Рецензии
Сергей Ивкин, «Символы счастья»
М.: «Вест-Консалтинг», 2015
М.: «Вест-Консалтинг», 2015
Сказать по правде, открыть новую книгу стихов Сергея Ивкина решился не сразу. Несколько дней оттягивал момент — то ли из опаски не найти того, что хотел — нового прежнего Ивкина, то ли из-за подспудной «задней мысли», атавизма беспокойств, унаследованного от языческих предков: а вдруг не мое? Бегло пробежав глазами несколько стихотворений, успокоился и предался удовольствию неспешно следовать за мыслью поэта, зависая над останавливающими дыхание откровением, образом или фразой. Совсем как у болельщиков: когда любимая команда выиграла все, возникает риск пресыщения, потери мотивации и … интереса. Ан нет, за Кубком мира грядут Олимпийские игры, а потом все сначала… Следующая стадия жизни, совсем другие вызовы. Только опыт прежних пиков и днищ — всегда с тобой. Примерно такое ощущение испытал, прочитав «Символы счастья» — так называется книга.
Ивкин — мастер создать композицию из наблюдения, идеи или эмоции, вспорхнувшей птицей. Доведет до катарсиса и финальными мазками достигнет коды. Ну, вот, как здесь: «к золоту в небесах / лисы возносят лица». «Вкусных» цитат, конечно, выписал уйму, но здесь буду скуден, дабы раздразнить читательский интерес: книга стоит того.
Завершенность замысла находишь как в книге в целом, так и в каждой отдельной вещи. Хорошее качество — свидетельство внутреннего духовного и творческого роста. Наряду с присущими автору выразительностью и богатым арсеналом языковой палитры (напомню, Ивкин — художник) — это, безусловно, радует. Новая книга — будто рассказ или сценарий фильма, где знакомые лирического героя памятны встречей, прощанием, дружескими посиделками, общей радостью или бедой. А иногда — просто сквозным пониманием друг друга, даже на расстоянии. То, что все истории, рассказанные здесь, переплетены мифологическими, историческими и фэнтезийными ссылками и именами, не превращает их в сказку. Но как жанровое полотно притягивает рассмотреть детали и персонажей то освещенными, то в тени, изменяя ракурс восприятия — так и здесь, каждое стихотворение цепко удерживает внимание, позволяя нередко удовлетворенно цокнуть: ай, да пассаж! Ух, как завернул! Вполне трибунные реакции, только наедине с собой и книгой, правда?
Ивкин — мастер создать композицию из наблюдения, идеи или эмоции, вспорхнувшей птицей. Доведет до катарсиса и финальными мазками достигнет коды. Ну, вот, как здесь: «к золоту в небесах / лисы возносят лица». «Вкусных» цитат, конечно, выписал уйму, но здесь буду скуден, дабы раздразнить читательский интерес: книга стоит того.
Завершенность замысла находишь как в книге в целом, так и в каждой отдельной вещи. Хорошее качество — свидетельство внутреннего духовного и творческого роста. Наряду с присущими автору выразительностью и богатым арсеналом языковой палитры (напомню, Ивкин — художник) — это, безусловно, радует. Новая книга — будто рассказ или сценарий фильма, где знакомые лирического героя памятны встречей, прощанием, дружескими посиделками, общей радостью или бедой. А иногда — просто сквозным пониманием друг друга, даже на расстоянии. То, что все истории, рассказанные здесь, переплетены мифологическими, историческими и фэнтезийными ссылками и именами, не превращает их в сказку. Но как жанровое полотно притягивает рассмотреть детали и персонажей то освещенными, то в тени, изменяя ракурс восприятия — так и здесь, каждое стихотворение цепко удерживает внимание, позволяя нередко удовлетворенно цокнуть: ай, да пассаж! Ух, как завернул! Вполне трибунные реакции, только наедине с собой и книгой, правда?
Мой ангел знает многое, но я
живу пока что без его подсказок
живу пока что без его подсказок
«Человек тоскующий» не торгуется с ангелом о душе и перипетиях бытия. Влюбленный больше остального мира в единственную женщину, видит ее и идеалом, и обычной смертной. Постигающий философию жизни и созидания мастер — он же и вечный ученик. Расстающийся с прежней любовью мужчина — добр и признателен, и грустен. Потерявший друга сохраняет его в себе, для этого даны нам память и душа. Понятные ипостаси, знакомые переживания и мысли. Ивкин их делает близкими читателю. В зеркало старого трельяжа можно увидеть прежнюю эпоху и сквозь него — людей прежних и нынешних. Этакое трехмерное погружение в мир, честный до самой интимной детали. В этом смысле особенно выразительными мне показались «Сомнение», «Художник», «Хранители», «Пепельница из Кисловодска». Впрочем, на вкус и цвет… Читатель сам выберет, что здесь полюбить; а в том, что непременно что-то полюбит — не сомневаюсь.
Я веки подниму, и то, что я увижу,
не даст их опустить и сохранить глаза.
не даст их опустить и сохранить глаза.
Философствующий прагматик-Чебурашка и бесконечно влюбленный Некто — «чтобы выйграть время для тебя», как они уживаются в клинче метаморфоз и непостоянств? Да так же, как и все мы — отдели родное от остального. Например, «…потому что Екатеринбург», потому что слова отсюда и здесь звенят по-другому. Только вслушайтесь:
потому что сквозь россыпь иллюзий
проступает, как сквозь трикотаж
на твоем перламутровом пузе,
благодарности высшей мандраж.
проступает, как сквозь трикотаж
на твоем перламутровом пузе,
благодарности высшей мандраж.
И еще:
аватара Роберта Неста Марли
растаманский берет
футболка «Хайле Селассие жив»
из созвездия Гончих Псов
изумрудный карлик
растаманский берет
футболка «Хайле Селассие жив»
из созвездия Гончих Псов
изумрудный карлик
Поэтический язык Ивкина, как и в предыдущих книгах — сочный, богатый на причуды вроде «фантазии череповаты (просится «чреваты», конечно)», или «валиум упаси», не беден на авторские словообразования, кое-где намеренно пестрит нынешним молодежным жаргоном. Тут и полублатная лексика, где уместно, и транслит, и изящный эвфемизм вместо банальной денотации соития. Весь доступный и подвластный поэту спектр или регистр языковых страт и средств — к вашим услугам. Чувственность в этих стихах шершавая, прямая и грубоватая по-мужски. И нежность тоже. Продуманно снижая и повышая стилистику строф, автор приближает читателя к происходящему в тексте. Словно объектив с многократным увеличением у тебя в руках. Наводи резкость — увидишь все сам. И попробуй постичь увиденное-прочитанное. Это и легко, и не совсем — в его книге идет некая игра — с собой, с культурологией, с мифологемами и парадигмами, ну и, конечно, с тобой, Читатель. По делу в некоторых стихотворениях антитезы. Поэт словно предлагает выбор. И честно говорит о своем. Для самых любознательных и въедливых автор соорудил пространное послесловие (отдельное произведение само по себе) в форме писем знакомой, где тактично «разжевывает» строки и аллюзии, на которых непосвященному легко споткнуться.
В мини-циклах и отдельных стихотворениях встретишь пронизывающие (и/или подпитывающие) друг друга культуры, религии, философские постулаты, отблески подсознания и ясные, четкие мысли. Читая его, бродишь в этом лабиринте мифов и недавней реальности, и как верный болельщик — то в вувузелу задудеть норовишь в восторге, то ухнувшее с бешеной скоростью сердце поймать в районе солнечного сплетения. То — это чаще — спокойно медитировать над строками в рифму и без. Созерцательно, спокойно и мудро. В резонансе с поэтом, ибо написанное им очень откровенно некой дневниковостью и абсолютным доверием к взявшему в руки его «Символы счастья». Привыкание к хорошему — приятная штука. От него фанатеешь.
P. S.
Про усопших и вечно живых императоров, героев и поэтов-отщепенцев напишутся еще тома макулатуры (зачеркнуто — мегабайты с клавиатуры), резец изведет горы мраморной бумаги, откроются километры галерей. Констатирующих, в принципе, только одно: б ы л и, etc. Можно, впрочем, и сейчас — читая Ивкина — к этому прийти. Через фхтагны и амбулаторно.
В мини-циклах и отдельных стихотворениях встретишь пронизывающие (и/или подпитывающие) друг друга культуры, религии, философские постулаты, отблески подсознания и ясные, четкие мысли. Читая его, бродишь в этом лабиринте мифов и недавней реальности, и как верный болельщик — то в вувузелу задудеть норовишь в восторге, то ухнувшее с бешеной скоростью сердце поймать в районе солнечного сплетения. То — это чаще — спокойно медитировать над строками в рифму и без. Созерцательно, спокойно и мудро. В резонансе с поэтом, ибо написанное им очень откровенно некой дневниковостью и абсолютным доверием к взявшему в руки его «Символы счастья». Привыкание к хорошему — приятная штука. От него фанатеешь.
P. S.
Про усопших и вечно живых императоров, героев и поэтов-отщепенцев напишутся еще тома макулатуры (зачеркнуто — мегабайты с клавиатуры), резец изведет горы мраморной бумаги, откроются километры галерей. Констатирующих, в принципе, только одно: б ы л и, etc. Можно, впрочем, и сейчас — читая Ивкина — к этому прийти. Через фхтагны и амбулаторно.
…
счастье случается
.
если выдернуть
.
предохранитель
счастье случается
.
если выдернуть
.
предохранитель
Александр ПАВЛОВ