Поэты Санкт-Петербурга
Джордж ГУНИЦКИЙ
Поэт, драматург. Родился в 1953 году в Ленинграде. Закончил театроведческий факультет Театрального института. Летом 1972го вместе с Борисом Гребенщиковым создал группу «Аквариум». В качестве барабанщика участвовал в записи альбома «Искушение Святого Аквариума» и других студийных пробах середины 70х. Работал в театрах и Рокклубе, печатался в «Часах», «РокБюллетене», «Рокси» и др. самиздатских газетах, журналах и альманахах. С середины 80х ведет музыкальные передачи на радиостанциях. Печатался в различных газетах, журналах и сборниках. Автор книг стихов «Крюкообразность — мой девиз» (2000), «Берег слова» (2009), сборника пьес «Метаморфозы положительного героя», «Записок Старого Рокера», повести «Так начинался АКВАРИУМ». В 2005 году в Челябинске вышло в свет двухтомное собрание сочинений. Живет в СанктПетербурге.
Поэт, драматург. Родился в 1953 году в Ленинграде. Закончил театроведческий факультет Театрального института. Летом 1972го вместе с Борисом Гребенщиковым создал группу «Аквариум». В качестве барабанщика участвовал в записи альбома «Искушение Святого Аквариума» и других студийных пробах середины 70х. Работал в театрах и Рокклубе, печатался в «Часах», «РокБюллетене», «Рокси» и др. самиздатских газетах, журналах и альманахах. С середины 80х ведет музыкальные передачи на радиостанциях. Печатался в различных газетах, журналах и сборниках. Автор книг стихов «Крюкообразность — мой девиз» (2000), «Берег слова» (2009), сборника пьес «Метаморфозы положительного героя», «Записок Старого Рокера», повести «Так начинался АКВАРИУМ». В 2005 году в Челябинске вышло в свет двухтомное собрание сочинений. Живет в СанктПетербурге.
ЭТО БЫЛО СПОНТАННО
* * *
* * *
Это было спонтанно
И поэтому странно
И наверно поэтому
Больше кратко чем долго
Потому что нежданно
Совершенно случайно
И внезапно и остро
Больше нервно чем ровно
И чудесно и солнечно
И волшебно и странно
Оттого что неведомо
Это было как не было
И поэтому странно
И наверно поэтому
Больше кратко чем долго
Потому что нежданно
Совершенно случайно
И внезапно и остро
Больше нервно чем ровно
И чудесно и солнечно
И волшебно и странно
Оттого что неведомо
Это было как не было
ЛЕДИ, ГУРУ И БИЛЛ
Леди училась у гуру,
А он ее не учил.
Он смотрел сквозь ее фигуру.
И стрелял из ружья. Как Билл.
Который в Чикаго свалил.
Леди любила гуру,
Но он ее не любил.
Он кормил ее мертвой курой.
И зачем-то Биллу звонил. Тому, что в Чикаго свалил.
Кто ты, Леди?
Где ты, Гуру?
Где ты, Билл?
В профиль Билл был похож на медведя,
В шесть утра Беломор курил Гуру, бодро дремал на пледе.
И в Чикаго порою звонил.
Там друган его жил. То бишь Билл.
Леди вышла замуж за гуру,
А у Билла — не было сил.
Он цеплялся за ветку сакуры,
Но его убил гамадрил.
Билл совсем на Чикаго забил.
Кто ты, Леди?
Где ты, Гуру?
Где ты, Билл?
А он ее не учил.
Он смотрел сквозь ее фигуру.
И стрелял из ружья. Как Билл.
Который в Чикаго свалил.
Леди любила гуру,
Но он ее не любил.
Он кормил ее мертвой курой.
И зачем-то Биллу звонил. Тому, что в Чикаго свалил.
Кто ты, Леди?
Где ты, Гуру?
Где ты, Билл?
В профиль Билл был похож на медведя,
В шесть утра Беломор курил Гуру, бодро дремал на пледе.
И в Чикаго порою звонил.
Там друган его жил. То бишь Билл.
Леди вышла замуж за гуру,
А у Билла — не было сил.
Он цеплялся за ветку сакуры,
Но его убил гамадрил.
Билл совсем на Чикаго забил.
Кто ты, Леди?
Где ты, Гуру?
Где ты, Билл?
КОНДУКТОР
Я ехал в поезде. Дымились пассажиры.
Кондуктор танцевал. Летал рояль.
Поэт лениво грыз бесформенную лиру,
Чужих мышей ему давно не жаль.
Невоплощенные, бывалые тромбоны
Шептались громко о семье червей.
Профессор нечисти мечтал забраться в зону
И познакомиться с женой своей.
Под утро снова вечереет. В промежутках
Между тупым журчанием колес
Оскаленные рты сияли грозно, жутко,
Кондутор танцевал. В купе родился пес.
В ладонях у Луны медуза шевелится,
Усь-Мусь поет о тайнах Бытия.
Сиреневый Корсар понуро суетится,
Кондуктор мертв. На отдых ехал я.
Кондуктор танцевал. Летал рояль.
Поэт лениво грыз бесформенную лиру,
Чужих мышей ему давно не жаль.
Невоплощенные, бывалые тромбоны
Шептались громко о семье червей.
Профессор нечисти мечтал забраться в зону
И познакомиться с женой своей.
Под утро снова вечереет. В промежутках
Между тупым журчанием колес
Оскаленные рты сияли грозно, жутко,
Кондутор танцевал. В купе родился пес.
В ладонях у Луны медуза шевелится,
Усь-Мусь поет о тайнах Бытия.
Сиреневый Корсар понуро суетится,
Кондуктор мертв. На отдых ехал я.
МОИ ПУТЕШЕСТВИЯ
Путешествуя по Сибири
Я увидел Тимоти Лири
Ему было сто лет
Он был скверно одет
И бросал железные гири
Путешествуя по Камчатке
Я нашел носорога перчатки
Вот прошел целый год
Носорог не идет
Не стучит головой по брусчатке
Путешествуя по Уралу
Я свалился в подземную залу
Там ужасно темно
И в слепое окно
Не видны хмурые скалы
Я увидел Тимоти Лири
Ему было сто лет
Он был скверно одет
И бросал железные гири
Путешествуя по Камчатке
Я нашел носорога перчатки
Вот прошел целый год
Носорог не идет
Не стучит головой по брусчатке
Путешествуя по Уралу
Я свалился в подземную залу
Там ужасно темно
И в слепое окно
Не видны хмурые скалы
9.12.2008
НЕ ПРИКАСАЯСЬ К ТИШИНЕ
Не прикасаясь к тишине,
Горячий берег — остывает.
Не видит он глаза огня,
Не доверяет никому.
И закрывает на замок
Кладовку сломанных иллюзий.
Чинить их некому. Теперь
Уходит молча, на восток.
И, может быть, в чужой стране,
На склоне твердого тумана,
Увидит вновь глаза огня.
Не прикасаясь к тишине.
Горячий берег — остывает.
Не видит он глаза огня,
Не доверяет никому.
И закрывает на замок
Кладовку сломанных иллюзий.
Чинить их некому. Теперь
Уходит молча, на восток.
И, может быть, в чужой стране,
На склоне твердого тумана,
Увидит вновь глаза огня.
Не прикасаясь к тишине.
СОМНАМБУЛА НОЧИ
Эй, сомнамбула ночи,
Дня бесконечного Дракула,
На границе льда и бетона
Ты вновь погоняешь время,
Не думая о пределах пути.
Они тоже не спят, я слышу.
Но их голоса бессмысленны.
Они им просто зачем-то даны —
Так бывает. Все чаще и чаще
Мне приходится наблюдать,
Как многое исчезает.
На границах и между швов,
Возле, внутри и вблизи,
Впереди, сверху и сзади,
Куда я уже nevermore не пойду.
Дня бесконечного Дракула,
На границе льда и бетона
Ты вновь погоняешь время,
Не думая о пределах пути.
Они тоже не спят, я слышу.
Но их голоса бессмысленны.
Они им просто зачем-то даны —
Так бывает. Все чаще и чаще
Мне приходится наблюдать,
Как многое исчезает.
На границах и между швов,
Возле, внутри и вблизи,
Впереди, сверху и сзади,
Куда я уже nevermore не пойду.
ДУША НЕ ВЕДАЕТ СУДЬБЫ
Душа не ведает судьбы.
Гермес не видит голытьбы
И строгих падчериц Шанхая,
И глаз любви, и чашку с чаем.
Он избегает долгих слов,
Не верит в сумрачных коров,
Которые, как черт в окне,
Зевают в сонном полусне.
В истерзанном закате дня
Воздушный конь летит. Звеня
Навстречу странной колеснице.
Пора, мой друг, закрыть страницу
И позабыть нон-стоп трубы,
Душа не ведает судьбы.
Гермес не видит голытьбы
И строгих падчериц Шанхая,
И глаз любви, и чашку с чаем.
Он избегает долгих слов,
Не верит в сумрачных коров,
Которые, как черт в окне,
Зевают в сонном полусне.
В истерзанном закате дня
Воздушный конь летит. Звеня
Навстречу странной колеснице.
Пора, мой друг, закрыть страницу
И позабыть нон-стоп трубы,
Душа не ведает судьбы.
ОКТЯБРЬ
Если забыть то, чего быть не может,
Тогда ветер принесет запах огня,
Тлеющего на осколках вчера.
Оглядываясь в сторону будущего,
Выключай полумертвые новости
Они как всегда ни о чем
Вот и октябрь
Только руками разводит.
Тогда ветер принесет запах огня,
Тлеющего на осколках вчера.
Оглядываясь в сторону будущего,
Выключай полумертвые новости
Они как всегда ни о чем
Вот и октябрь
Только руками разводит.