Хорошо, что живу, что при деле.
Человеком, как все, наречен,
Проношу я сквозь дни и недели
Жизнь, взвалив, словно груз, на плечо.

Не родись я, лежала б округа
Все такой же, мир так же б шумел.
Только дружба лишилась бы друга
И на сердце бы мир обеднел.

Не родись я, на место Фикрета
Встала б сотня Фикретов, и пусть...
Только как, не познавшие света,
К вам пришли б моя радость и грусть?

Грусть моя, все, чему был бы рад,
Нерожденные, к миру взывая,
Во все б двери стучались подряд,
Вам, родившимся, спать не давая.

Преследует меня твой жгучий взор...
Былую боль зову я на подмогу.
Все то, что пережил я до сих пор,
Все, что прошел, и этого мне много...

Но рвешься ты в мой вечный непокой
С решимостью слепой и полупьяной,
Как будто родилась, чтоб быть такой.
Но, понятый тобою, чем я стану?

Отдай я душу, будь тобой любим,
Ведь только больше одиноким буду.
Бродяге-ветру я необходим
И дереву, что шепчет мне о чуде.

Как без меня волнам бездомным быть,
И морем заштормит листва лесная...
Мне надо бы совсем тебя забыть.
Но только как забыть тебя, не знаю.

И небо смотрит в море, и звезда,
И отражает берега вода.
И, где б ни находился, но о море
И думаю, и помню я всегда.

У моря началась любовь моя,
Ни чувств, ни дум от моря не тая,
Как море, необъятною и чистой
Поэтому была любовь моя.

Быть может, создавала нас волна,
И прямо к солнцу подняла со дна.
И, где б ни потерялись, – нас на берег,
На тот же самый выбросит она.

Скала обвалилась,
со стоном упала скала.
Низринула вниз ее
ей непонятная власть.

И, падая,
В страхе бедняга понять не могла,
Что ниже земли,
своей матери,
Ей не упасть.

Я последнюю песню слагаю тебе в тишине,
И последнею данью моей будет песня
                                                            простая.
Защемит она душу, печаль отзовется во мне,
Как прощальную песнь пропоет журавлиная
                                                                        стая.
Я прощальную песню сегодня тебе пропою,
Вечер, ветер последний, последний корабль
                                                               у причала.
И потом, словно в бурное море, не песню
                                                                мою,
А разбитое сердце я выброшу, чтоб
                                                                 не мешало.
Все решится — сегодня я в пламени ночи
                                                                   сгорю.
Но коль выйду живым из нее силой, данною
                                                                  свыше,
Встанет новое утро, я первую встречу зарю,
И проснется весь мир, мою первую песню
                                                               услыша.

Во мне родник и радостный, и светлый
Звенит.
И рад я зелени листвы,
Окраске солнца,
Рад звучанью ветра,
Прозрачности небесной синевы,
И берегу,
И ласковости моря,
Вершинам горным,
Глубине долин.
Я радуюсь,
Всему земному вторя.
Я столько вижу на земле причин
Для радости.
Все пропиталось светом.
Во всем и всюду радость узнаю.
И я не человек,
Я в мире этом
Как будто остров Радости стою.

Редеет лес по берегам Куры,
Деревья сохнут,
Падают стволы,
Как будто бы в округе нет воды.
Откуда ждать спасенья от беды?

Но нет, не от грозы,
Не от пилы,
Не от безводья падают стволы.

В лесу побеги юные встают,
И шепчутся над мертвыми стволами.
И жизнь во всем значенье познают,
С ее знакомясь острыми углами.

Стволы, стволы, стволы по берегам –
Деревья пали у речной излуки,
Безжизненные ветви – словно руки.
А каждое при жизни – великан.
Повержены могучие стволы,
Как будто здесь рубился Кёроглу.

Я век зеленый прожила,
Теперь я только маюсь.
Не тронь иссохшего ствола,
Я не согнусь – сломаюсь!
Мой стан не гибок и не крут,
И листья больше не растут.

Я черно-золотая жердь
На утреннем пожаре.
Пережила я даже смерть:
Я – памятник Чинаре.

Пора упасть, исчезнуть, сгнить.
Сгореть в кострах веселых!
Но аисты успели свить
Гнездо на ветках голых.

Но аистята на руках
У повитухи старой...
Нельзя мне возвратиться в прах,
Должна стоять чинара.

С огнем играю иногда,
Зато и нет такого льда,
Чтоб не растаял без следа
В груди моей.
Наверно, это –
Огнепоклонников примета.

Здесь, где копытом грохнет конь,
Встает из-под земли огонь.
В глухой ночи — костра ладонь,
Протянутая для привета –
Огнепоклонников примета.

Оградой гор обнесены,
Алеют маки в дни весны,
Земли объятия тесны
Для полыхающего цвета,
Огнепоклонников примета.

Весь арсенал девичьих чар:
Пурпурных губ ответный жар,
В лице – стыдливости пожар,
В глазах блеснувшая комета –
Огнепоклонников примета.

Не канувшая в облака
Улыбка солнца сквозь века,
Границей ставшая река,
Что в сердце знойных гор продета –
Огнепоклонников примета.

С утра шумит большой базар
Галдит, ругается, смеется...
А над базаром высоко –
На проволоке –
Канатоходцы.
Они являются сюда,
Где толчея и суета,
Не торговать, не красть,
А с жизнью поиграть!
Их путь пружинист и высок –
Попробуйте, измерьте!
Блестящий тонкий волосок
Их бережет от смерти.
Ни влево и ни вправо –
Опасная забава!
Внизу – базар,
Любой товар:
Есть пахлава
И похвала,
Есть вина
И невинность,
Есть в бочках ложь медвяная
И ложка деревянная,
И соль здесь есть,
И совесть,
И, что ни спросишь, – все есть!
Продал,
Купил –
Вошел в азарт!
С утра кипит большой базар!
Здесь каждому неймется...
А над базаром –
Словно бы
По краешку колодца –
Идут канатоходцы.
Им разве жизнь не дорога? –
Чуть только соскользнет нога...
Никто и не помянет:
Базар – он делом занят.
Упал один –
Встает другой.
Канат пружинит под ногой...
Канат блестит на солнце...
Идут канатоходцы!

Солнце в море засыпает
И родится в море.
Солнце море пробуждает,
И уже в дозоре
Волны ходят, отливая
Серебром и златом,
Серым жемчугом играя
И голубоватым.
Песня ветреного строя,
Нордовая нота;
Что написано волною,
То волною стерто.
И уже глазами в воду
И мечтами в воду
Ты ныряешь, ты играешь
В новую свободу.
И, стремительно и нежно,
Чайкой длиннокрылой
В воду падает надежда –
С головой накрыло!
И серебряную рыбу
В мокром клюве держит.
И своею глубиною
И голубизною
Небо море одаряет,
Словно новизною.
И уже удары сердца –
Как удар прибоя...

Я в звезды нырнул…
Разбежались… Спугнул!
Нет, нет, как стекло,
Разлетелись со звоном...
И, словно в разбитом окне, потекло
Лучистое небо, небесное лоно.
Смотри, у меня на ладони луна!
И тает она, и становится тоньше.
Светящейся каплею стала она,
С ладони стекая, становится больше.
Какая прохлада –
Быть с звездами рядом!
И плыть, не касаясь ногами земли…
Соленое небо,
И звездная стая,
И белый кораблик холодной луны.
Об этом ни слова!
Об этом прекрасней
Вы скажете сами
И лучше споете,
Когда только сами
В светящийся Каспий
С ночных берегов,
Разбежавшись,
Нырнете!

В расчете на себя лишь
Ошибешься.
На самого себя
Не обопрешься.
Боюсь, не боюсь
Не смерти боюсь.
Боюсь, если смерть
Придет, не решусь,
Не смогу умереть.

Мой дом — автобусы, вагоны,
самолеты.
Деревни, города, планеты –
Только курс.
Я прожил миллионы километров,
И неизвестно,
Где остановлюсь.

//