Галина Богапеко
«Земля и небо»
«Земля и небо»
М.: «Вест-Консалтинг», 2015
Книга открывается стихотворением «Черный человек». Вот так номер; это что — попытка встать вровень с Есениным? Поделиться страшным предчувствием? К счастью, здесь все иначе: автор в стихах отсутствует, действует лишь Черный человек — сам по себе трагический персонаж. Спускается в город «из тучки темной», зачем-то упорно гасит звезды (которые зажигаются вновь); спеша все успеть, «хлопает входными дверями, / ...ходит кругами под фонарями, / Тростью стучит по машинам, / Барабанит в витрины магазинов, / ...ставит подножку / Запоздалому прохожему»; а бывало, случалось ему встречать влюбленных — «Поворачивался к ним спиной / И распахивал плащ свой стеной / И безутешно плакал...»
Почему Богапеко начинает сборник с темы одиночества, почему говорит о фатальной невозможности достучаться до людских сердец, о чуждости человека окружающему его миру? Неужели перед нами очередной «трагический поэт», скорбящий о несовершенстве планеты?
Ни в коем случае: интонация стиха с головой выдает мироощущение автора. Тон стихотворения очень добрый, фразы улыбчивы и даже наивны, боль затушевана, а речь словно бы обращена к юным читателям. Забегая вперед, скажу, что этого приема — «детско-юношеской» окраски фраз — автор придерживается и далее. Взрослость Галине Богапеко противопоказана; она убеждена в том, что гармонично развивающийся человек не теряет в себе юности, молодости, детской свежести восприятия жизни, остроты ощущений, способности незамутненным повседневными заботами взглядом смотреть на мир. «Люди редко отрывают себя / Окружающему миру», — читаем в следующем стихотворении сборника, — «Ибо если человек вдруг станет самим собой, / Покинет раковину, / Окружающий мир отвергнет его!»
Эти слова — не констатация. Они — своего рода вызов такого рода убеждениям: «Будь как все! / Будь улиткой! / Так устроен мир. / Так ли???» И — ключ к пониманию внутреннего мира автора, отвергающего «улиточное» мышление:
Почему Богапеко начинает сборник с темы одиночества, почему говорит о фатальной невозможности достучаться до людских сердец, о чуждости человека окружающему его миру? Неужели перед нами очередной «трагический поэт», скорбящий о несовершенстве планеты?
Ни в коем случае: интонация стиха с головой выдает мироощущение автора. Тон стихотворения очень добрый, фразы улыбчивы и даже наивны, боль затушевана, а речь словно бы обращена к юным читателям. Забегая вперед, скажу, что этого приема — «детско-юношеской» окраски фраз — автор придерживается и далее. Взрослость Галине Богапеко противопоказана; она убеждена в том, что гармонично развивающийся человек не теряет в себе юности, молодости, детской свежести восприятия жизни, остроты ощущений, способности незамутненным повседневными заботами взглядом смотреть на мир. «Люди редко отрывают себя / Окружающему миру», — читаем в следующем стихотворении сборника, — «Ибо если человек вдруг станет самим собой, / Покинет раковину, / Окружающий мир отвергнет его!»
Эти слова — не констатация. Они — своего рода вызов такого рода убеждениям: «Будь как все! / Будь улиткой! / Так устроен мир. / Так ли???» И — ключ к пониманию внутреннего мира автора, отвергающего «улиточное» мышление:
Но кто откроет калитку моего сада —
Моей души?
Кто разделит со мной
Естество Божественной природы и ее законов?
Моей души?
Кто разделит со мной
Естество Божественной природы и ее законов?
Каждое стихотворение Богапеко — своего рода приглашение в сказку, — то беспечно-веселую, то грустную, но чаще всего — вмещающую в себя сразу и улыбку, и грусть. И разворачивает автор свои театральные представления обычно на фоне природы, которая д е й с т в у е т едва ли не в каждом ее стихотворном рассказе: выстраивает его, движет им; человек растворяется в природе — и наоборот, природа принимает форму человека, — как, например, в «Тополиной девочке»:
Обнимите меня, тополиные лапы,
Чтобы дождик не смог
На глаза мои капать,
Чтобы ветви
Тоски моей однобокой
Возмутились и стали
Листьями хлопать <...>
Чтобы дождик не смог
На глаза мои капать,
Чтобы ветви
Тоски моей однобокой
Возмутились и стали
Листьями хлопать <...>
Задача лирической героини Галины Богапеко — во что бы то ни стало не утратить внутреннего равновесия в круговерти неизбежных забот, в бурной суете мегаполиса, в мире, где множество людей заняты только собой. Героиня не сдается, не дремлет, встряхивает себя главными вопросами:
Я бежала, а мне навстречу неслись
Скверы, здания, дороги, рельсы,
Трамваи, машины и люди.
Все навстречу мелькали
И мимо меня.
Я бежала к себе и от себя...
Как себя в этом мире не потерять?
Скверы, здания, дороги, рельсы,
Трамваи, машины и люди.
Все навстречу мелькали
И мимо меня.
Я бежала к себе и от себя...
Как себя в этом мире не потерять?
«Скорость, скорость», — так называется одно из стихотворений книги; в нем ожидаешь развития столь важной и болезненной для автора темы — однако оно выходит за ее рамки и говорит о драматичности человеческого существовании: о конечности, скоротечности нашей жизни — с чередованиями «свиданий и объятий, / И горестных разлук», — здесь автор не гнушается расхожей «песенной» лексикой, но повторюсь: Богапеко демонстративно проста в выборе средств и не боится прослыть неоригинальной; песня так песня! А в песне поется о том, как героиня пришла в свое былое — на вокзал, где когда-то провожала и встречала любимого; и что же оказалось?
И я не замечала,
Что нет уже вокзала,
Что я иду по шпалам,
Косынку теребя....
Что нет уже вокзала,
Что я иду по шпалам,
Косынку теребя....
Да: «иду по шпалам, косынку теребя», «изысканный запах весны», «я стою, растворившись в неге», желание «долететь до небесной лазури» — все это более чем старомодно! Но Богапеко и хочет быть старомодной — лишь бы звучал ее с о б с т в е н н ы й голос, лишь бы никто его не смог спутать ни с чьим другим....
Георгий Адамович однажды написал о том, что в поэзии «каждый сам по себе, как в природе: тополь, дуб, ландыш, репейник, папоротник, все живет по-своему и нет никаких лучше или хуже» (правда, оговорившись: так — в теории; на практике же мы сравнивать все равно будем, без этого не обойтись). Лично мне при чтении Богапеко приходят на ум два имени из разного времени: Алексей Плещеев и Николай Рыленков. Живая природа, пропущенная через сознание человека, философские вопросы, возникающие при ее созерцании... У Богапеко — плещеевско-рыленковская линия в пространстве, но только при этом — не знающий эмоциональной сдержанности домашне-теплый тембр; природа в ее стихах словно заглядывает нам в глаза, ожидая активного впечатления: ну как? все ли заметили? все ли ощутили?
Георгий Адамович однажды написал о том, что в поэзии «каждый сам по себе, как в природе: тополь, дуб, ландыш, репейник, папоротник, все живет по-своему и нет никаких лучше или хуже» (правда, оговорившись: так — в теории; на практике же мы сравнивать все равно будем, без этого не обойтись). Лично мне при чтении Богапеко приходят на ум два имени из разного времени: Алексей Плещеев и Николай Рыленков. Живая природа, пропущенная через сознание человека, философские вопросы, возникающие при ее созерцании... У Богапеко — плещеевско-рыленковская линия в пространстве, но только при этом — не знающий эмоциональной сдержанности домашне-теплый тембр; природа в ее стихах словно заглядывает нам в глаза, ожидая активного впечатления: ну как? все ли заметили? все ли ощутили?
В облачных прорехах просто на потеху
Лучики играют золотистым светом.
И, словно предвещая окончанье лета,
Все шумы земные повторяет эхо.
Лучики играют золотистым светом.
И, словно предвещая окончанье лета,
Все шумы земные повторяет эхо.
Другими словами — благодаря безыскусным напевам Богапеко мы смотрим пристальней, видим больше и шире — и радуемся; к примеру, как не порадоваться метафоре «Туман на качелях»?.. Но не слишком ли смело?
Не слишком; вот начало:
Не слишком; вот начало:
Туман на качелях с небес да окрест
Спустился и сел на молоденький лес,
Встряхнулся, рассыпался мелкой росой
И след свой оставил на тропке лесной.
Спустился и сел на молоденький лес,
Встряхнулся, рассыпался мелкой росой
И след свой оставил на тропке лесной.
Кирилл Ковальджи отозвался о стихах Галины Богапеко замечательно: «Читая сборник то подряд, то листая и раскачиваясь как на волнах — неизменно чувствуешь главное: с тобой беседует (тебе открывается) добрый, щедрый, поэтически остро чувствующий человек — точнее, сердце женщины. Женщины сильной и слабой, понятной и загадочной». Я добавлю: и — женщины с юмором, с лукавинкой, радующейся жизни вопреки всему, что радости может мешать. А какая же это радость, если на пути у нее никаких преград?
…Говоря о стихах, важнее, конечно, обращать внимание на то, к а к они написаны, а не о ч е м. Несмотря на то, что приведенные мной цитаты представление об этом дают, все же скажу еще. Богапеко — из «неправильных» поэтов; она старается вести мелодию, перемежая плавность скачками, нарушениями ритма; с рифмами ведет себя порой беспечно, опираясь больше на гласные и шутя «уворачиваясь» от согласных. Ей мил верлибр, в котором она тщательно избегает холодности звучания. Иногда пишет в русле японских традиций... И на разные, разные темы: природа, мир человеческой души, хобби и увлечения, портреты друзей и знакомых… В общем, Галина Богапеко идет, куда влечет ее свободный ум! Такая уж широкая натура.
Я не хотел бы сузить.
…Говоря о стихах, важнее, конечно, обращать внимание на то, к а к они написаны, а не о ч е м. Несмотря на то, что приведенные мной цитаты представление об этом дают, все же скажу еще. Богапеко — из «неправильных» поэтов; она старается вести мелодию, перемежая плавность скачками, нарушениями ритма; с рифмами ведет себя порой беспечно, опираясь больше на гласные и шутя «уворачиваясь» от согласных. Ей мил верлибр, в котором она тщательно избегает холодности звучания. Иногда пишет в русле японских традиций... И на разные, разные темы: природа, мир человеческой души, хобби и увлечения, портреты друзей и знакомых… В общем, Галина Богапеко идет, куда влечет ее свободный ум! Такая уж широкая натура.
Я не хотел бы сузить.
Эмиль СОКОЛЬСКИЙ