Когда хочу я думать о тебе,
жизнь обрекает думать о погоде,
о трудностях житейских, о войне,
про измененья подлые в народе.

Я думаю на пафосе — сей край
был островным в запамятные веки,
там отцвела любовная игра,
все воины давно сошли на бреги.

Там где-то за Таманью был Донецк...
Теперь его бомбят... там гибнут братья.
Я чувствую, что муж я и отец,
но думаю лишь о твоих объятьях.

А в этот час, быть может, Алексей
(он — Божий человек в миру безбожном)
сражается за все века рассей,
припав плечом на автомата ложе.

И я боюсь подумать о тебе...
Так ты страшишься этой тьмы кромешной,
что заставляешь и меня робеть
не перед смертью, всяко неизбежной.

Нас спросят дети — что это: любовь
творит такие страхи в человеке?
Ответим ли? Расскажем ли про боль,
которой в жизни каждый не избегнет?

Монах в молитве. Воин на посту.
"...Всех ревностных служителей бесов,
Как аспидов попрать и василисков".
Единая Европа близко-близко...

Смотри, как она тешится в смертях,
даруя нам свободу продвиженья
по миру... души праведных летят,
тела оставив правым на мишени.

Сын Слова, что ты требуешь от нас,
от них, от мира — долг, любовь, послушность?
Как можем мы о счастие мечтать,
рожать детей... тела творя и души?

Страшит не суд, известен бес-истец.
Все обещал... все, кроме — причаститься.
Банальна жизнь? Смерть примут на кресте
один, другой, успей запомнить лица.

Все-все они любимы, дороги,
единственны, увы, неповторимы...
Покажется, что помыслы благи...
И бесы-пули-аспи... мимо-мимо...

Пора начать и нам поход крестов...
Взывают дети, матери и вдовы,
они встречать (о, Господи!) готовы
Архангела с трубой, посланца Слова.

Нам про свободу спорить не пристало!
Почти что четверть века сыты ей.
Опять куют винтовки из орала,
и ждет Россия выпуск новостей...

Что Киеву мы прежде сострадали,
его болотной глупой маете,
теперь нам жаль, плоды того восстанья
для нас восходят тысячью смертей.

Где разум их? Где мудрость у Софии?
Опять прельстила баба на быке!
Спустя года мир о войне увидит фильмы...
Все будет снова в чуждом далеке.

Далеко от Нью-Йорка и Парижа,
от Хельсинки, Потсдама и Афин
опять славяне бьют славян, тех ближних,
не молятся о ком мулла, раввин.

Помолимся о вставших на защиту,
(отвоевали деды и отцы)
за милую, за кровную, за ридну,
вновь вспомнившую слово "геноцид".

Как вы, друзья? Да будете вы живы!
Нам тоже б стать смелее и честней.
Кому черед просить подмоги Вышней?
С Луганска и Донецка нет вестей...