Это хрупкое время не право,
Как ледок на осенней реке,
Что вмерзает в прибрежные травы
И хрустально звенит в ивняке.
Не удержат усталые травы
На остывшем родном берегу —
Водяною холодною лавой
Унесёт в ледяную шугу...

Первый снег налетает нежданно
На лесную забытую глушь,
И душа отзывается давним
Ожиданьем безжалостных стуж.

День смеркается. Путник размеренно
Топчет грязь на дороге лесной
И выходит к родимому берегу —
К деревушке за тёмной рекой.

В смоляной леденеющей лодке,
Что по тросу стальному скользит,
Он стоит, опьяневший без водки,
И во мглу ледяную глядит.

Над стремниной тягучей, глубокой
Трос качается, лодка скрипит,
И по сердцу скользит одиноко
Одинокость прибрежных ракит.

А в лесной затаённой округе
Над забытым жильём, над рекой
Вырастает слепящая вьюга,
Оглушая высокой тоской.

И забвенья беспамятный холод
На безудержной тёмной волне
Рвёт и треплет слабеющий повод
В ненадёжном скрипящем челне.

Отчего же восторженным стоном
Вырывается вздох из груди
И, сливаясь с окрестностью, тонет,
Окликая в кромешной дали!

Здравствуй, Лаптюг, родной лесопункт,
Ненадёжный хранитель наследства!
Не сберечь тебе родственных пут
Послевоенного детства.

Всё ты отдал родимой стране
Трудового во имя салюта.
Ничего не оставил себе,
Кроме бедного в жизни уюта.

Твои дети ушли в города
Старикам умирать недалече.
И жильё не согреть в холода
Остывающей каменной печи.

Все побиты в округе леса.
Молевого весеннего сплава
Растворилась, как дым в небесах,
Трудовая победная слава.

Сколько выпито в мае вина!
Сколько плясок в кирзовой обутке!
Не забудь же, родная страна, —
Эта жизнь сожжена на распутье.

И в забвении жизни без слёз,
Под ночным полыхающим небом,
Как Архангел, гудит лесовоз
И уносится в вечную небыль.

Так сияй же, небесный чертог,
Оглашайся для памятной славы
Русской пляской кирзовых сапог
На забытых просторах державы!

Твоя душа безверьем связана,
И тайны нет в твоих глазах.
Морозной ночью жизнь рассказана,
Рассыпана в словесный прах.

Морозной ночью свет безвестности
Летит к остывшему окну,
И взор твой тает в бесконечности
И согревает пустоту.

Отпусти меня, жизнь, по течению вверх.
Я забуду всё, я забуду всех.

Отпусти меня домой, в утро раннее,
На родное крыльцо, в даль туманную.

Отпусти меня домой, как мальчика маленького,
Дай заплакать, обнять мою маменьку.

Удержи меня, жизнь, на родном крыльце,
Майским ветром согрей слезу на лице.

Детский сладкий страх накануне дня
Овладеет мной, далеко маня.

Утихнет сердечная смута.
Тревожный расступится воздух.
В застывшую эту минуту
Далёкий даруется отдых.

Недолгое это мгновенье
Догонят отставшие годы,
И дом в позабытом селенье
Наполнится снова народом.

И плачут знакомые лица,
И голоса над столами,
И заоконная птица
На свет ударяет крылами!..

Но это недолго продлится,
И в хаосе зреет восстанье:
Неведомой силой томится
Грядущее ожиданье.

Так юное сердце томится
Безмерностью тающей жизни
И в чуждые дали стремится,
Родные забыв укоризны.

Так буря несёт с чернозёмом
Иссохшее старое семя
И рвёт, и терзает, не внемля
Мечтаньям о мире зелёном.

Мерцает бессмертная сила
В туманах небесного света,
Но кровь холодеет по жилам
Живого не слыша привета.

И снова сердечным тиранством
Срывает родимые звенья,
И в согнутом, мутном пространстве
Гудит и терзает забвенье!

В сумерках майского сада
Плачет-поёт соловей.
Где ты, подруга-отрада?
Сердце его пожалей.

Сколько любви безответной
Он рассыпает вокруг!
В песне его беззаветной
Счастья сердечный испуг.

Сколько тоски и участия
Рвёт он из худеньких жил!
Дайте хоть капельку счастья
Тем, кто его заслужил.

Радуйтесь песне беспечно,
Верьте любви соловья...
Скоро почуете вечный
Холод родного жилья.

И не удержит ограда
Радости в сером саду.
Будут искать за оградой —
И всё равно не найдут.

В сучьях остывшего сада
Сердца приветного нет,
А за родимой оградой —
Мгла, уходящая в свет.