Вечереет. Тени тают.
У раскрытого окна
дед сидит, стихи читает —
вот те на!..
Он уставился в газету,
водит пальцем по строке.
За окном сгорает лето,
ребятня спешит реке.
Крышу веткой клён погладил,
зашумел густой листвой.
Со стихами дед не сладил
и качает головой.
За забором у соседки
кто-то матом заорал.
Дед кусочек от газетки
аккуратно оторвал.
На носу очки поправил,
рот прикрыв рукой, зевнул,
смачно пальцы послюнявив,
самокруточку свернул.

Да на тот на бережок
ладил, ладил я мосток
да к зазнобушке-милаше,
да к любавушке.
Ох, к любавушке...

Покачнулся мой мосток...
Подхватил меня поток.
Понесло меня теченье
да стремительно.
Ох, стремительно...

А к любавушке родной
перешёл мосток другой...
Мне же плыть по бурной речке
непопятливой.
Непопятливой...

Тихо. Ни звука. Стою на крылечке.
Вскрикнула птица где-то за речкой,
с края села донеслось чьё-то слово,
и тихо всё снова...

"Не дойду до дому!.." —
песню мужик под хмельком затянул,
споткнулся,
упал,
чертыхнулся...
Соседский кобель с перепугу взбрехнул,
ему подбрехнула хозяйская сука,
и снова
ни звука...

За лесную чащу тёмную
ясно солнышко хоронится.
У реки красна молодушка
расплетает косу русую.

Мил дружок её венчается.
Колокольный звон на тыщи вёрст.
Да под звон под тот малиновый
ей венчаться с чёрным омутом.

На одной весёлой свадебке
гостьей ходит песня звонкая.
На другой печальной свадебке
гостья — лишь тоска-молчальница.

На одной весёлой свадебке
молодые целовалися.
На другой печальной свадебке
на воде круги осталися.