Первая загадка королевы существовала еще до ее рождения.  Загадав ее, она создала космос.
– Входите, мой друг, и садитесь, – сказала она, – и садитесь.
Это была самая сложная для меня загадка.
Что означало слово «входите», если я был еще до ее рождения и сказал, когда она появилась у моего окна:
– Входите, мой друг, и садитесь.
И слова эти  для меня ничего не означали, потому что я уже сидел на стуле и ждал ее.
Я вошел и сел, ибо не мог не повиноваться своей королеве.

– Послушай, я знаю тебя давно.  Ты можешь найти все, что спрятано.
Кто был тогда со мной, не знаю, но мне казалось, что это происходит сейчас.
Видел ли ты этого человека, может быть, нет, он был тогда, а ты сейчас...
Слушай мой рассказ.
Когда я родилась и открыла глаза и увидела замок и поняла, что я родилась королевой, я обрадовалась.  Теперь я могу всех дурачить и запутывать, и никто не сможет мне запретить этого.
Это царство просто и однообразно, и если я не придумаю его, я буду такой же , как мое царство.
Мне нравилось быть королевой, и я могла приказывать моим подданным, какими им быть глупыми или умными.
Я увидела замок и пошла к нему, ты же знаешь, королевы умеют ходить, а иногда летать, в отличие от подданных – эти только ползают.
Окно было распахнуто, и в нем я увидела его.  Это было очень давно.
Он сказал мне:
Иллюзия прекрасна.
– Входите, мой друг, и садитесь.
Это были очень странные слова.  Потом я узнала их, когда еще не родилась, когда
луч луны не касался меня, но тогда я подумала, что буду блуждать среди слов.
Тот, кто сказал мне эти слова, которые сказала я ему, чтобы он родился, был загадочен.
Сначала я увидела его как свое отраженье.
Я подумала, что он говорит тоже, что и я, значит это я говорю, и мой голос воплощается в какое-то тело, которое и произносит слова, и из  его слов рождаюсь я, но уже как его образ, потому что
он видит и помнит только слова.
Так, кто это был, кто?
– Кто, – удивился я.
– Тот, кто знал слова, которые знала я еще до рождения, и сказала их до того, как он их произнес, но не поняла их, потому что, – она чертила пальцем на стене и смотрела на свои рисунки, – потому что, когда он сказал, я подумала, что они больше не прозвучат, и произнесла их первая, чтобы они стали  последними его и единственными моими в этот миг.
– Это какая-то бессмыслица, – ответил я королеве.
– Бессмыслица – это то, что повторяется  всеми, а это никто никогда не произносил.
Поскольку загадка была очень длинная, я уснул прежде чем она ее произнесла.
– Ты отгадал мою загадку? – спросила королева, когда я бродил под черными тучами, низкими, словно для того и опустившимися на землю, чтобы скрыть меня от глаз королевы, наблюдавшими за мною со вчерашнего дня.
– Нет, моя королева, мне эти черные небеса не позволили увидеть ни солнца, ни истину.
– Ах, – воскликнула она гневно, – смотрись в себя, небеса же всегда туманны, но у тебя есть мысли, способные разогнать и тучи.
Отвечай, кто был этот человек.
– Это не размышление, а пытка, моя царица.
– Я согласна, но постарайся, прошу тебя.  Не могу же я отгадывать сама свои выдумки.
– Человек, к которому вы вошли в момент рожденья, были вы сами.
– Конечно, к кому же я могла войти, как не к самой себе.
Но есть одно странное несовпаденье среди слов:  я – не человек, я – королева.

Прошло много лет между прошлым и будущим.  Все это время мир падал в белоснежную пропасть снегов.  Это были годы уснувшей природы и постоянства, которое придумала королева.
Ее уста были скованы льдом, а волосы обрели неподвижность, рожденную из пространства.
Солнце было покрыто тонкой коркой  льда, через которую пробивались уставшие и изнуренные лучи.  Вырвавшись из плена, они рассыпались тысячами брызг и ложились на снежную  равнину  и  застывали.
Иногда видел, как королева собирала их и складывала в корзину, а потом я окутывался туманом сна и замечал только свои впечатления от снега и бредущей в полутьме королевы.
Среди белых снегов я слушал ее молитву, обращенную к неизвестным богам:
– Верни мне мою фантазию, чтобы я могла украшать этот однообразный мир.

Вторая загадка была глупее первой.
Она проснулась и пришла ко мне поздно вечером, когда я уже спал, но еще не проснулся.
– Вставайте, вставай. Ты всегда спишь.  Я отрекаюсь ото сна и приказываю тебе сделать то же самое.
Я не мог отказать королеве.
– Слушай мою вторую загадку и доброе утро.
Но еще была ночь, похожая на утро тем, что мы только что встретились.
– Какой красивый рассвет, – продолжала королева, показывая на луну, –  знаете кто это?
Я только посмотрел на нее, и она поняла мой ответ.
– Тогда слушай мою вторую загадку.
И ушла.
Загадка отсутствовала, и потому было сложно ее отгадать.
Я ходил и ходил, погружаясь  в свои мысли и слова королевы.  Она задала мне много вопросов, не понимая, что  существует один ответ на все вопросы.

Третья загадка прозвучала днем.  Она была длинна и непонятна и коротка.
– Посмотри в окно.  Что ты видишь?
– Все, – ответил я.
– Не пытайся увидеть все, потому что ты не сможешь его назвать.
И ушла.
Я стал мерить ее слова шагами и днями, но не нашел ни конца ни начала и остановился на середине.
Мгла, что скрывала нас от других, что спускалась на землю из вне пространственного ада, спускалась на землю и затихала.
Королева пряталась в молчанье.
– Куда же мне положить свой сон? – спрашивала она. – Здесь нет ни стульев, ни перил.    Уронить его?
И сон, действительно, падал и дребезжал.
– Знаешь ли ты мою последнюю загадку? – спросил ее голос или его тень или тень его тени.

Ветер, дивный ветер уносил ее образ в дивный сон и воспоминанья.  Чрезмерное светлое утро умножало блики дня.  Как много отсчитанных ею мгновений увела с собой королева в придуманный мир исчислений.  Так много придуманного.
Все придумано: облака, снег, холод...
Все прид...........
Солнце.  Палящие лучи.  Безмерность пустоты среди однообразных мгновений и бредущая к себе королева.
– Где я?
Где пространство молчаливо, двигает песчинками под ее ногами, она, как среди быстрой реки плывет по течению времени
королева среди всех нас, как среди пустоты.
Он испытывал к своим мыслям
презренье. Как и к словам. «Входите» – это звучало надрывно, и потому он не услышал.  Просто стоял у двери, и ветер колыхал его платье.
Он повторил стук и снова пропустил все звуки. – Я уже видел сон, эту дверь, в которую я пытаюсь войти, но в этом пустынном доме, за этой дверью всегда начинается сон.
Я у двери, от которой  стелется дорога, ведущая в две стороны: в мир и из мира.
Есть нечто неподвижное – наши виденья, они остаются, когда мы умираем.
Он остановился возле этой фразы и увидел, как они слились: мир и фраза.
Дверь открылась, и он не узнал себя.
– Конечно, здесь кругом зеркала и тот, кто проходит мимо меня – мой двойник, мое отраженье.
Он брал по каплям чужие мысли и стучал в дверь и думал, но всегда стучал в дверь.
Проходили дни, годы, но ничего не изменилось.
– Все одинаково, мои мысли, время. Почему все остановилось?
Он стоял.
– Могу я оглянуться?
Но все неподвижно.
– Меня как будто нарисовали и сотворили стоящим у двери.  Вот обреченность созданья.
Я знал, что человек всего лишь жалкая копия бога.