КАТЯ КАПОВИЧ
* * *
Завтра статью кольнут одноразовой
и прольется скучнейшая кровь,
и не будет при этом Горацио
и красивых бессмысленных слов.
Не от знанья ли просто учебника
репетирует каждый свой день
запоздалую звучную реплику
тихий, вежливый интеллигент?
Этак вскинется и нарисуетя
в черном зеркале наоборот,
и народу он вовсе без разницы:
"Иностранец" - вздыхает народ.
и прольется скучнейшая кровь,
и не будет при этом Горацио
и красивых бессмысленных слов.
Не от знанья ли просто учебника
репетирует каждый свой день
запоздалую звучную реплику
тихий, вежливый интеллигент?
Этак вскинется и нарисуетя
в черном зеркале наоборот,
и народу он вовсе без разницы:
"Иностранец" - вздыхает народ.
* * *
Длинное, темное, зимнее,
бабочки на вираже,
лунное, белое, синее
над темнотой пмж.
В это холодное небо
долго тянулись сыны
и получили - напевы
из неземной стороны.
И получили искусства
вечную пустоту
к собственной жизни в нагрузку,
к жизни - по сторону ту.
А между тем вот и этим
ходят по смятым цветам
с поднадоевшим куплетом -
там, там, там-там, там, там там...
Плачет гармоника злая,
лунатик идет по стене,
не окликай, дорогая,
он видит сияние рая
недостижимое, не...
бабочки на вираже,
лунное, белое, синее
над темнотой пмж.
В это холодное небо
долго тянулись сыны
и получили - напевы
из неземной стороны.
И получили искусства
вечную пустоту
к собственной жизни в нагрузку,
к жизни - по сторону ту.
А между тем вот и этим
ходят по смятым цветам
с поднадоевшим куплетом -
там, там, там-там, там, там там...
Плачет гармоника злая,
лунатик идет по стене,
не окликай, дорогая,
он видит сияние рая
недостижимое, не...
* * *
Чуть в стороне от всех кликуш,
одна - серьезнее и строже,
другая на дитя похожа -
стоят две девочки средь служб.
Горят заплаканные свечи,
роняют желтоватый воск,
склоняются больные плечи,
в больных глазах рябит от блеск.
Глаза их детские упрямы
и от вранья защищены
из-под ресниц вверх смотрят прямо.
И что-то говорят черты.
...Что бог, который сам был нищим,
смешливым мальчиком в снегу,
чтоб крылья им из рукавичек
вязали, там шепнет кому.
одна - серьезнее и строже,
другая на дитя похожа -
стоят две девочки средь служб.
Горят заплаканные свечи,
роняют желтоватый воск,
склоняются больные плечи,
в больных глазах рябит от блеск.
Глаза их детские упрямы
и от вранья защищены
из-под ресниц вверх смотрят прямо.
И что-то говорят черты.
...Что бог, который сам был нищим,
смешливым мальчиком в снегу,
чтоб крылья им из рукавичек
вязали, там шепнет кому.
* * *
Знаем чеховские штуки,
с медленным надломом дуги,
круги линз,
тихий вздох, застывший в ухе -
"боже". И уж в нашем духе -
"не божись".
И куда помчались стрелки,
словно барышни в горелки -
где-то далеко,
и в провинции у моря
зелье тихое от горя
горло обожгло.
Утра выстрел из обреза
и луна - кусок железа,
и на много лет
облаков сырое тесто,
жизнью меньше, больше места -
вот и весь ответ.
с медленным надломом дуги,
круги линз,
тихий вздох, застывший в ухе -
"боже". И уж в нашем духе -
"не божись".
И куда помчались стрелки,
словно барышни в горелки -
где-то далеко,
и в провинции у моря
зелье тихое от горя
горло обожгло.
Утра выстрел из обреза
и луна - кусок железа,
и на много лет
облаков сырое тесто,
жизнью меньше, больше места -
вот и весь ответ.
* * *
Ах, как сладко воздухом бензинным
золотым, морозным, никаким
подышать на свете - синим-синим,
тем родным, иль так, полуродным.
Ум расстаял, всё на свете басни,
впрочем, не беда, а полбеды,
счастье - ерунда на постном масле.
Как хотим мы этой ерунды!
А в ответ приносит добрый вечер,
дар и слезы, холодечный язычок,
и поверх морковной розы - вечный
вздох любовников. Иль полувздох.
золотым, морозным, никаким
подышать на свете - синим-синим,
тем родным, иль так, полуродным.
Ум расстаял, всё на свете басни,
впрочем, не беда, а полбеды,
счастье - ерунда на постном масле.
Как хотим мы этой ерунды!
А в ответ приносит добрый вечер,
дар и слезы, холодечный язычок,
и поверх морковной розы - вечный
вздох любовников. Иль полувздох.
Катя Капович – двуязычный поэт, автор пяти поэтических книг на русском языке и двух на английском. В России до отъезда за границу в 1990 году не печаталась; первая книга "День Ангела и Ночь" вышла в Израиле в 91-ом году. После переезда в Америку в 92-ом выпустила роман в стихах "Суфлер" и сборники "Прощание с шестикрылыми", "Перекур", "Веселый дисциплинарий" и "Свободные мили". Публиковалась в журналаx "Знамя", "Новый мир", "Звезда", "Арион", "Новый Журнал", "Постскриптум", "Нева", "Время и мы", "22" и др. Начиная с 1997 года, пишет по-английски. Стихи на английском языке выходили в литературной периодике, включая London Review of Books, The New Republic, Jacket, Ploughshares, Harvard Review, The Antioch Review, The American Scholar и в антологии "Poetry 180" и "Best American Poetry". В 2001-2002 году ей была присуждена национальная литературная премия Библиотеки Конгресса США за книгу английскийских стихов "Gogol in Rome", которая вышла в 2004 году в издательстве Salt (Англия) и в 2005 была в шорт-лист британского конкурса "Джервуд Альдербург". Книга "Cossacks and Bandits" вышла в Англии в 2007 году. В 2015 году вошла в лонг-лист "Русской Премии". К. Капович живет в Кембридже (США), работает редактором англоязычного поэтического ежегодника Fulcrum.