Когда ударит вдруг жестокий ветер
И зазвонят колокола грозы,
Я постигаю вновь на этом свете
Земных трагедий горькие азы.

Сквозь суету забот, обид, стремлений,
Добра и зла, предательств и любви –
В отверстой бездне плачущей вселенной
Я вижу слезы детские твои.

Они – с рожденья – душу мне пронзили
И будут жечь – до смертного "прости"…
Стираю слезы с глаз твоих, Россия,
И прожигает руки до кости!

Венкам железным не зацвесть.
Не пахнут восковые розы.
И не роса на травах здесь.
А – слезы.

И строгий камень пополам
Над нами небо рассекает.
И больно пристальным глазам –
Так пламя ветром развевает.

Стоишь.
И что в душе горит –
Ослабшим словом не поведать.
Молчишь…
И слушаешь гранит –
Окаменевший плач Победы…

Сквозь войну – день и ночь –
Проходил санитарный состав.
День и ночь, день и ночь…
И не мог от нее он уйти.
Как ребенок, просился
Он на руки станций, устав.
Но разбитые станции
Не отзывались – в пути.
Сквозь года
Уходил санитарный состав от войны.
Но к войне возвращался опять
По сожженным полям…
И легли километры
страны,
Будто раны зашитой
Незаживающий шрам.

Меж островами тихая вода…
Скольжение минут неторопливо.
Мгновенье – осознать себя счастливым.
А помнить о мгновении года.

Когда и где на суетной земле
Почувствуешь так остро и высоко,
С печалью и нечаянным восторгом, –
Что значит свет, рассеянный во мгле?!

Лишь только песней выразить смогу
Прохладное безбрежное свеченье,
Высоких мыслей ровное теченье,
Спокойный лес на дальнем берегу.

Пускай струится памяти река…
Когда душа сожмется сиротливо,
Я возвращусь на эти берега
И вновь себя почувствую счастливым.

Здесь, в русском поле,
средь лесов забытом,
Хранящем горечь
бедственных годин,
Вмерзаю в эхо отгремевшей битвы,
Не зная войн,
доживший до седин.

Пусты траншеи. Не дымят воронки.
Темна и молчалива высота…
На тех, кто здесь полег,
нет похоронки.
Ни обелиска в поле, ни креста!..

Хранит свинец
березы ствол корявый.
Травой железной – гильзы у корней…
И там, и тут, гляди
(о, Боже правый!):
Глухая скорбь
белеющих костей…

И меркнет свет
над этим горьким полем.
И жесткий стыд колотит по щекам.
Живые! Вы произошли от боли.
Как можно жить,
когда не больно вам?!

И нет покоя, нет – под этим небом.
И тишина звенит – разбитым сном…
Предавший память –
кто бы это ни был! –
Не человек
в отечестве своем!

Выйду под небо
С предчувствием близкой утраты –
Вновь предо мной
Распахнется горячий закат…
И, замирая, увижу:
Счастливо крылаты,
Тихие стаи,
Бессмертные стаи летят…
Резкие ветры
Ударят упрямо и сильно.
Листья сорвут беззащитные
С тонких ветвей…
Только плотнее сомкнутся,
Летя над Россией,
Неудержимые
Клинья моих журавлей…
Вспыхнет внезапно
Щемящая песня простая –
Вздрогнет от звуков
Размытый ветрами закат…
Это над миром
Высокие
               легкие стаи
К солнцу далекому,
Близкому солнцу
                            летят.


Пусты траншеи. Не дымят воронки.
Темна и молчалива высота…
На тех, кто здесь полег,
нет похоронки.
Ни обелиска в поле, ни креста!..

Хранит свинец
березы ствол корявый.
Травой железной – гильзы у корней…
И там, и тут, гляди
(о, Боже правый!):
Глухая скорбь
белеющих костей…

И меркнет свет
над этим горьким полем.
И жесткий стыд колотит по щекам.
Живые! Вы произошли от боли.
Как можно жить,
когда не больно вам?!

И нет покоя, нет – под этим небом.
И тишина звенит – разбитым сном…
Предавший память –
кто бы это ни был! –
Не человек
в отечестве своем!

Выйду под небо
С предчувствием близкой утраты –
Вновь предо мной
Распахнется горячий закат…
И, замирая, увижу:
Счастливо крылаты,
Тихие стаи,
Бессмертные стаи летят…
Резкие ветры
Ударят упрямо и сильно.
Листья сорвут беззащитные
С тонких ветвей…
Только плотнее сомкнутся,
Летя над Россией,
Неудержимые
Клинья моих журавлей…
Вспыхнет внезапно
Щемящая песня простая –
Вздрогнет от звуков
Размытый ветрами закат…
Это над миром
Высокие
               легкие стаи
К солнцу далекому,
Близкому солнцу
                            летят.


//