огня?
Разве зря и ты смотрела
В этот вечер на меня?

В коленях хворь, с которой надо сжиться.
Разволновался — и губа дрожит.
Приляжешь в травы и увидишь: птица
В просторном небе медленно кружит.
Она свои просторы верховые
Сшивает с этим лугом и тропой,
Кружит она и кольца годовые
Свивает в синем небе над тобой.
И вспомнятся тебе родные лица,
Которых нет уже в земном краю.
Зачем ты кружишь, медленная птица,
Очерчивая в небе полынью?
В ту полынью уходят безвозвратно,
А нам с тобой пока что не черёд.
Закат роняет пламенные пятна
На окна изб и клёны у ворот.
Жизнь так спешит — за нею не угнаться,
И не упрятать прошлое в баул,
И хочется, как в детстве, разрыдаться,
Как будто кто-то горько обманул.
Облокотилось прошлое на плечи.
Вопросов много, но ответов нет.
За все ошибки, где судьбе перечил,
Любому на земле держать ответ.
И дни всё туже тянутся, всё глуше,
А ночью вовсе не видать ни зги.
И только птица кружит, птица кружит,
Свивает бесконечные круги.

Меня здесь знает каждый муравей,
И каждый куст, и каждая сорока.
Задумалась о прожитом дорога,
И солнце в лужах плещется по ней.
По ней — века — в туманах и крови,
И поступь уходящих поколений.
По ней струится столько сладкой лени,
Как в женщине, сомлевшей от любви!
В ней столько слёз прощальных — в дальний путь,
И в вечный путь — до ближнего погоста.
И потому она в крестах и звёздах,
Встречая нас, стоит в цветах по грудь.
Гудят шмели, где каторжник прошёл,
Где проскакало пламя Чингисхана,
Где под гармошку радостно и пьяно
Мужик в избу смолистую вошёл.
Снуют, как стрелы, юркие стрижи,
Болота дышат холодом и прелью,
Боровики сутулятся под елью.
Попробуй этот мир — перескажи?!
Здесь все века и каждого из нас
Хранит, как память, русская дорога.
А это поле и река у стога —
Немеркнущий, живой иконостас.