ГРОЗА

Мужик — перекрестится.

С неба — грянуло.

Гранулы

солнца застыли,

остыв.

Август бежит разухабью цыгановой,

и не захватишь его под уздцы.

Август бежит — перепуганный, ливневый.

Палевом пахнут земля и жилье.

Небу обещаны страсти без выбоин.

небо само забирает свое.

.........................

Гром как морг! И тучи — густятся.

Пахнет смолью и смолой.

Есть гроза и есть распутица.

Остальное — перебой.


Сколько гроз! Причин опричнина

чешет солнце на пробор.

Это Грозный. Это — личное.

Остальное — договор.


Так ареной веру правили.

Так в ресницах ток течет.

Это право. Это правило.

Остальное — недочет.

АВГУСТ

Этот город у моря за кружевом гор,

опоясанных душной асфальтной петлей,

этот город, где счастливы были с тобой,

стал нам ближе родного. С неясной тоской,

не дающей уснуть, мы его до сих пор

вспоминаем. И кажется: только вчера

еще видели море, холодное как

никогда, и в цветущих акациях парк,

генуэзскую крепость, откуда Судак

расстилался под нами… Приходит пора

расставаться. Но странно: все то, что давно

можно было забыть, все, что в городе том

мы оставили, здесь, за оконным стеклом,

оживает и дышит с последним дождем

уходящего лета… В квартире темно

от задернутых штор: у осеннего дня

напоследок еще полчаса украдем

и вернемся в тот город. На море был шторм.

Дождь. И ты, в платье мокром насквозь, босиком,

шла по берегу и... повстречала меня.

* * *

Вода в реке сияет ярче солнца:

Купанье в полдень, в самую жару!

Перелистала тень бессмертного гасконца

Мой том Дюма, забытый на ветру.

От "Алгебры" заранее обложка

Приклеена на рыцарский роман.

Чудовищный дракон-сороконожка

Ползет в пещеры ситцевый карман.

Все страхи сгинули, экзамены на осень

Отложены, и август далеко...

Когда-нибудь я вспомню эту просинь

Сквозь многослойный саван облаков...

Все совы спят. И змеи спят, довольны.

Лежу, соломинкой сухой вооружен,

А муравьиные настойчивые воины

Штурмуют хвойный вал

и шишечный донжон.

* * *

Марс очень близко — розовой звездой

напротив лоджии, совсем беззлобно

дрожит собой. Все небо — точно вдох,

его вдохнув, ты космосу подобна.

Вдохнув зрачком, всей кожей — в самый центр,

и растворившись, размешавшись ложкой,

остаться лишь улыбкой на лице

ночной прохладной августовской лоджии.

* * *

Август качается сонным ребенком

в старых руках у июля. Как долго

я не была уже тоже ребенком,

впрочем, ребенком была слишком долго.

Свет опрокинет невнятицу улиц

в прорубь заката и станет яснее

видеть их линии, видеть во сне их,

в августе тенью — улыбку июля.

СТИХИ ОБ АВГУСТЕ

Об августе, в котором Млечный путь

Задумчиво лежал на нашей крыше,

эхо августа\\´

А во Вселенной нелегко уснуть,

Шаги и разговоры чьи-то слыша.

И мы не спали, мы ловили чутко

Малинный запах из раскрытых окон.

Ты помнишь опасения рассудка,

На розовой подушке темный локон?

Под утро, отпуская нам грехи,

Не ведая, о чем грустит душа,

Взволнованно кричали петухи

И звезды растворялись не спеша…

* * *

Необходима лужа во дворе...

Не проскочить без сапогов игриво.

Поскольку август тонет в сентябре,

в косых дождях осеннего призыва.

Эх, лето... Уступило рубежи,

ушло в подполье, закаталось в банки.

И цветики, которым бы пожить,

горят в траве, как брошенные танки.

Не повоюешь с ходом бытия.

Сдаются листья в плен сквозному ветру.

Вся горечь в том, что где-то здесь и я,

присягу давший солнечному свету.

Придерживаясь женщины с зонтом,

иду на чай с баранками тугими.

И плакать не пристало нам о том,

о чем давно наплакано другими...

АВГУСТ. ТРИПТИХ


СКОРЕНЬКО

Тугие батманы из лука,

напоенные августом,

солнцем смазаны нагусто.

Не грусти. Это только разлука.

Ненадолго. От лета до лета

тропиночка месяца.

Впрочем, проще повеситься

или из пистолета,

если верить не в это.

Скоро-скоренько свидимся —

в луннооблачном виде вся

ты. На краешке где-то

удивленной Вселенной я.


ЯБЛОНЯ

"Молодость, простимся накануне..."

Марина Цветаева

Хрусткое, с лету, морозом пропахшее загодя

яблоко... ветви взметнула живая пагода —

солнцу и августу, гостю ушедшему молится...

молодость, это владений твоих околица?

колется время, весельем июльским скошено,

катятся звезды — серебряной сказки крошево —

острой росой на бархатцы, с них туманами,

змеями седоглавыми... не карманами —

главами да стихами душа застрочена —

воспоминанья запрячу... а впрочем... на

хрусткое, с лету, морозом пропахшее яблоко...


КОЛОКОЛЬНОЕ

Колокольным переливом август греет,

но от звона одиночество острее.

Люди, лица, до отчаянья чужие.

Будет злиться, научите, подскажите —

где родной мой заблудился человечек?

Куполов литые свечи лижет вечер,

плавят нервы переливы, перезвоны,

неприкаянность восходит на амвоны.

* * *

Лето уже на исходе.

Солнце почти сожжено.

Август не рвется в окно.

Август за городом бродит.

Вечный бродяга и мот.

Золото яблок и воля.

Спас и пшеничное поле,

ветром пройденное вброд.

Будет над этим листом

вечно юродствовать враг мой,

старый колхозный трактор,

гусеничный фантом.


* * *

Август уже на пороге. А ночью

хлеб мой насущный — вода и озон,

ливень мое мироздание точит.

камень замшелый. Голубенький зонт.

Ведра, тазы — поднебесная тара,

полная слез и невидимых рыб.

Хрупких сандалек Гермесовых пара.

Терпкий настой отцветающих лип.

Кисти, мелки, перемятый натурщик —

ум мой незрелый, голос пустой.

Правит моим настроением случай,

тучи и пчел несмолкающих рой.

АВГУСТ. МИЛОШ

Не пивом и воблой, не первыми жухлыми листьями —

И даже не путчем — тоскою запахло вокруг,

Застыв в одночасье, природа прощается пристально:

И птицы смещаются в осень, и души сбиваются в круг.

Слетает листва, обнажается чистая музыка,

Мечтая о встрече, мы вновь доживем до чего?

До горькой потери, до чувства пропащего узника,

Что лишь пустота составляет его естество.

Пока мы тянулись всем сердцем хоть в Польшу, хоть в Данию,

Пока мы всем сердцем кого-то стремились обнять,

Судьба под полой проносила стихи завещания

А мы не трудились увидеть и пуще — понять.

Все больше пустот образуется в нынешнем здании:

Мы сами лишь белые пятна и черный провал,

Ведь каждый момент, проживая в несовпадании,

Мы шутим и верим, что рок нас опять миновал.

КРАСНЫЙ ДЕНЬ

Катит медное солнце

В осень жизни моей.

Там еще остается

Горсть непрожитых дней.

Эх, судьбина — лучина,

Ты же можешь гореть.

Мне нужна лишь причина,

Чтобы жить захотеть.

Нить, соломинка, чудо,

Нежилой островок.

Неужели не будет

В жизни красный денек?

Снова кем-то любима,

В красном платье до пят,

В бусах зрелой рябины,

В алых розанах плат.

И в таком-то уборе,

В жаре красных обнов,

Да вдоль черных заборов,

Мимо серых домов.

Постою у церквушки.

Красный звон в синеве.

Перекрестит старушка,

Тихо радуясь мне.

Красен зев небосвода.

Жар по всем облакам.

К перемене погоды,

Скажут мне, к холодам.

Значит, северный ветер

В эту ночь прилетит.

Радость алого цвета

В белый снег превратит.

Жданный мой, обреченный,

Воспылай же сильней —

Красный день — перед черной

Лавой будущих дней.

* * *

У калины покраснели листья,

И черника отошла в борах.

Дни шагают каменно и быстро,

Капли ключевые на губах.

Всё написано и сказано давно,

По дороге рушатся мосты.

Поняла, постигла до основ,

До холодной и незрячей пустоты.

Каждый час приблизит мой отъезд,

Это лето ничего не изменило.

На песке рисую пальцем крест,

Ведь дороги помнят всё, что было.

И из сжатых в судороге рук

Выпадает неразменная монета.

Замыкает свой печальный круг

Горечью отравленное лето...


* * *

Рухнет ночь на плечи тяжкой ношею,

Чёрный мрак сомкнётся за спиной.

Мои травы злой рукою скошены

Под холодной северной луной.

Крикнет ворон над лесными дебрями,

Над дорогой, где с тобою шли —

Между бесконечными деревьями,

По лугам, потерянным вдали…

Правды не расскажут фотографии

И тяжёлый сон к земле пригнёт.

Белая страница в биографии,

Августовский жёсткий гололёд.

* * *

Нырну в сентябрь, выкупаюсь в осени.

И Августа возница загрустит.

Мне солнца два — одно вверху, другое в озере,

И третье нужно — чтобы здесь в груди.

И чтоб тихонько так, хотя бы шепотом,

Хотя бы в забытьи полночных грёз,

Далёко, за снегами и болотами,

Мой ангел моё имя произнёс.

АВГУСТ

Встреча, прощание, автовокзал,
весточка — несколько строчек…
В век девятнадцатый я бы сказал —
стал неразборчивым почерк.
Но ничего не попишешь — не стал:
шрифта двенадцатый номер.
Каждый из нас исчезающе мал —
мир молчалив и огромен.