На планету мы наткнулись случайно, когда уже закончили основное свое задание — облет самых крупных звезд скопления Плеяды. Просто решили поближе познакомиться с одним из коричневых карликов, составляющих большинство объектов нашей Галактики. Это был самый обычный научный интерес, и, конечно же, никто из нас не мог предположить, что темная субзвезда преподнесет сюрприз. Но, видимо, из таких вот случайностей и состоит познание мира и движение вперед человечества. Многие научные открытия совершаются благодаря случаю. Так произошло и в этот раз…
В общем, бортовые телескопы "Коперника" зафиксировали единственную небольшую планету у бурого карлика, который и сам-то был невелик.
Наш бравый командир и начальник экспедиции Костя Лиходей собрал экипаж в кают-компании и сообщил всем новость.
— Ну, что скажут ученые умы? — Он улыбнулся. — Курс менять будем?
В шутку все мы называли его капитаном, на что Костя совсем не обижался и, как мне кажется, даже гордился своим прозвищем. Он свято чтил и соблюдал принцип демократичности при принятии важных решений, всегда прислушиваясь к мнениям других и считаясь с более опытными внеземельщиками.
Понятное дело, вопрос этот Лиходей задал неспроста. Видимо, его терзали сильные сомнения — затевать обследование планеты или нет. Шансы на обнаружение там чего-либо интересного были ничтожны, а терять попусту время никому из нас не хотелось. Мы и так проторчали в Плеядах добрых полгода и уже порядком соскучились по родной Земле. Всем хотелось поскорее добраться домой, где нас ждали родные и любимые, и капитан прекрасно это понимал. Поэтому после вопроса в кают-компании возникла длительная звуковая пауза. Каждый обдумывал ответ, от которого зависела дальнейшая судьба экспедиции.
А Костя спокойно сидел в кресле, потягивал из пластиковой банки свежий кофе и ждал. По его взгляду можно было догадаться, что в голове капитана созревает нечто не совсем приятное для нас. Я очень хорошо знал этот задумчивый взгляд, потому что имел возможность наблюдать его в прошлой экспедиции, когда мы с Лиходеем летали к Эпсилону Эридана.
Первым не выдержал ксенобиолог Валера Черников, самый молодой в экипаже.
— А может, ну ее к лешему? Сомневаюсь, что в вечной полутьме может развиться высокоорганизованная жизнь.
Костя рассеянно взглянул в обзорный иллюминатор и неопределенно хмыкнул.
Черников пожал плечами и вздохнул. Я понял, что Валера думает сейчас о своей Маринке, ждущей его в далеком Питере.
— Нет, ну, жизнь-то, конечно, теоретически возможна…
— А что, малыш вполне теплый и, судя по наличию метана в спектре, уже не молод, — высказал свое мнение астрофизик Сергей Скворцов. — Так что, чем черт не шутит. У планеты было достаточно времени… Меня не смущает даже тот факт, что она не вращается вокруг своей оси. Конечно, обратная сторона слишком уж холодна для образования жизни, но вот более светлая вполне сгодится.
Лиходей почесал подбородок и весело оглядел нас, как бы давая понять, что все мы сейчас выглядим, словно студенты на экзамене. Да, этот человек по праву стал командиром звездолета. Несмотря на свою молодость, он вел себя как умудренный опытом ветеран космоса. Скорее всего, это было заложено в нем с рождения — отец Кости почти полвека осваивал Солнечную систему.
— А я так обеими руками за высадку. — Планетолог Артур Бергман поднял вверх две руки. — Если даже ничего интересного мы не обнаружим, то хотя бы просто погуляем по настоящей почве и полюбуемся на местные пейзажи. Думаю, они стоят того.
— Во-во, и снимемся на память о Плеядах, — добавил космогеолог Роман Сторожев. — Будет о чем в старости вспомнить и внукам рассказать.
— Какие еще будут мнения? — Лиходей немного оживился. — Что думает разведка?
Это уже было адресовано мне. Во время всего полета я чувствовал себя лишним человеком на борту "Коперника", поскольку моими функциями являлась первая высадка на интересуемый планетоид и постройка временной базы. И вот, наконец, представлялся шанс показать себя в настоящем деле. Надоело быть "запасным игроком" и заниматься разными хозяйственными работами, хотелось сделать что-нибудь важное и полезное.
— Я думаю, что не худо бы посетить планету. Иначе, зачем вообще меня включили в экипаж? Не для того ведь, чтобы вести занятия по физкультуре.
Костя усмехнулся. В его карих глазах отразился отблеск окружающих светил.
— Что скажут остальные?
Возражений никто не высказал, несмотря на всеобщую моральную и физическую усталость. Каждый понимал важность факта обнаружения планеты. Все семь самых крупных звезд Плеяд были нами тщательно изучены, и, увы, ни у одной из них не оказалось планетных систем. Обследовать же скопление полностью мы бы не смогли до конца своей жизни. А тут — бурый карлик с сюрпризом!
Капитан победно сложил на груди руки.
— Ну что ж, господа космоплаватели, тогда готовьте челнок и технику. Берем курс на планету. У меня какое-то смутное предчувствие…
Я уже имел представление о сенситивных способностях Лиходея. Его необычайная интуиция пару раз спасла нас в предыдущем полете. В своих "предчувствиях" он почти никогда не ошибался, и мне порой начинало казаться, что этот человек достиг состояния высшего духовного просветления. Уж не сама ли Вселенная помогает ему принимать единственно верные решения в критических ситуациях? Я надеялся, что так будет и в этот раз…
На обзорном экране главной рубки теперь были отлично видны бурый карлик и его единственный планетоид, который своими размерами намного уступал Луне. Наш звездный рейдер резко изменил курс и начал совершать маневр, чтобы точно выйти на стационарную орбиту незнакомца.
Полторы дюжины мужчин готовились к новой работе и к новым свершениям…

Вскоре предчувствие капитана начало сбываться — у планеты имелась атмосфера. После этого ни у кого из нас уже не осталось сомнений в необходимости высадки на поверхность. Все как-то даже приободрились, ощутив прилив душевных и физических сил. В принципе, так оно и было на самом деле, ведь одно открытие мы уже сделали.
Оставив на борту звездолета только штурмана и бортинженера, мы погрузились в посадочный модуль и отчалили от брюха "Прометея". Я ощущал все возрастающее нервное возбуждение и любопытство. Мне не терпелось взглянуть на мир вечной полутьмы, в котором вполне могла зародиться жизнь. По крайней мере, наличие атмосферы у планеты указывало на подобную возможность. К тому же, хотелось примерить на себя лавры первооткрывателя.
Челнок сделал пару витков, чтобы мы смогли выбрать подходящее место для посадки, и начал медленно снижаться. А затем произошло еще одно чудо — наш газовый хроматограф обнаружил в атмосфере кислород. Это уже походило на какую-то мистику. Видимо, Костя Лиходей действительно родился в рубашке. Отыскать среди сотен звезд одну такую, у которой есть родственник Земли! Тут необходимо чертовски невероятное везение! Но нам повезло…
Капитан теперь выглядел самым счастливым человеком. Он старался скрывать свои эмоции, но у него это плохо получалось.
Признаков цивилизации нигде не было заметно, но планета явно не являлась мертвой. Инфракрасные приборы зафиксировали множество островков растительности и водоемы. Важную роль в освещении играла близость Альционы, одной из ярчайших звезд Плеяд. По сути, она заменила здешнее солнце, поскольку сам бурый карлик не мог нормально освещать планету, а лишь согревал ее своим теплом. В здешнем небе он выглядел всего лишь раскаленным до красна огромным диском.
Лиходей вызвал меня в пилотажную рубку и указал на лобовой иллюминатор.
— Прыгай в катер и разведай вон ту местность. Мне кажется, там можно сесть.
— Есть, шеф! — Я шутливо козырнул и побежал в транспортный отсек челнока, где занял место пилота в одном из малых атмосферников.
После проверки всех систем аппарата, компьютер доложил о готовности к вылету, и челнок открыл створки отсека, выпуская меня в небо чужой планеты. Бурное ликование охватило мою душу, когда скайтер выскользнул из стального чрева посадочного модуля и устремился вниз. Бело-голубое сияние Альционы позволяло худо-бедно ориентироваться в пространстве, но я включил инфракрасный сканер и вел наблюдение через него.
Равнина, выбранная Лиходеем для приземления, в самом деле, оказалась удобной. Я быстро пронесся над ней вдоль и поперек и нигде не заметил никаких опасных форм рельефа и тектонических ловушек.
— Шеф, вроде бы, все чисто! — Доложил я командиру. — Сейчас опробую местную почву на твердость. Если что, не поминайте лихом…
— Смотри там, поосторожней, — раздался в наушниках заботливый голос Кости. — Не лезь на рожон.
— Это моя работа, капитан.
Я пытался бодриться и играл роль бывалого космодесантника, хотя это была моя вторая высадка на неисследованную планету. Конечно, приходилось раньше бывать на соседях по Солнечной системе, но то совсем другое дело — они уже более-менее обустроены и обжиты. Хотя и там никогда нельзя чувствовать себя в безопасности. Немало полегло и сгинуло бесследно отличных ребят на Юпитере и Нептуне, Венере и Марсе. Космос есть космос! Несмотря ни на что он всегда остается для человека чужеродной средой и в любой момент может жестоко наказать за разгильдяйство и неуважение к себе. В космосе никогда нельзя расслабляться!
Скайтер завис на одном месте и, мягко опустившись на почву, замер на стабилизаторах. Вокруг простиралась пустынная равнина, на которой кое-где виднелись какие-то подобия лишайника, слабо светящегося белым на общем сером фоне местности.
— Посадку произвел успешно, — сообщил я на челнок. — Выхожу.
— Не вздумай снимать шлем, — на всякий случай предупредил меня Лиходей, хотя я и сам прекрасно помнил инструкцию десантника.
В воздухе чужой планеты могли содержаться смертельно опасные для человека микроорганизмы, и до проведения полного анализа строго запрещалось снимать весь защитный костюм либо какую-то его деталь. И все же, невзирая на все меры безопасности, периодически ту или иную колонию поражали страшные эпидемии. Вселенная не желала сдаваться человечеству без боя.
Я открыл блистер кабины и выбрался на борт, постоял так несколько секунд и спрыгнул на грунт. Сделал свои первые шаги по поверхности планетоида, ощущая необыкновенный восторг и нечто вроде умиления. Бурное ликование переполняло мою душу, вызывая детское желание побегать и покричать. Видимо, сказалось полугодовое заточение в ограниченном пространстве звездолета, где отсутствовали небесный простор и естественный природный ландшафт. После надоевших тесных кают и лабиринтов из коридоров хотелось нормально прогуляться.
Почва была твердой и визуально ничем не отличалась от почвы родной планеты. Сила тяжести здесь была заметно меньше земной, и поэтому скафандр почти не мешал движениям. Помощь мышечных усилителей не требовалась.
— Капитан, порядок! — радостно крикнул я в эфир. — Даю добро на посадку! Конечно, не родная Земля, но приятно.
— Понял, садимся, — бодро ответил мне Костя. — Встречай.
Вскоре послышался нарастающий гул антигравов, и надо мной нависла громада челнока, похожего на украшенный праздничной иллюминацией остроносый туфель. Медленно и величаво он стал опускаться на равнину, заполняя ее безжизненный мрак светом и движением. А потом сразу все огни корабля устроили грандиозное светопреставление, в котором я не сразу угадал повторяющуюся на "морзянке" фразу ЗДРАВСТВУЙ, ПЛАНЕТА! Это, конечно же, наш капитан решил превратить приземление в настоящее яркое представление. Жаль только, зритель на этом шоу был всего лишь один.
Запоздало я включил на шлеме видеокамеру, записывая все происходящее. Как ни крути, это был исторический момент, достойный документирования. Покорители Вселенной высаживаются на поверхность чужого мира! Я попытался представить, как бы все это выглядело в глазах аборигенов. Скорее всего, подобное зрелище подействовало бы на них сильно.
И вот, корабль коснулся почвы своими стойками-стабилизаторами и, надрывно взвыв, выключил двигатели. На несколько долгих секунд на равнине воцарилась мертвая тишина, после чего, издав змеиное шипение, открылась створка выходного шлюза, и в освещенном проеме показалась фигура в скафандре. Вышедший человек дружески помахал мне рукой, и я узнал в нем Лиходея — его движения трудно было спутать с кем-то другим.
— Идущие в бездну приветствуют тебя! — весело произнес командир, спускаясь по небольшому выдвижному трапу. — Эх, красота внеземная!
Вслед за ним из шлюза вышел долговязый Черников, а потом — еще четверо. Это была первая группа высадки, в задачу которой входила подготовка к постройке временной базы. Остальные члены экипажа находились внутри челнока, ожидая своей очереди. Они должны были вступить в дело позже, после того как мы возведем своды нашего нового жилища. Так гласила инструкция…

А дальше началась настоящая мужская работа — первичное освоение планеты. У каждого из нас был свой плотный план-график, и времени на отдых практически не оставалось. В кратчайшие сроки мы должны были выяснить как можно больше о планете и о том, что скрывается в ее недрах. Для этого у нас имелось достаточно техники: три миниатюрных ровера-поисковика, несколько универсальных киберов, пара грузопассажирских вездеходов, бурильное и прочее оборудование, в том числе и летательные аппараты. История освоения дальнего космоса показала, что звездную экспедицию следует хорошенько оснащать, чтобы экипаж был готов ко всему. Как говорится, на всякий случай. Ведь вдали от Земли никто не придет на помощь, и многое может зависеть от какой-то одной мелочи. Порой из-за отсутствия под рукой самого примитивного молотка происходили страшные трагедии. И уж тем более, когда предполагается высадка на планету, экипировка должна быть на высоте…
Техники установили возле базы портативный термоядерный реактор, способный в течение одного земного месяца обеспечивать энергией две сотни колонистов, хотя нас было всего лишь около двух десятков. Наша база теперь представляла собой маленький форпост человечества в данном районе Галактики, который еще почти не был освоен. Чувство огромной ответственности и важности задачи переполняло меня, да и других тоже, и это придавало нам сил. Каждый делал то, что он умел, и никто не нуждался в дополнительном стимуле. Ведь уже никто из нас не сомневался в том, что Всемирный Совет родной Земли направит сюда крупную экспедицию для создания колонии. Потому что мы обнаружили на планете флору и фауну!..
Да, это открытие буквально потрясло нас, но больше всех ликовал Костя Лиходей, который даже изменился в лучшую сторону. Он подобрел и перестал замечать чужие мелкие недостатки, над коими раньше всегда подтрунивал. Он стал напоминать мне этакого космического Колумба, случайно открывшего свою Америку. Впрочем, так оно и было на самом деле — нам, в сущности, помог его величество случай.
— Мужики, перед отлетом всем по сто граммов коньяку, — пообещал наш командир, и я в очередной раз испытал к нему уважение.
— Да здравствует всемудрейший звездный капитан Лиходей! — весело воскликнул я, и мой клич тут же был подхвачен остальными…
Итак, кроме светящегося лишайника на планете отыскались скопления странных грибовидных растений, достигающих в вышину до полутора метров. Эти "грибные рощи" произрастали только на той стороне, что была обращена к звезде, на обратной же им, видимо, не хватало для жизни света и тепла. Осмотрев одну из ближайших рощ, мы обнаружили в ней крупных улиток, очевидно, питающихся сочной мякотью грибов.
Водоемы оказались населены панцирными рыбами, тритонами и черепахами. Все эти здешние обитатели не отличались высокой скоростью передвижения, и виной тому, конечно же, были условия их существования. Вечный полумрак и прохлада, несомненно, повлияли на эволюцию местных существ, породив подобные их формы. Но, как сказали наши биологи, вполне вероятно, что когда-нибудь по поверхности планеты будут бродить какие-нибудь медлительные сапиенсы…
Мне работы тоже хватало. Приходилось постоянно проверять состояние техники, руководить монтажными работами, проводить детальную видеосъемку и разведку местности, а также помогать ученым в получении различных образцов для исследований. Я не замечал усталости, воодушевляемый тем, что был сейчас нужен везде и всюду. Активная деятельность и осознание собственной значимости всегда придает человеку жизненные силы и тонус. То же самое происходило и со мной.
В общем, первые двое суток (по условному бортовому времени) нас всецело захватила жажда познания нового, и мы с головой окунулись в исследовательскую рутину. А на третьи сутки произошло событие, ставшее поворотным в ходе нашей экспедиции.

Первым их обнаружил, конечно же, Черников.
— Мужики, дуйте скорее ко мне. Я встретил каких-то животных, — раздался в наушниках радостный голос Валеры. — Довольно-таки крупные.
— Спокойней! — пресек зарождающуюся суматоху Лиходей. — Всем оставаться на своих вахтах, а ты, — обратился он к ксенобиологу, — близко к ним не приближайся. Мы сейчас подъедем.
— Да они с виду совсем безобидные. Тихони. Похоже, я их не сильно интересую. — Мы услышали смех Черникова.
— Смотри, чтобы эти тихони тобой не пообедали. Так, со мной двое…
К моей радости, Костя включил в группу и меня. Третьим оказался Сторожев.
Мы погрузились в вездеход и понеслись на сигнал личного маячка Черникова, поднимая в воздух местную пыль. Машина пересекла большую долину и, обогнув пару крупных кратеров, подкатила к грибной роще, из которой шел сигнал. Здесь Костя остановил наш космический внедорожник.
— Все, приехали. Дальше пойдем пешком. — Он выбрался из вездехода и зашагал прямо в самую гущу грибовидных деревьев.
Мы с Романом последовали за нашим бесстрашным капитаном и вскоре заметили оранжевый скафандр Валеры. Осторожно приблизились к ксенобиологу, не сразу различив среди растений тех, о ком нам сообщил Черников. Но уже в следующую секунду моему взору во всей своей внеземной красоте предстали ОНИ!..
Это были существа, напоминающие своим видом земных гиппопотамов, только головы у них имели другую форму — более круглые, с сильно выпученными глазами и с небольшими, аккуратными ртами. Они двигались очень медленно, перекусывали ножки грибов и неторопливо поедали только шляпки, очевидно, находя их наиболее вкусными. Некоторые из этих странных животных, насытившись, ложились на бок и лежали так с открытыми глазами, словно пребывали в раздумье.
Наблюдать за ними было смешно и интересно, и мы долго простояли так, пока нас не оторвал от этого занятия встревоженный голос Скворцова, который остался на базе за старшего.
— Вы там живы? Почему молчите?
— Все в порядке, — ответил Костя. — Знакомились с лежебоками.
— С кем? — не понял астрофизик.
— Ну, с местными бегемотиками. Симпатяги.
Мы переглянулись.
— А что, неплохое название. — Черников улыбнулся. — Лежебоки, лежебоки… Наш капитан опять попал в самую точку. Браво!
— Кстати, мы еще не придумали название планете, — напомнил Роман.
— И то верно, — согласился Лиходей. — Тогда объявляю конкурс на лучшее название планеты.
— А победителю приз — сто пятьдесят грамм настоящего коньяка, — поддержал я его.
Мы все дружно засмеялись и вновь обратили свое внимание на ленивцев. Они же, совершенно игнорируя наше присутствие, продолжали спокойно поедать грибные шляпки, причем, выбирая наиболее крупные и мясистые из них, а потом ложились на бок и, поджав под себя передние лапы, задумчиво разглядывали звездное небо.
Голубое сияние Альционы придавало всему этому действу феерический оттенок, пробуждая в душе самые противоречивые чувства. Я ощущал сильнейшую тоску по солнечному свету и, одновременно, испытывал непонятную радостную эйфорию, оттого что находился сейчас на планете вечного полумрака.
— Возвращаемся на базу, — с явной неохотой произнес Костя. — Успеем еще с ними пообщаться.
В этот момент Черников подошел к одному из животных и легонько дотронулся рукой в перчатке до гладкого, массивного тела, покрытого жировыми складками и морщинами. Ленивец никак не отреагировал на это прикосновение и лишь издал звук, похожий на отрыжку.
— Сомневаюсь, что у них имеется развитый мозг. — Валера присел на корточки перед ленивцем и поводил рукой перед его большими желтыми глазами.
— Да, непохоже, — согласился Лиходей.
Мы побрели к вездеходу.

Наступил самый радостный момент нашей экспедиции — микробиологи закончили проверку местного воздуха и не обнаружили в нем опасных микробов. Отныне мы могли жить и трудиться без защитных скафандров и чувствовать себя комфортней.
— Ну что, мужики, попробуем подышать. — С этими словами Лиходей расстегнул крепления своего шлема и снял его с головы. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, он блаженно закрыл глаза и улыбнулся. — Терпимо. Но все же, родной воздух лучше.
Мы все последовали его примеру и через несколько секунд уже наслаждались запахами чужого мира. Мне показалось, будто я нахожусь в земном осеннем лесу после дождя, но к этому запаху примешивалось что-то закисшее. Видимо, эти ароматы выделяли грибные деревья и мох.
Я ощутил легкое дуновение ветерка и опять вспомнил Землю, которая находилась сейчас примерно в ста сорока парсеках от нас. С трудом верилось, что это так. Но, тем не менее, сотни световых лет разделяли нас и все остальное человечество. При мысли об этом сердце начинало биться учащенно, и в душе возникал хаос чувств.
— Эх, домой бы, — с грустью произнес Скворцов, — а то здесь как-то мрачновато.
— Ничего, скоро полетим, — задумчиво сказал капитан. — Вот только работу закончим.
— Кстати, лично я никуда не спешу, — заявил Черников, и было непонятно, шутит он или нет. — Особенно теперь, когда можно с лежебоками пообщаться без помех.
— Слушай, командир, а давай мы его здесь оставим, — с усмешкой предложил Роман Сторожев, — а следующая экспедиция его заберет.
— А что, идея неплохая, — с самым серьезным видом сказал Костя. — Пусть только мне расписку даст, что остается по собственному желанию, а то никто не поверит.
Мы дружно рассмеялись, и этот наш смех впервые прозвучал на планете не в наушниках, а вживую, гулко разнесшись по утопающей во мраке равнине.
— Ладно, Валера, не теряй времени. — Лиходей подмигнул ксенобиологу. — Иди к своим лежебокам, а то они, наверно, уже заскучали без тебя.
— Есть, командир! — Черников дурашливо козырнул и бодро зашагал к одному из вездеходов…
К тому времени мы уже выяснили, что ленивцы передвигаются от одной грибной рощи к другой группами по десять-двенадцать особей и занимаются в основном поеданием грибных шляпок или возлежанием. Пару раз наблюдали случаи вялого спаривания самцов с самками, и выглядело это довольно-таки комично. Они совсем не походили на высокоразвитых в отношении мозговой деятельности существ, в их поведении отсутствовали необходимые признаки — любопытство и упорство. Так ведут себя земные животные вроде коров и овец.
Мы пробовали угощать их некоторыми земными продуктами, но лежебоки все отвергли, смешно выплевывая непонравившиеся овощи и фрукты. Каждый раз эти милые создания рассеянно смотрели на нас, словно размышляя, откуда мы вообще тут взялись и почему не занимаемся тем же, чем и они…
— А теперь, коллеги, поведем предварительные итоги конкурса на лучшее название планеты, — хитровато прищурившись, сказал Костя. — Итак, пока лидирует Роман Сторожев, предложивший название Эфиопа, сиречь темноликая. Сдается мне, он попал в точку. Или есть протесты?
— А что, вполне подходящее название, — задумчиво произнес Бергман. — Полностью поддерживаю.
— Кстати, я взял на анализ несколько грибных шляпок, — сообщил микробиолог Олег Бурун. — Если эти грибы окажутся съедобны для нас, то это значительно упростит колонизацию Эфиопы.
— Да, не планета, а прямо какой-то райский уголок. — Лиходей почесал лоб. — Уж как-то слишком хорошо все складывается.
Буквально несколько часов спустя фраза капитана стала пророческой, но тогда мы лишь посмеялись над его словами…

Я обнаружил Черникова первым, когда, возвращаясь после планового облета буровых установок, решил навестить ксенобиолога, а заодно и проведать лежебок.
Его личный маячок находился довольно-таки далеко от базы и был неподвижен. Решив, что Валера занят наблюдениями, я направил скайтер к источнику сигнала и вскоре заметил внизу оранжевое пятно вездехода, стоящего у одной из грибных рощ.
Посадил аппарат рядом и привычно выпрыгнул из кабины на каменистую почву. За время пребывания на планете зрение немного привыкло к постоянной нехватке света, и дискомфорт от этого уже почти пропал. Я представил, как будет выглядеть поверхность Эфиопы через два-три десятка лет, когда переселенцы с Земли возведут здесь красивые города. Несомненно, осветительные башни и спутники заменят местным растениям и животным их неполноценное солнце и навсегда уже изгонят сумрак из этого мира. Ведь нечто подобное произошло и на нашем Плутоне, приютившемся на самом краю Солнечной системы. Только Плутон, в отличие от Эфиопы, остался всего лишь небольшой колонией технического назначения. А здесь же человечество обретет для себя почти что второй дом, пусть даже и не такой яркий и теплый, как тот, родной…
Сняв шлем, я позвал Черникова, но он почему-то не отозвался на мои крики, хотя по показаниям пеленгатора находился неподалеку, где-то посреди грибной рощи, и должен был услышать меня.
Неужели Валера притомился и уснул? В принципе, такое вполне могло случиться, так как нагрузки у каждого из нас были немалые, но я не исключал и более худших вариантов. Все же, мы находились не в городском парке земного города.
Я пошел быстрым шагом на сигнал маячка, осматривая местность и заглядывая под широкие шляпки крупных грибодеревьев.
Как и следовало ожидать, в роще оказались ленивцы, мирно пережевывающие свою пищу или отдыхающие после насыщения. Их слегка фосфоресцирующие тела были хорошо заметны среди растений, но сейчас мне было не до них.
— Валера! — в очередной раз позвал я и тут заметил его серебристый скафандр.
Черников неподвижно лежал на грунте в позе ленивца, словно пытался скопировать ее. От взгляда на него мне стало не по себе, и я бросился к товарищу. К счастью, он был жив, но, видимо, находился в каком-то ступоре — застывшее выражение лица, глупая улыбка блаженного, широко открытые, немигающие глаза. Его шлем валялся рядом.
— Ну, ты чего, а? — Я схватил ксенобиолога за плечи и несколько раз встряхнул его, пытаясь привести в чувства. — Ты меня слышишь?
Черников не ответил, продолжая излучать идиотскую улыбку. Он сейчас очень сильно походил на лежебок, лежащих в нескольких шагах от нас, и я ощутил в душе нечто похожее на зарождающийся страх.
Сделав пару глубоких, успокаивающих вдохов-выдохов, я быстро вскрыл аптечку экстренной помощи и вколол Валере сильный транквилизатор. Этот препарат давал человеку мозговую встряску и оказывал общее психостимулирующее действие. Но, к моему удивлению, ничего не произошло — Черников продолжал оставаться в своем непонятном состоянии. Его нужно было срочно везти на базу, где имелись более эффективные средства.
Взвалив ксенобиолога на плечо, я понес его к скайтеру и запихнул в кабину, на место второго пилота. Машина стремительно взмыла в воздух и понеслась почти над самой поверхностью, развив предельную скорость. По пути я вызвал на связь Костю и вкратце сообщил ему о случившемся.
— Ясно, готовим встречу, — хладнокровно ответил капитан. — Что-то подобное рано или поздно должно было случиться, хотя я и надеялся на обратное.
— Знать бы еще причину, — пробурчал я, поглядывая через плечо на Валеру, который с умилением смотрел сквозь лобовое стекло куда-то в известную одному лишь ему точку.
У него было лицо человека, достигшего нирваны, состояния высшего духовного просветления. Казалось, Черников сейчас испытывает безмерное счастье или пребывает в сильнейшей эйфории. Но что могло вызвать такой ступор? Я терялся в догадках.
До самой базы Валера не приходил в себя. Мы сразу же поместили его в герметичную медицинскую капсулу, внутри которой строго поддерживался земной микроклимат. Медиколог Василий Васильевич, самый старший в нашем экипаже, начал колдовать над Черниковым, воздействуя на его психику всеми имеющимися у нас средствами.
Лиходей постоянно находился рядом, озабоченно наблюдая за происходящим. Остальные же продолжали заниматься своей работой, втайне надеясь, что происшествие с ксенобиологом — всего лишь какая-то случайность. Но буквально спустя два часа, когда на связь не вышел Скворцов, мы вдруг почувствовали присутствие рядом с нами неведомой опасности…

Маяк Сергея попискивал где-то в нескольких сотнях метров от базы, и мы с Костей, запрыгнув вдвоем в вездеход, помчались к астрофизику, терзаемые самыми мрачными предчувствиями.
Машина уперлась в одну из грибных рощ, из которой и исходил сигнал, и мы, включив нашлемные осветители, отправились пешком на поиски. Вскоре увидели Скворцова — он лежал в той же позе, что и Черников, и выражение его лица было таким же. Мне стало жутковато от этого безумного взгляда и застывшей маски блаженного дурачка. Неужели нас начала поражать эпидемия психического расстройства? Но отчего и насколько это опасно?
— Что он тут вообще делал? — спросил вслух Костя, осматривая астрофизика. — Почему оказался не там, где должен был находиться?
— Да, вопрос интересный.
Я оглядел все вокруг и заметил рядом пару лежебок, равнодушно наблюдавших за нашей суетой. Какое-то смутное предположение промелькнуло в моей голове, но из-за спешки оно не успело оформиться во что-то более-менее разумное.
Мы отнесли Скворцова к машине и, погрузив его в десантный отсек, повезли на базу, по дороге вколов ему транквилизатор. В отличие от Черникова Сергей после инъекции зашевелился и что-то неразборчиво забормотал, часто моргая глазами. Видимо, у него оказался более крепкий организм.
Я прислушался и сумел разобрать несколько отдельных слов.
— Ведь это же… все что-то пыжимся… убогие… гармония…
Затем он опять замолчал и уснул.
— Что он сказал? — Лиходей переводил взгляд с меня на спящего.
Я пожал плечами.
— Скорее всего, это был просто бред. Про какую-то гармонию и убогих.
— Про убогих?
— Ну да, он сказал "убогие".
— Кто убогие? Мы?
— Откуда я знаю…
Через несколько минут астрофизик уже находился в точно такой же капсуле, что и ксенобиолог. Оба они теперь напоминали пациентов психиатрической клиники, и их вид действовал на меня удручающе. В моей голове вдруг возникла паническая мысль, что всех нас ждет на этой планете то же самое — один за другим, мы превратимся в безмозглых лежебок и будем дружной компанией радостно таращиться на звезды, ни о чем на свете не беспокоясь. И никто на родной планете никогда не узнает о нашей печальной участи. Но такая "радужная" перспектива меня ни в коей мере не устраивала, потому что у меня еще имелись кое-какие планы на эту жизнь.
— Что с ними? — спросил Лиходей медиколога, суетящегося у аппаратуры.
— Пока не могу сказать ничего определенного. Требуется время для их полного обследования. Но… — Василий Васильевич неуверенно посмотрел на командира. — Мне кажется, это напоминает что-то вроде наркотического опьянения.
— Ну, это видно и без всяких анализов. Нужно установить причину.
Костя задумчиво разглядывал лежащих в капсулах. На лбу командира прорисовалась глубокая морщина, отчего он выглядел намного старше. Я представил, что сейчас может испытывать этот молодой человек, несущий ответственность за жизни подчиненных.
Когда мы вышли из медицинского отсека, большинство наших товарищей собралось внутри базы. Все были заметно взволнованы и смотрели на нас вопросительно.
— Капитан, а может, свалим с этой планеты, пока не поздно? — высказался Сторожев.
— Работаем в прежнем режиме, — хмуро отрезал Лиходей. — Пока что я не вижу повода для паники.
Да, в тот момент повода для паники действительно не было. Но буквально час спустя такой повод появился — на связь не вышел биохимик Вадим Зырянов. Мы быстро засекли его личный маячок и, вместе с Костей, спешно выдвинулись к нему на скайтере. Мы уже, естественно, не сомневались в том, что обнаружим на месте, а, кроме того, моя интуиция подсказывала мне, что рядом с Вадимом обязательно должны быть лежебоки. И я не ошибся в своем предположении.

Но в этот раз перед нашими взорами предстала несколько иная картина. В отличие от Черникова и Скворцова Зырянов не спал, и мы сначала обрадовались, увидев его сидящим на четвереньках возле грибодерева, спиной к нам.
— Ты почему не отвечал? — крикнул биохимику Лиходей.
Но уже в следующий момент мы оба поняли, что с Вадимом что-то не ладное. Он никак не прореагировал на слова командира и продолжал чем-то там заниматься.
Мы с Костей медленно подошли к нему и только тут с ужасом поняли, чем он так занят.
Вадим, словно он был местным ленивцем, объедал шляпку одного из грибодеревьев, причем, делал это, судя по выражению его лица, с огромным удовольствием. Биохимик откусывал кусочки грибной шляпки и жевал их точно так же, как это делали лежебоки.
Мне сделалось по-настоящему страшно от такого нелепого зрелища. Неужели всех нас на этой ненормальной планете ждет нечто подобное? Надо немедленно покинуть ее, пока это не произошло…
Мы бросились к Зырянову и оттащили его от грибодерева.
— Что с тобой, Вадим? Ты меня слышишь? — Костя затряс его за плечи, пытаясь привести в чувства. — Скажи хоть что-нибудь!
Но, похоже, биохимик сейчас не слышал и не видел нас, пребывая сознанием в какой-то другой реальности. Его взгляд походил на взгляд человека, впавшего в наркотический транс или больного аутизмом. Изо рта Вадима текли слюни и торчали кусочки водянистой грибной массы.
— Похоже, дело плохо, — подытожил я все происходящее. — Скорее всего, у каждого из нас своя, определенная реакция на это…
— На что? — воскликнул Лиходей, и я впервые услышал в его голосе растерянность.
— Если бы знать…
Зырянов неожиданно затрясся и тихонько захихикал, и от этого жуткого хихиканья по моей спине пробежали космические мурашки. Мы схватили его и понесли к вездеходу, а он не переставал хихикать, словно все время слышал что-то очень смешное.
Краем глаза я заметил в стороне блестящее тело и, повернув голову, увидел одного из лежебок, лежащего под грибодеревом и безразлично наблюдающего за нашей возней. И вновь в моей голове возникла мысль о возможной причине сумасшествия наших товарищей.

Примерно через час все собрались в кают-компании базы.
— Итак, на данный момент мы имеем троих пораженных неизвестным вирусом… либо мозговым нарушением неясной пока этиологии. — Лиходей хмуро оглядел нас. — Врач сейчас пытается выяснить степень поражения и установить причину. Точно известно, что последний из пострадавших пробовал грибную массу. Возможно, именно в этом и кроется суть дела. Но тогда непонятно, почему Зырянов решил попробовать местные грибы. Впрочем, есть и другая версия. — Он посмотрел на меня. — Павел Дивов считает, что во всем виноваты ленивцы, которые каким-то образом воздействуют на мозг человека. Образцы грибной массы уже изучает микробиолог, а вот по поводу лежебок… Какие будут мнения и идеи?
Пару минут все молчали, обдумывая услышанное.
— Если ленивцы действительно могут воздействовать на наш мозг, то выходит, что они обладают высоким уровнем интеллекта. Так? — высказался Слава Седых, специалист по робототехнике.
— Предположительно. — Костя кивнул. — Но более точно на это может ответить один только Черников… когда выйдет из состояния транса.
Если вообще выйдет, подумал я и тут же решил гнать от себя подобные мысли. Надо всегда верить в хорошее.
— Ну, а если лежебоки разумны? — Роман Сторожев встал и подошел к командиру. — Мы же не можем улететь отсюда, не попытавшись разобраться. Это просто глупо!
Костя усмехнулся и похлопал космогеолога по плечу.
— Конечно, не можем. Но я так же не могу подвергать всех нас необоснованному риску. Еще неизвестно, насколько опасно поражение. Придут в себя те трое или нет… Или ты хочешь присоединиться к ним? А может, кто-то другой хочет?
В кают-компании вновь повисла тишина. Я вспомнил странное бормотание Скворцова и безумное хихиканье Зырянова, блаженную улыбку Черникова. Судя по симптоматике, все они явно пребывали в мире каких-то прекрасных грез и испытывали что-то очень приятное. Неужели это лежебоки вызвали в мозгу человека некие неимоверно сильные видения, следствием которых явилось состояние крайней эйфории, нечто сродни нирване? В таком случае, нужна попытка контакта. Кому-то из нас надо сознательно подвергнуть себя этому воздействию и передавать все свои ощущения до тех пор, пока сознание будет в норме. Другого решения тут нет…
Все это я и высказал Лиходею. Он внимательно выслушал мои умозаключения и, после короткой паузы, согласно кивнул.
— Что ж, видимо, это самый оптимальный вариант. Остается лишь уточнить детали.
— На контакт пойду я, — ни секунды не сомневаясь, заявил я. — Как автор идеи. К тому же, в отличие от ученых и инженеров, у меня более богатый опыт рискованных предприятий. Мой организм более привыкший к экстремальным ситуациям. Это моя работа.
По взгляду Лиходея я догадался, что он думает примерно то же самое, и моя версия тут же подтвердилась.
— Значит так, коллеги. — Голос капитана звучал уверенно, как прежде. — К лежебокам отправимся мы с Дивовым. Но первым номером буду работать я, как руководитель. Все свои ощущения буду передавать в эфир. Если Павел заметит, что я нуждаюсь в помощи, он окажет ее мне. Вы же сразу высылайте к нам катер. Всем находиться на базе. Все работы на планете сворачиваются до выяснения…
Он обвел нас строгим взглядом начальника.
— Но мы же не можем лишиться командира звездолета даже на время, — робко возразил я.
— В случае чего меня заменит в полете штурман. Я полностью доверяю его мастерству. Так что, все возражения отклоняю. Решение принято.
Опять Костя Лиходей доказал свое право быть первым среди нас. Такие сильные духом люди не могут не быть лидерами.

Вездеход остановился и затих, словно решил немного вздремнуть. Бурый карлик был отлично виден в безоблачном небе Эфиопы, а с противоположной стороны на местность проливала свой свет голубая звезда Альциона. В нескольких метрах от нас начиналась крупная грибная роща, в которой наверняка приютилось одно из семейств ленивцев. Такие высокие грибодеревья не могли не привлечь их внимание — отдельные из растений превышали человеческий рост.
— Ну что. Паша, ни пуха, ни пера? — Лиходей был серьезен как перед опасной затеей.
— К черту, капитан! — Я прижался своим лбом к его. — Помнишь Эпсилон Эридана? Там было намного жарче. Прорвемся и здесь.
Мы оба грустно усмехнулись, вспомнив, как едва не погибли в прошлой экспедиции.
— В худшем случае превращусь в счастливого идиотика. — Костя подмигнул мне. — Это не самое страшное.
— Ты только не тяни до последнего. Почувствуешь себя плохо, сразу кричи.
— Крикну, крикну… — Он вздохнул. — Ну все, я пошел.
Лиходей упруго выпрыгнул из вездехода и, сняв с головы и держа в руках шлем, уверенно зашагал в глубь рощи. Его оранжевый скафандр какое-то время маячил среди грибодеревьев, затем потерялся из виду.
Я пошел в ту же сторону, внимательно оглядываясь по сторонам, чтобы не прозевать лежебок. В моих руках был портативный радар, на экране которого пунктиром отмечалось передвижение Лиходея. Он находился примерно в тридцати метрах впереди меня, и я старался сохранять эту дистанцию, чтобы оставаться незамеченным.
Вскоре Костя остановился, и внутри моего шлема раздался его голос.
— Вижу пару ленивцев. Отдыхают на берегу пруда. Подхожу…
Я продолжал осторожно продвигаться вперед и через несколько метров увидел перед собой темную гладь небольшого озерца. Приметив удобный бугорок, я спрятался за ним, не выпуская командира из поля зрения. Из своего укрытия я отлично обозревал и Лиходея, и окружающий пейзаж.
Костя сделал еще несколько шагов и наклонился к большому светлому предмету. Я понял, что это крупный ленивец. Рядом виднелся еще один.
— Не обращают на меня внимания. Буду ждать.
Командир присел на корточки рядом с лежебоками и несколько минут молчал, после чего опять заговорил.
— Не пойму… какие-то странные ощущения.
— Уточни, — попросил я его. — Какие именно?
— Такое впечатление, будто в мою голову кто-то пытается влезть.
— Что?! — Я напрягся. — Как это проявляется?
— Как бы обрывки чужих мыслей. Да, вроде того… А теперь вижу разные картинки…
Лиходей засмеялся.
— Здорово! Похоже на мультики. Родные места… фрагменты детства… я маленький…
Он молчал около минуты, и я уже начал испытывать тревогу.
— Костя, ты в порядке? Как себя чувствуешь?
— Все нормально. Вижу нашу Землю с высоты птичьего полета. Поднимаюсь все выше и выше. — Его голос стал взволнованным. — Паша, это потрясающе! Откуда они все знают? Вокруг космос… Планеты и звезды… Млечный Путь! Боже мой!.. Паша, они мне это показывают…
Он вдруг опять замолчал, и я, ощутив наступление критического момента, бросился к Лиходею.
— Там есть цивилизации! Их много… Ты должен это видеть! Им не нужны звездолеты…
До Кости оставалось всего несколько шагов, когда он рухнул на спину, выпустив из руки свой шлем. Я прыгнул к шлему и быстро водрузил его на голову командира, который хлопал широко открытыми глазами и смотрел мимо меня, прямо в звездное небо.
— Мы все слышали, — сообщил мне Сторожев, оставшийся на базе за старшего. — К вам вылетел катер. Прибудет минуты через три. Держитесь!
Я взглянул на лежебок и поежился — они пристально разглядывали меня, словно впервые заметили мое присутствие на этой планете. Их большие желтые глаза смотрели не мигая.
Лиходей пошевелил рукой и коснулся моего колена.
— Паша, такое не каждый выдержит, — слабо произнес он. — Это ошеломляет.
Я понял, что успел вовремя. Сознание Кости осталось по эту сторону реальности. Возможно, сыграла роль необычайная сила воли этого человека.
— Они сканируют мозгом космос. Представляешь?..
Я вновь взглянул на лежебок и интуитивно почувствовал, что эти существа ждут от меня какого-то поступка. И тогда, отбросив всякие сомнения и собрав в кулак всю свою силу воли, я совершил этот самый поступок. Я снял шлем…
Мне показалось, что сразу вся Вселенная стремительно ворвалась в мой крошечный человеческий мозг, переполнив его бесконечным объемом информации. Все ее миллиарды звезд и планет, все обитаемые миры, все цивилизации!.. Теперь я был вместе с ними, среди них, одним из них…
Краешком угасающего сознания я услышал гул двигателей катера и увидел фигуры бегущих ко мне людей…

В обзорном экране главной рубки звездолета виднелась Эфиопа, удивительная планета, познакомившая нас с лежебоками. Я представлял, как эти невероятные существа пасутся сейчас где-то там, на ее сумрачной поверхности, и провожают нас своими мысленными взорами, способными пронзать космическую бездну. Как могло получиться, что на этой небольшой планете, не избалованной солнечным светом и теплом, появились они, наши милые ленивцы? А впрочем, как случилось, что на Земле появились мы, люди? И как вообще могло произойти, что мы обнаружили в космосе Эфиопу и высадились на ней?
Никто из людей пока что не может ответить на эти вопросы, но, благодаря лежебокам, наш экипаж заглянул в великие тайны мироздания. Да, после меня все остальные тоже по очереди подвергли себя воздействию разума ленивцев и обрели частичку вселенской мудрости. Все мы теперь стали совсем другими людьми и единодушно решили, что посвятим остаток своей жизни просвещению человечества…
Я мысленно прощался с Эфиопой и лежебоками, втайне надеясь, что побываю здесь хотя бы еще раз. Ведь такая планета, несомненно, заинтересует наших ученых, и сюда рано или поздно прилетит другая экспедиция.
Мы возвращались домой. "Коперник" держал курс на Землю.