Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

ЛИТЕРАТУРА ДРУГИХ РЕГИОНОВ. Перекличка поэтов


Дети Ра КАЙДАНОВ



НАПРОТИВ ОВОЩНОГО СКЛАДА



* * *

Напротив овощного склада
и позади хлебозавода,
как будто так оно и надо,
проистекает время года.

Оно не осень и не лето,
оно на зиму не похоже,
на субъективный взгляд поэта,
с весной оно различно тоже.

Оно субстанцией отдельной,
к календарю индиффирентно,
течет под окнами котельной
тяжеловесно и конкретно.

Оно в родстве с дырою черной
и треугольником Бермудским,
котом прикованным ученым
и спецэффектом голливудским.

Мои обширные познанья
в природе данного явленья
не вызывают пониманья,
но вызывают подозренья.

Поклажею открытий чудных
раздавлен просвещенный дух! —
так, Бессарабией кочуя,
воскликнул парадоксов друг.

Хочу не пресмыкаться рядом,
а быть частицею народа
напротив овощного склада
и позади хлебозавода!



* * *

Тетя Сима лучше всех тетенек настолько,
что зовет ее весь дом звонким словом блядь.
А она совсем не блядь, — объяснил мне Колька, —
просто тете Симе жаль самых разных дядь.

Тетю Симу любят все дяденьки квартала,
наливают ей вина возле гаражей.
А вчера я сам слыхал — бабушка сказала,
что меж ног у ней магнит для чужих мужей!

Есть и у меня магнит под столом в коробке.
Стрелки папиных часов им я торможу,
чтобы папе удлинить выходной короткий,
чтобы раньше всех успел папа к гаражу.

Пожалеет пусть слегка папу тетя Сима,
потому что папа мой очень устает.
Он кричит по вечерам: — Жизнь невыносима!..
А потом ломает мебель и посуду бьет.

Мне вот тоже не легко в музыкальной школе,
ну, а от сольфеджио прям-таки тошнит!
Пожалела бы меня тетя Сима, что ли,
показала бы, какой у нее магнит.

Я б ей тоже показал все свои игрушки,
на велосипеде, может быть, даже прокатил,
я бы дал ей пососать бабушкины сушки,
показал бы и магнит, но не подарил.

А еще есть у меня, пусть не настоящий,
но похожий на него, черный пистолет!
Насовсем его мне дал слесарь дядя Саша.
Он всегда приходит к нам, если папы нет.

— Вы зачем приходите? — как-то раз я прямо
у него в дверях спросил, вовсе не грубя.
Он ответил, что затем, чтобы жарить маму,
ну, а я сказал, чтоб он жарил сам себя!

Я возьму свой пистолет и во двор с ним выйду —
тетю Симу от врагов буду охранять,
ни за что ее не дам никому в обиду,
чтоб никто ее магнит не сумел отнять!



* * *

А на том берегу разбиваются всмятку дожди,
налетая с разбега на леса китайскую стену.
Кто идет? Отвечай! Никого. Все равно — проходи,
заступай в караул, на ударную вахту, на смену!

Кто вершит перевоз через реку — не все ли равно,
знай вычерпывать воду спеши-поспевай из корыта.
Развевает норд-ост командирской шинели сукно,
то, что вражеской пулей и древнею молью пробито.

Засучи рукава и отбей понадежней косу,
передерни затвор, запусти голубей и реактор
и гуляй во всю ширь, во всю дурь в охвоевшем лесу,
умащая копыта продуктом кишечного тракта.

Бортовые огни на обугленном крупе горят.
Бесполезно просить у диспетчера мягкой посадки.
И лютуют дубы, по ранжиру построившись в ряд.
И сулит гороскоп переменный успех в разнарядке.



* * *

Утреннего разлива
возле скамейки вино —
кто-то не станет счастливым,
значит, ему не дано.
В лужице грустного цвета
битое блещет стекло —
скорбная доля поэта:
чувствовать, как бы текло
по сочленениям тела
через отверстие рта
то, что звалось "Изабелла",
вместо чего — пустота
в сердце, в желудке, во взгляде,
в немилосердной судьбе,
в Бийске, в Калининграде,
в Омске, в Курган-Тюбе.



* * *

Когда мелькнет в последней из дверей
моя какая ни на есть фактура,
не вздумай плакать о судьбе моей,
отечественная литература!

Я прожил так, как дай, Господь, другим,
сосущим кисло импортное пиво,
и пусть порою упивался в дым,
всегда стакан к губам нес горделиво!

Двух-трех не самых популярных книг
неоднозначный смысл принимая,
я общего развития достиг,
и частностями не пренебрегая.

Живя между сумою и тюрьмой,
распознавая многия печали,
мне удавалось быть самим собой,
хоть к этому не слишком приучали.

И залегая глубоко на дно,
и выпадая в горестный осадок,
я знал, что тот есть полное говно,
кто на прикорм из рук державных падок.

Я был из невостребованных масс,
но женщины меня не избегали —
таких уже не делают сейчас,
да и тогда поштучно выпускали.

Умея усмирять их резвый пыл, —
в чем надобно изрядное уменье! —
я в отношенья, как в пике, входил
и мог разнообразить отношенья.

Не заслужив ни громких орденов,
ни даже самой вшивенькой медали,
я встать пред очи Господа готов!
Но счастлив, что пока не вызывали.



Аркадий Кайданов — поэт. Родился в 1955 году в Нальчике. С 1979 года — член Союза журналистов, а с 1987 года — член Союза писателей СССР. Автор 14 поэтических сборников и многочисленных публикаций в периодике. Живет в Нальчике и Валенсии.