Стихи поэта Семена Фруга я впервые услышал в доме старого доктора вскоре после окончания войны. Там собирались люди его круга - врачи, учителя, адвокаты - еврейская интелигенция, молодость которой прошла в гимназиях, университетах незадолго до Октябрьского переворота.. Мне было интересно в их обществе. Их давно уже нет, я сам перешагнул их возраст, но до сих пор черпаю из этого источника знаний, оптимизма, жизнелюбия и изысканного юмора. Мне никогда не давали почувствовать разделяющий нас возраст.
У этих людей были широкие интересы, они живо и с легкой язвительностью обсуждали жизнь страны, современную литературу, собственные проблемы. Царские времена вспоминали с незлобной неприязнью, самого царя называли Николкой, о своем прошлом говорили без ностальгии, с нескрываемой теплотой... Советскую систему откровенно презирали, о Сталине говорили брезгливо и почему-то называли "дер тутер" - татарин, в народной памяти, вероятно, сохранилась память о давних опустошительных набегах татар.
Поразительно была их вера в недолговечность режима. Много лет спустя, уже после знаменательного доклада Хрущева о культе личности Сталина, старый доктор как- то сказал мне: "Вы еще доживёте до того времени, когда будут раскрыты ужасающие тайны Кремля". Доктор любил молодёжь. Близкий к нему узкий кружок еврейской молодежи верил в его мудрость, но предсказания старого доктора о скором падении системы хотя и утешали, но в них не верили. Она казалась нам незыблемой.
Личные проблемы в том обществе обсуждались с легкой иронией. Помню, как однажды обсуждалась тема о смысле жизни. Тогда старый доктор полушутя, полусерьезно сказал: "Смысл жизни состоит в поиске смысла".
В том кружке хорошо знали поэтов их молодости, которых теперь прочно забыли. Они читали наизусть Полонского, Бальмонта, чаще Надсона. Там я впервые услышал знаменитое стихотворение Надсона, опубликованное после смерти поэта:

В один из вечеров за чаем с коржиками я впервые услышал стихотворение Фруга "Весною":

В те дивные вечера я слышал много стихов Фруга, но эти помню до сих пор. Каждый из нас мог тогда повторить эти строки о себе. Поэт предвидел наше послевоенное настроение. Глядя на безлюдные, опустошенные Холокостом еврейские местечки с бесчисленными Бабьими Ярами, разве можно было более горько сказать о нашей народной боли и скорби? После ужасающих потерь, разве мы снова не оказались в "чужбине холодной"? Разве в то послевоенное время, полное слухов о депортации евреев и новой волны ненависти, можно более прониктовенно выразить неутоленную народную жажду свободы? С тех пор Фруг стал поэтом нашей семьи.

Он родился в 1860 году в еврейском поселении Бобровый Кут на берегу красивой реки Ингулец. Это была одна из еврейских земледельческих колоний, созданных Екатериной Второй для заселения херсонских степей после завоевания Северного Причерноморья. В условиях тяжелого земледельческого труда, на лоне нетронутой природы рос будущий поэт. Спустя годы он скажет: "Моим ребе была вся природа".
Как водилось в еврейских семьях того времени, в пять лет мальчика отдали в хедер. Это была школа Торы и жизни. Меламед знал только один педагогический прием, о котором Фруг писал: "От пощёчин слышались в ушах звуки тысяч колокольчиков". Видимо, метод учителя и талант ученика дали хорошие результаты. Впоследствии Фруг писал блестящие стихи и поэмы на древнееврейском языке и проникновенные русские стихи на библейские темы.
После хедера Фруг окончил трехклассную светскую деревенскую школу, в которой научился читать и писать по-русски. На этом кончились его университеты, вызвав в нем стремление к самообразованию, которому он обязан созданием огромного поэтического наследия. Читающая Россия была покорена изысканной, классической формой его стихов, оценив также страстные еврейские мотивы, адресованные еврейскому читателю. Глеб Успенский одним из первых оценил талант молодого поэта и стал его наставником в раннем творческом периоде, когда Фруг поселился в Петербурге.

Фругу было двадцать лет, когда были опубликованы его первые стихи. В Петербурге он много пишет. Его охотно публикуют все популярные русские журналы. В двадцать пять лет он издает свой первый поэтический сборник на русском языке. В стихах сборника доминирует тема душевной боли и страданий еврейского народа. Критики отмечали оригинальность таланта молодого поэта и мотивы вечного страдания и человеческих горестей. В стихотворении "Будущее" он верит, что придет час расплаты и исчезнет вражда. Поэта увлекают сюжеты Библии, в которой он видит бессмертный памятник культуры и источник поэтического вдохновения.
Со временем талант Фруга мужал, его стихотворная форма становилась изысканней, а мотивы проникновенными и мудрыми. В еврейской поэтической тематике поэмы Фруга остаются непревзойдеянными до наших дней. Все они написанны на русском языке. Русская культура до Фруга и после него не знала столь глубокого проникновения в библейские ценности. Творчеством Фруга увлекались Исаак Бабель, Самуил Маршак, Корней Чуковский. Очень высоко ценили его творчество Ицхак- Лейбуш Перец, Шолом-Алейхем, Менделе Мойхер- Сфорим. Личность Менделе восхищала Фруга, и он посвятил ему стихотворение "Орел". Могли ли Менделе и Фруг предвидеть, что их могилы окажутся на одесском христианском кладбище, но, слава Богу, рядом... Об этом мы еще расскажем.

В 1909 году Фруг переезжает иэ Петербурга в Одессу, где становится активным членом богатой еврейской культурной среды, которую прославили Менделе и Бялик. До переезда в Одессу Фруг издает первый свой сборник на идиш "Стихи и думы". Это было новое слово в еврейской поэзии. Шолом-Алейхем восторгался еврейскими стихами Фруга. Литературные критики утверждали, что вклад Фруга в еврейкую поэзию можно сравнить с ролью Менделе в еврейской прозе.
В одесский период творчества Фруг создает произведения на иврите. Подобный вклад одного поэта на трех разных языках беспримерен. В последние годы жизни поэта все больше притягивает земля предков и он сближается с сионистким движением. В стихотворении "Итоги" Фруг признается: "Россия родина моя, но мне чужда страна родная, где я живу обузданный запретами". Невольно вспоминается Лермонтов: "Люблю Россию я, но странною любовью".

Последние годы жизни Фруга были тяжелыми и безрадостными. Фруг потерял единственную дочь, он страдал от нужды, одиночества и болезней. Поэт скончался 22 сентября 1916 года. В последний путь на старое еврейское кладбище поэта провожала вся Одесса, более ста тысяч одесситов, делегации городов и местечек, литературные круги, русские и еврейские, возглавлял Хаим-Нахман Бялик. Он тогда сказал: "Читая Фруга даже на чужом мне языке, я чувствовал в нем родную душу, я обонял запах Библии и пророков. Читая его стихи, я не заметил его русского языка, я чувствовал в каждом слове язык предков, язык Библии".
Смерть Фруга вызвала потрясение в еврейской среде не только России, но и за ее пределами. Газеты публиковали некрологи разных городов России и Европы. В Московском некрологе Фруг назван поэтом души еврейского народа. Главный Московский раввин Я. Мозен написал, что Фруг поэт глубокой печали. Известность и слава Фруга стала мировой. Сборники его стихов издавались в США, Аргентине, Европе, особенно популярным поэтом он оказался в Румынии. После смерти Фруга прижизненные сборники мгновенно исчезли из книжных магазинов и стали букинистической редкостью. Поэт Бялик создал Фонд Фруга, издававший его произведения

Казалось, на своей родине имя поэта переживет века. Но через год после смерти поэта произошёл Октябрьский переворот. За долгое время советской власти не было опубликовано ни одной строчки Фруга. Имя поэта изчезло даже из специальной справочной литературы. Фруг оказался первой жертвой среди еврейских писателей в Советском Союзе. Только в Берлине в 1926 году отметили десятилетие со дня его смерти. Пророчество Фруга о том, что "чужда страна родная", сбылось совершенно. Только верные его поклонники из старой интелигенции помнили чудные стихи и тайно хранили сборники в чуланах. Даже в одесских букинистических магазинах книги Фруга крайне редко появлялись и продавались подпольно только своим, проверенным покупателям.

Кто-то тогда назвал Фруга сиротой среди гоев. Кто мог тогда подумать, что великий национальный поэт окажется сиротой среди евреев. Тысячи провожавших Фруга на второе еврейской кладбище Одессы, не сомневались, что провожают его в последний путь на вечный покой. Не суждено было Фругу обрести вечный покой, его посмертный путь оказался не последним.

В 1978 году власти уничтожили старое Одесское еврейское кладбище, учинив погром праху мертвых и памяти живых. Вандализм потряс город. То, что не посмели сделать оккупанты, сделала советская власть.. Мертвецам бесправного народа отказали в вечном покое. Старое еврейское кладбище Одессы было мемориальным.
Там покоились выдающиеся деятели еврейской и мировой культуры, ученые, общественные и духовные лидеры. На кладбище были установлены уникальные памятники. Разрушили большой, исторической и художественной ценности мемориал жертвам Одесского погрома 1905 года. Гранитные блоки мемориала беспорядочно свалили на третье еврейское кладбище на Слободке. Удивительно, как еще прах жертв не захоронили рядом с погромщиками и убийцами... От той власти всего можно было ожидать...

Часть захоронений и памятники известным еврейским литераторам перенесли на христианкое кладбище... Почему не на еврейское? Вообще, почему разрушили кладбище? Но разве существует разумное объяснение у безумной, бесчеловечной власти?

Когда стало известно о перезахоронениях, я с моей женой Зиной посетили христианское кладбище. В кладбищенской конторе нам сказали, что могилы еврейских писателей находятся недалеко от церкви(!) на правой аллее. Надгробия Менделе и Лазаря Кармена нашли без труда, они стоят рядом. Был теплый осенний день накануне Рош-Хашана.
Кладбищенскую тишину нарушал шорох опавших листьев, которые ленивый ветер перегонял с могилы на могилу. На полированных гранитных и мраморных плитах листья не задерживались, и только на старых неухоженных могилах образовывались цветные холмики из листьев. Памятника Фругу мы не нашли.
Тогда мы еще не знали о драматической истории исчезновения памятника. Я испытывал горечь и надежду - может, смилостивились над покойным поэтом и его прах перенесли на еврейское кладбище? Удрученные неудачей, мы собирались покинуть кладбище. Каким-то необъяснимым образом мне показалось странным, что между надгробиями Менделе и Кармена свободное пространство с небольшим холмиком, покрытым листвой, и я стал разгребать листья. Обнаружился могильный бугорок из бурой глины. Не может быть, чтобы безвестный покойник был захоронен между прославленными еврейскими литераторами... В торце могильного холмика я обнаружил небольшую цементную плитку с надписью "Поэт Семен Григорьевич Фруг". Мы переглянулись, не в состоянии проронить ни слова. Мы долго стояли над заброшенной могилой поэта, которого, как и других еврейских писателей, посмертно лишили их народа, для которого они творили, и перенесли прах на чужое кладбище. Вместо памятника серая невзрачная маленькая цементная плитка. ..
В памяти возник стих Фруга "Моя эпитафия":

Мог ли поэт думать, что путь его после смерти будет еще горьше. Даже в загробной жизни он оставался "сыном неволи". С горечью взирали мы на заброшенную могилу Фруга, и нам казалось, что над его прахом витает его униженная душа.
Никто не мог объяснить нам, где памятник Фругу, словно его и не было. Испарился?! Чиновники игнорировали наши попытки узнать о судьбе памятника.

...Прошло тридцать лет. Мы давно простились с Одессой и с жалким холмиком над прахом Фруга. Во время редких посещений Одессы могила поэта оставалась такой же, но листву кто-то убирал. В 2008 году одно из заседаний гостиной Одесского землячества Нью-Йорка было посвящено изданию полного собрания стихов и поэм Фруга "Разбитые скрижали". Этот беспримерный вклад в русско-еврейскую культуру совершил известный издатель и политолог Илья Левков. Это событие явилось импульсом для новых поисков памятника Фругу. Не могла же бесследно исчезнуть большая глыба итальянского черного мрамора, из которой было высечено надгробие поэта весом примерно в одну тонну...
Я обратился за помощью к нашим израильским друзьям, замечательным, чутким людям, для которых дорога еврейская культура - Свете и Абраму Ривлиным в надежде на израильские архивы. Результат превзошел ожидания. Оказалось, что надробие Фруга они обнаружили на мемориальном кладбище имени Трумпельдорфа в Тель-Авиве! Надгробие Фруга украли и вывезли из Одессы во время оккупации города румынскими войсками. Советским властям факт грабежа был, конечно, известен, не могли не знать. Но какое им было дело до памяти еврейского поэта?!
Надгробие обнаружили и вернули еврейскому народу евреи Румынии. Почти детективное приключение началось на бухарестском рынке. Надгробие Фруга продавалось! Наверное, это единственный случай в истории. Человек, обнаруживший нагробие на рынке, имени Фруга не знал, но надпись на иврите привела его к главному раввину Бухареста Менаше Розену, который был знаком с еврейскими стихами Фруга. Розен без промедления организовал покупку памятника и со всеми почестями установил его на еврейском кладбище румынской столицы. Об этом раввин известил советское дипломатическое представительство. Его вежливо поблагодарили, но никаких действий не предприняли. Розен, выждав достаточное время, поделился возникшей проблемой с израильскими коллегами. У Советского Союза тогда дипломатических отношений с еврейским государством не было. Совместными усилиями румынских и израильских общественных организаций памятник был перевезен в Тель-Авив и установлен на мемориальном кладбище.

...После пышных похорон Одесса установила своему поэту нагробие, символизирующее вечную память. Память его страны и память любимой им Одессы оказались короткими. Сегодня имя Фруга носят улицы разных городов Израиля, древнейшего отечества, которое он безмерно любил и которому посвятил вдохновенные стихи и поэмы.И впрямь: