Так скрипочка свою
Босую тянет нить,
За ручку держит
Деревце нагое…
И коротко — шагнуть,
И боязно — ступить
На ткань сквозящую
Нетвердою ногою.

В ветвях запуталась
Медяница-змея
И каплет оловом
В оранжевые клювы:
Гудет зеленый шум
В оркестре бытия,
Под рампой на ветру
Колдуют стеклодувы.

На грани вдохновенья и рассудка —
В междоусобье угля и огня —
Становится серебряно и жутко,
И черный ливень льется сквозь меня.

И дерево, и камень, и заката
Кровавое спадает полотно…
Певец, взгляни: твоя трава не смята,
Твое не распечатано вино…

Не найдены ключи к твоим подвалам,
И женщина не названа твоя…
Аллах акбар! Под рыцарским забралом
Струится  смерть, как лунная змея.

Душа от цитадели откололась —
И унеслась потоками со скал…
О, если б мог мой обреченный голос
Вернуть долги, которых ты взыскал!!!

Но песнь растет — так пламенно и долго —
Так льнет переплетаться с нитью нить,
Что нет на свете долга, кроме долга —
Отдать, озвучить и соединить…

То ли там колодезь, то ли банечка…
Ржавое ведерко на цепи…
Только не жалей Кощея, Ванечка…
Собственного счастья не проспи!
Это все твои причуды русские —
Жля да Карна в сущности вещей…
А Кощеи — сроду — долгорукие!
Что ни долгорукий — то Кощей…
Не гляди на эти зенки впалые
И не слушай стоны да мольбы…
Видишь, милый, лапы шестипалые?
Слышишь рев отравленной толпы?
Укроти сердечное стеснение,
А не то — не избежать беды…
Даже за посмертное спасение
Не давай проклятому воды!

А мы в судьбу впадали, словно в роль,
Неважно, сколь была она любезной…
Цепочка слов — спасительный пароль,
Чтоб не упасть, а воспарить над бездной.
Но это лишь начало — не упасть.
Ведь если автор твоего сюжета
Когда-нибудь над ним утратит власть,
С кого ты станешь спрашивать за это?

Кому вменяется и кто играет с кем
На досках мира по негласной квоте?
Бессмертие — броженье вечных тем,
Хожденье душ в одеждах смертной плоти.
Мы здесь — все те же. Я и прадед мой.
И Пушкин, и Распутин, и Чапаев,
И Киплинг, и мятежный вождь сипаев…
Наш век земной —  лишь долгий путь домой
И новый шанс для проигравшей тьмы…
Ты только не давай воды Кощею!..
Иначе — вдруг! — придумала вотще я
Заклятья от тюрьмы и от сумы?
Слова кружат, как листья на ветру…
Партер и ложи заметает пылью…
Но нет предела моему усилью,
И значит, никогда я не умру!

Остановимся на том,
В чем совпали наши взгляды,
И, шипя сведенным ртом,
Их отстаивать не надо.
Остановимся хоть раз
Накануне разногласья:
Наше к истине причастье
Проверяется сейчас.
Все, что было до сих пор, —
Априорные понятья!
Так обнимемся, как братья,
Перед выстрелом в упор.