Психологические основы общественной жизни носят глубоко национальный характер. В силу разнообразных, исторически сложившихся условий жизни любой нации она отстраивает свое понимание добра и зла, правды и несправедливости, то есть стремится построить такое общество и такую семью в нем, чтобы ее религиозно-национальные ценности получили наиболее благоприятные условия для своего развития и охранения.
Начала жизни семейной лежат в недостаточности одного человека для жизни на земле. "Не хорошо быть человеку одному, — сказал Господь Бог пред сотворением Евы, — сотворим ему помощника, соответственного ему"1.
Создание двух взаимодополняющих существ, мужчины и женщины, их общение, собственно, и стало поначалу жизнью семейной, а затем и общественной. Как философы древности, так и святые отцы христианской эры единодушны в том, что человек не создан для одиночества2. Сам Бог создал человеческую природу такой, что ей свойственны естественное влечение друг к другу, стремление к общению с себе подобными.
Как и церковный, и государственный, семейный союз создан Самим Богом. О каждом из них в какой-то степени можно сказать то же, что сказал Господь о союзе семейном: "...что Бог сочетал, того человек да не разлучает"3.
Несмотря на то что христианство по существу своего нравственного учения религия глубоко индивидуальная, христианству вовсе не все равно, какими будут семья, общество и государство. Христианство имеет свою идею христианской семьи, христианского общества и христианского государства.
"Христианство, по природе своей нравственной проповеди, обнимает не только личность, но и общество, и Евангелие является не только светом, освещающим путь личного совершенствования, но и критерием для нравственной оценки разнообразных форм общественных отношений"4.
Христианство — религия не только личного спасения, но и религия, проповедующая самоотверженную любовь к ближним, братскую любовь.
"С евангельской точки зрения личность, — утверждал профессор, протоиерей Николай Стеллецкий (1862–1919), — не самодовлеющая единица, которая может спастись сама по себе, независимо от других личностей, она клетка или член тела Христова. По Евангелию, личное спасение только тогда возможно по существу, когда человек забывает себя и всецело посвящает себя на самоотверженное служение ближнему (Мф. 16, 25; Мк. 8, 35; Ин. 15, 13)... По прекрасному образу аввы Дорофея, взаимные отношения людей к Богу и друг другу могут быть уподоблены кругу, центр которого — Бог, а радиусы — пути человеческой жизни. Чем ближе приближаемся к центру по радиусам, по своей жизни, тем ближе мы становимся и друг к другу, так как все радиусы, пути жизни всего человечества, сходятся в центре. И наоборот, удаление от людей, расхождение радиусов, означает и удаление от Бога"5.
Семейные отношения имеют особое место в системе человеческих союзов. Они самые старинные, поскольку человек призван к ним еще в своем не поврежденном грехом, первозданном состоянии. Прежде чем вступить в общественную жизнь, человек научается ее начаткам в кругу семейном. Почему, собственно, эту школу общественности и называют с древности "основной ячейкой" общества. Именно в семье человек рождается, научается любить своих родителей и других членов семьи и, вырастая до совершеннолетия с этими навыками, входит в общество, во взрослую жизнь.
Хороший семьянин, как правило, становится и хорошим гражданином, то есть способным воспринимать и свою Родину, и всех сограждан как свою расширенную гражданскую семью.
Таким образом, крепость общественная и государственная напрямую зависит от правильно поставленных семейных отношений в стране. Если семья имеет христианские установки, то и все другие общественные союзы будут получать достойных членов для своей деятельности.
Сам Господь вышел на Свое служение из семейного круга лишь в тридцать лет. И его апостолы, посланные на проповедь, прежде всего приносили свою благую весть в отдельные дома и семьи людей, создавая тем самым очаги распространения христианства.
Христианская семья взращивает не только хороших граждан, но и религиозно развитых членов самой Церкви. Христианские добродетели, вложенные с раннего возраста, часто дают обильные плоды во взрослой жизни. Почему, собственно, чем сильнее институт семьи, тем сильнее сама Церковь.
"Пока Церковь проповедует чистое Евангелие, и народ слушает его, и семья в общем остается нравственно-упорядоченною, до тех пор сохраняется и возможность воссоздания разлагающейся народности. Поэтому-то борьба за отечество издавна называется борьбой за алтарь и очаг (proariне разрешенное сочетаниеfocis)"6.
Еще апостол Павел сравнивал каждое семейство с Церковью Христовой7, а изображая, каков должен быть истинный пастырь Церкви, предписывал ему иметь добрые качества отца семейства8.
В Священном Писании не зря множество сравнений Бога с родителями, а церковной жизни с семьей.
"Бог есть “Отец Господа нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле” (Еф. 3, 15). “Как отец милует сынов, так милует Господь боящихся Его” (Пс. 102, 13). Он хочет утешать нас, “как утешает кого-либо мать его” (Ис. 66, 13). Высшее отношение между Богом и человеком, между Богом и Его Церковию представляется под видом брачного человеческого союза (Еф. 5, 23 и далее). Церковь именуется невестою, женою (Апок. 21, 9); еще в книге “Песнь Песней” она символизировалась в образе невесты. В устах Самого Иисуса Христа любимейшими являются слова и выражения, взятые из семейного обихода. Он называет Своих учеников “детьми”, и особенно дорогих Ему в виду наступающей разлуки (Ин. 13, 33; Мк. 10, 24). Все ревностные члены Его церкви являются членами как бы Его собственной семьи (Мф. 12, 49–50). Так важно семейное состояние для Церкви и общества и для каждого человека в отдельности"9.
Для христианства без брака нет семьи. Брак был установлен еще в раю самим Богом. Первозданный человек, увидев новосозданную для него помощницу, высказал суть брачных отношений мужчины и женщины: "Вот это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою (ischa): ибо взята от мужа (isch) своего".
В эту богоустановленность брака всегда верила вся Церковь. Так, в "Апостольских Постановлениях" мы читаем: "Законное совокупление мужа с женою бывает по мысли Божией, потому что Творец вначале сотворил мужчину и женщину, благословил и сказал: “Плодитесь, размножайтесь и наполняйте землю”"10. По словам св. Григория Богослова, брак, как установленный Самим Творцом, — происхождения Божественного11.
"Хочешь ли, — наставляет мужа св. Иоанн Златоуст, — чтобы жена повиновалась тебе? Заботься о ней, как Христос о Церкви. Хотя бы нужно было пожертвовать за нее жизнью, хотя бы нужно было тысячекратно быть рассеченным или потерпеть что бы то ни было, не отказывайся"12...
Столь высокое понимание христианского брака обусловлено существом самого брака, который есть глубокий и теснейший союз супругов, обнимающий всю их природу, не только физическую, но и духовную, поистине как бы создающий из двух существ одно, как брачный идеал.
Святитель Феофан Затворник так описывает сущность брака: "Муж имеет жену в чувстве своем частью себя самого; и жена в чувстве своем имеет себя привитою к мужу, так что самым делом выходит, что они оба — плоть едина, то есть одно существо, одно лицо"13. Это соединение рождает, по сути, любовь не друг ко другу, а к самому себе14.
Наша Кормчая следующим образом характеризует содержание брака: "Брак состоит не в том, чтобы муж и жена разделяли ложе между собою, но в супружеском их согласии"15.
"Брак, — утверждает профессор-канонист И.С. Бердников, — есть пожизненное взаимное общение между мужчиной и женщиной, обнимающее все стороны их физической и духовной природы"16.
Христианский брак, столь высоко поставленный в жизни человека, должен и достигать важнейших целей в жизни человека.
Во-первых, это духовное единение и восполнение супругов17 в их прохождении земного пути в надежде на спасение своих душ в вечности.
Во-вторых, плодом брака являются деторождение и продолжение рода человеческого18. "Намеренное истребление плода, — пишет профессор И.С. Бердников, — под которым разумеется и намеренное воспрепятствование зачатию, не согласно с божественным назначением брака, преступным образом препятствует достижению цели брака и потому нарушает брачный союз"19.
И в-третьих, как пишет святитель Иоанн Златоуст, "брак дан для деторождения, а еще более для погашения естественного пламени..."20.
В связи с браком тесно стоит вопрос о христианском доме. Вырастая из брака, семья создает дом, или очаг домашней жизни. Именно в этом доме и возрастают и муж как домохозяин, и жена как домохозяйка, и их дети как помощники в этом домохозяйстве.
Именно в домашней жизни и создается то особое семейное настроение, которое формирует взаимоотношения членов семьи в любви, взаимоуважении и воспитании.
Правильный порядок в доме поддерживается здоровым взаимоотношением власти (авторитета) и подчинения. Руководящим началом христианского дома являются родительский авторитет и родительская любовь, которые и вырабатывают в семье отношения между родителями и детьми, братьями и сестрами.
Особо надо остановиться на христианском воспитании.
Наиболее кратко и емко суть воспитания человека выразил св. Иоанн Златоуст: "Сделай его христианином"21, то есть истинным, идеальным человеком. Для того чтобы дети научились "и жить по христиански, и смотреть на все глазами христианскими или судить о всем христианским умом"22.
Для подобного воспитания необходимы общие родительские усилия. И хотя дело воспитания детей есть удел обоих родителей, но он по необходимости должен быть разным. Так, в первые годы ребенку более требуется внимание матери. Отец как глава дома большее внимание уделяет внешней деятельности, связанной с добыванием средств к семейной жизни, и больше пребывает вне дома. Мать же более занимается домашними делами, ведя внутреннюю семейную деятельность. Жена более понимает нужды маленьких детей и лучше удовлетворяет как физические, так и духовные детские потребности.
Естественное разделение труда отца и матери, их, если можно так сказать, семейная специализация вносят в семью определенную устойчивость и размеренность течения ее жизни. В воспитание детей отец вносит мужскую серьезность и волевую твердость, свойственную отеческой власти, а мать — естественную женскую нежность и снисходительную мягкость.
Ветхозаветные нравоучители настаивали на строгости воспитания23.
Евангелие, строгость и ветхозаветный страх пред законом в воспитании смягчают любовью. "Не раздражайте чад своих, — учит св. Иоанн Златоуст, — как это делают многие родители... обращаясь с ними жестоко, как с рабами, а не как с свободными"24.
"Благоразумная  снисходительность должна быть, — говорит по этому поводу владыка Феофан, — но поелику она граничит с поблажкою, то строго должно смотреть за нею. Лучше несколько передать на строгость, нежели на поблажку, ибо она день ото дня больше и больше оставляет неискорененного зла и дает расти опасности, а та отсекает однажды навсегда или, по крайней мере, надолго"25.
А вот что говорит о пользе наказания Климент Александрийский: "Метод строгий для правильности в воспитании полезен; он имеет значение необходимого при воспитании вспомогательного средства. Многие из страстей искоренимы лишь при посредстве наказаний... Так, напр., порицание для страстей душевных есть некоторого рода хирургическая операция. Страсти суть гнойные наросты (на теле): чрез порицание как бы чрез взрезание они бывают вскрываемы"26.
Слово "строгость" родственно таким словам, как "сторож", "стерегу". В определенном смысле строгость в смысле стережения детей от зла — обязанность родителей. Как говорится, "не все должно, что можно". Чрезмерная свобода, особенно в детском возрасте, неполезна.
Поэтому строгость, в смысле взрослого контроля и последовательного воспитания родителями своих детей, — дело обязательное. А уж нужно ли "шлепать" или "пороть" — это зависит как от характера детей, так и от различных жизненных обстоятельств самих родителей.
Наказания для воспитания не делаются родителями для своего удовлетворения обиды или утоления возмущения, их цель — сделать своего ребенка лучше.
"Поэтому, — замечает св. Иоанн Златоуст, — если не быть наказанными свойственно детям незаконнорожденным, то нужно радоваться наказанию как знаку истинного родства"27. И Сам Дух Святой говорит в Откровении: "Кого я люблю, тех обличаю и наказываю"28.
В России старыми педагогами хорошо понималось, что наказаний при воспитании невозможно избежать совершенно. И одновременно распространенным мнением было, что наказание как отрицательное средство воспитания без средств одобрения и всевозможной помощи воспитуемому не может приводить к положительному результату. А потому наказание считалось чувствительным и действенным, только если оно применяется в крайних случаях и с разумением.
"Не должно, — говорит преосвященный Феофан, — забывать смирительного и вместе самого действительного средства — телесного наказания. Душа образуется чрез тело. Бывает зло, коего нельзя изгнать из души без уязвления тела. Отчего раны и большим полезны, тем паче малым"29. "Но само собою разумеется, — продолжает Феофан Затворник, — что к такому средству надо прибегать в случае нужды"30.
Семья и ее члены не состояли в обществе в полной автономии, а с ними входили во взаимоотношения и Церковь, и империя.
В интересах Церкви — чтобы в семье члены ее были воспитываемы в духе православной веры и благочестия, а в интересах государства — чтобы они были подготовлены к достойному служению в обществе каждый по выбранной им профессии.

Православная Церковь имеет четкое понимание, что есть христианская семья и ее каноническое право весьма строго регламентирует семейные отношения.
Так, Церковь запрещает браки православных с нехристианами, с еретиками и раскольниками, не допускает менять обет безбрачия священного сана на брачную жизнь, не благословляет повторять брак много раз, не венчает брак в престарелых летах и не приветствует разводы.
У Церкви есть положительное представление о законной форме брака. Брак должен получить общественное признание, должен быть заключен с ведома и согласия заинтересованных сторон.
С 5 августа 1775 года по Синодскому указу повелено совершать церковное обручение и венчание в одно и то же время, как это и повелось до сих пор. Ранее обручение и венчание могло отстоять друг от друга на несколько лет.
По действующему в Российской империи закону бракосочетание должно быть совершаемо по правилам и обрядам Православной Церкви, в личном присутствии сочетающихся, при не менее чем двух свидетелях, которые и подтверждают своими подписями факт бракосочетания в метрической книге.
Законным местом совершения православного брака была церковь, в других местах венчаться разрешение давал лишь архиерей. Перед венчанием производился так называемый "брачный обыск"31. Священник смотрел документы брачующихся на предмет возможности вступления их в законный брак и опрашивал свидетелей — нет ли законного препятствия к совершению предполагаемого брака.
К "брачному обыску" предписывалось совершить и "обряд оглашения"32 как общеобязательную меру для предотвращения незаконных браков, то есть объявлять о предполагающемся браке в церкви первые три воскресных или праздничных дня, сообщая после литургии всем собравшимся о предполагаемом венчании. Делалось это, чтобы выяснить, не знает ли кто каких-то законных препятствий к браку.
После акта бракосочетания священник отмечал в паспортах или иных видах на жительство, когда, где, с кем и каким по счету браком состоялось бракосочетание.
Законность и действительность брака требовали, чтобы брачующиеся имели: законный возраст; физиологическую и психическую способность к супружеству; отсутствие близких родственных отношений. Так, церковная власть указом Святейшего синода33 определила венчать мужчин не ранее 15, а женщин не ранее 13 лет. Гражданская власть Российской империи в 1830 году своим высочайшим указом запретила вступать в брак лицам мужеского пола ранее 18 лет, а женского — ранее 16. Прежний срок (15 и 13 соответственно) оставлен только для природных жителей Кавказского края.
Таким образом, в Российской империи образовалось два совершеннолетия к браку. Вступившие в брак прежде достижения церковного совершеннолетия были разлучаемы от сожительства по решению церковного суда до достижения ими гражданского совершеннолетия к браку34. Не достигшие же гражданского совершеннолетия не лишали свой брак законной силы. Штраф назначался лишь для лиц, повенчавших такой брак35.
Была определена и верхняя возрастная граница вступления в брак, так как старческое бессилие признавалось не сообразным с браком. В 1744 году Святейший синод признал недействительным брак, заключенный лицом 82 лет от роду36. На основании этого синодского решения и инструкции патриарха Адриана в Своде законов изложено запрещение вступать в брак лицам, имеющим более 80 лет от роду37. Браки таких лиц не считались законными и расторгались38.
В Российской империи вследствие глубокого мировоззренческого различия межрелигиозные браки не допускались.
"Различие религии у жениха и невесты, — как пишет профессор И.С. Бердников, — не согласно с моральной стороной брачного союза. Религия кладет отпечаток на образ мыслей и обычаи своих последователей. Поэтому при резком различии религии того и другого супруга нельзя ожидать полного духовного согласия между ними, единства в образе мыслей, гармонии в жизни домашней, — а без этого условия брак не удовлетворял бы христианскому понятию о браке. Равным образом при различии религии не могло бы быть между супругами согласия относительно воспитания детей, что также принимается во внимание при оценке условий правильного христианского брака. Наконец, неуместен брак христианина с иноверцем уже потому одному, что христианину запрещается иметь всякое близкое, особенно религиозное, общение с иноверцем. “Не уместно вам, говорит апостол Павел (2 Кор. VI, 14), запрягаться в одно ярмо с неверными”. Ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Или какое соучастие верного с неверным? Поэтому-то апостол заповедует вступать в брак в Господе (1 Кор. VII, 39), то есть с лицом, верующим в Господа Иисуса Христа"39.
72-е правило Трулльского собора повелевало расторгать браки с язычниками и еретиками40.
Церковные законы запрещали православным браки с нехристианами. Вероисповедные различия христианской веры также были препятствием к браку. С точки зрения канонического права разрешение на подобные браки влекло бы за собой либо религиозное охлаждение, либо семейные распри как между супругами, так в отношении воспитания детей.
До Петра I брак православного с неправославными христианскими исповеданиями не дозволялся. Впервые подобное разрешение было дано в 1721 году пленным шведам, годным к рудному делу и принявшим русское подданство, которые хотели жениться на русских, но без перемены своей веры. Разрешение им было дано, но с двумя условиями: не совращать своих жен в свою веру и обязанностью крестить и воспитывать детей от такого брака в православной вере.
Этот прецедент спустя более чем столетие, в 1833 году, вылился в указ о дозволении русским православным мужчинам жениться на иностранках другого вероисповедания41 и высочайше утвержденное мнение Государственного совета от 10 февраля 1864 года, разрешающее венчать невест православного исповедания с женихами иноверными, не состоящими в русском подданстве. Эти решения предполагали, что инославные христиане, вступающие с православными в брак, опять же обязывались не совращать в другую веру православных и воспитывать детей в православной вере, в чем давали письменное подтверждение.
"Вопрос о том, — писал знаменитый специалист по гражданскому праву профессор К.П. Победоносцев, — в чьей вере должны быть воспитаны дети от смешанных браков, разрешается у нас гражданским законом. Если один из родителей православный, то дети обоего пола должны быть воспитаны в православной вере, в чем от стороны неправославной отбирается подписка пред совершением брака...42 Родители, которые, вопреки обязательству, стали бы крестить и воспитывать детей по обрядам неправославного исповедания, присуждаются по уголовному закону43 к тюремному заключению, а дети отдаются на воспитание православным родственникам или опекунам44"45.
Однако издание 16 апреля 1905 года закона о свободе совести, разрешившего без всяких ограничений браки не только между разными христианскими вероисповеданиями, но и православных с сектантами, поставило очень трудный вопрос перед Церковью, поскольку теперь детей от смешанных браков не обязывали крестить в православной вере. В заседании Комитета министров по этому вопросу был приглашен митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский) (1846–1912), который выяснил церковную точку зрения на этот вопрос. По мнению митрополита, "закон об обязательном крещении детей от смешанных браков обычно не вызывает против себя нареканий, и иноверцы еще до вступления в брак привыкают к этой мысли и мирятся с нею; предоставление же выбора вероисповедания детей соглашению супругов неминуемо поведет к семейному разладу. Кроме того, отмена обязательности православного воспитания детей, происходящих от смешанных браков, поставит под сомнение допустимость самих смешанных браков. Ведь, строго рассуждая, по православным каноническим правилам браки с иноверцами совсем недопустимы, и, разрешая их, Церковь делает уступку государству, обусловливая вместе с тем, что дети от таких браков должны принадлежать ей. Если же это последнее право будет отнято у Церкви, есть полное основание опасаться, что православное духовенство, подобно католическому в настоящее время, будет по мере сил противиться заключению смешанных браков"46. Вопрос этот до революции законодательно так и не был решен в пользу православного вероисповедания.

Гражданские власти Российской империи также имели высокое представление о семье и реализовывали его в законодательстве. Происходя от соединения мужчины и женщины, семейные отношения "составляют, — как писал знаменитый правовед и государственный деятель К.П. Победоносцев, — основной элемент общественных, государственных отношений и сохраняют это свойство навсегда. Подобно общественным и государственным, семейственные отношения обнимают всего человека, а не одну какую-либо сторону его быта"47.
Государство не стремилось тотально контролировать семью, и особенно ее внутренний строй. Закон касался только с одной стороны, взаимоотношений семьи государства, той, где возможны были столкновения семейной автономии с автономией государства. Профессор К.П. Победоносцев определял три момента, которые необходимо регулировать государству в семейных отношениях. "Во-первых, государство может вмешаться в эти отношения в защиту личности, когда она подавляется семейственным началом... во-вторых, государство может определить формы и условия, при которых вообще союз лиц между собой имеет право называться семейственным... В-третьих... определению закона подлежат все те отношения по имуществу, которые возникают между отдельными лицами вследствие кровной их между собой связи"48.
Сущность брака закон описывал как соединение мужчины и женщины, их физической и духовной природы, а также соединение их двух воль, получившее юридический характер. Последнее требует соглашения или сделки, но содержание брачного союза не исчерпывается только этим. Побуждением к брачному союзу и его целью является дополнение одной личности другой личностью противоположного пола.
"Идеал брака, — писал профессор К.П. Победоносцев, — очищаясь и возвышаясь в понятиях человечества, получил наконец в христианском мире значение таинства. Какое значение ни придавать этому слову таинство— в общем ли смысле или в смысле церковном, во всяком случае едва ли кто, верующий в цельное бытие души человеческой и в жизнь духовную, станет отвергать, что в этом союзе, именно от всех прочих договорных союзов, есть великая тайна глубочайшего и полнейшего духовного и телесного соединения"49.
Указы 1841 и 1850 годов четко разграничили роль государства и Церкви в семейных делах — брак, как таинство, подлежал ведомству церковному, то есть прежде всего совершение брака, а далее — удостоверение в произошедшем событии брака, признание его законности и расторжение.
Ведению же государства подлежали все дела, касающиеся договорной стороны брака, нарушения свободной воли и доверия, и все вопросы о преследовании преступлений против брачного союза.
В Российской империи брак был одновременно и церковным, и гражданским действием, что хорошо характеризовало номоканонический характер самой русской государственности. "Гражданское действие в браке, — обращал внимание К.П. Победоносцев, — у нас слитно и нераздельно с таинством, и священник в совершении брака действует в одно и то же время и как служитель церкви, и как исполнитель закона гражданского"50.
Во всяком социальном союзе уравновешение личных отношений достигается единством власти. Эту власть закон подтверждает за тем лицом, кому она принадлежит по естеству. В Российской империи законодательно власть в семье принадлежала мужу, причем власть носила характер безусловный, и жена могла освободиться от нее, только разрушив брачный союз.
Личные отношения супругов по русскому закону профессор К.П. Победоносцев формулирует следующим образом: "Муж и жена одно тело. Муж глава жены. Жена от мужа не отлучается. Вот главные начала, коих проистекают постановления нашего законодательства"51.
В имперском законодательстве муж сообщал жене свои звания, имя и права52 безвозвратно даже в случае развода. Другими словами, если он имел титул, то жена получала этот титул; если они были разного звания (например, он дворянин, а она из купцов), то жена переходила в то же сословие, в котором находился ее муж, и т.д. Если же жена была знатнее своего мужа, то по закону она не могла сообщить своему мужу в браке и свое положение в обществе, но не лишалась в браке своих прав по рождению.
По закону российскому "супруги обязаны жить вместе"53. Жительство жены предполагалось там, где полагалось место жительства мужа. "При переселении, при поступлении на службу или при иной перемене постоянного жительства мужа жена должна следовать за ним"54. Муж имел право требовать исполнения этого положения.
Взаимоотношения власти и подчинения между мужем и женой были также законодательно прописаны.
"Муж обязан любить свою жену, как собственное тело, жить с нею в согласии, уважать, защищать, извинять ее недостатки и облегчать ее немощи. Он обязан доставлять жене пропитание и содержание по состоянию и возможности своей"55.
"Жена обязана повиноваться мужу своему как главе семейства, пребывать к нему в любви, почтении и в неограниченном послушании, оказывать ему всякое угождение и привязанность как хозяйка дома"56.
Последнее правило, о повиновении жены мужу, имело во многих случаях и прямо запретительную силу. Так, без согласия мужа жена не могла наниматься на работу57, не могла выдавать или переводить с возвратом на себя векселя без позволения мужа, если сама не вела торговлю от своего лица58.
Интересно, что, несмотря на безоговорочное подчинение жены мужу, в отличие от западных законодательств, "у нас, — как писал профессор К.П. Победоносцев, — во всей истории с замечательной последовательностью проведено начало раздельности имуществ между супругами. Муж никогда не занимал юридически место распорядителя и владельца... ни один из супругов не стеснялся законом в распоряжении своим имуществом без согласия другого, тем более не имел права по своей воле распоряжаться имуществом другого: оно в отношении к нему всегда было чужим имуществом"59.
С юридической точки зрения и приданое было отдельной собственностью жены60, и имущество, как имевшееся до замужества, так и приобретенное во время замужества женщиной, было в ее собственности без изъятия. И распоряжаться она им могла по своему усмотрению61.
Таким образом, в религиозно-нравственном и семейно-супружеском отношениях женщина была глубоко зависима от мужа по российскому имперскому законодательству, а в имущественном плане, если желала, законно могла быть вполне самостоятельна.
Другая семейная категория — дети были, естественно, более зависимы от родителей. Так, при вступлении детей в брак было необходимо согласие родителей, родители могли лишить своих детей наследства, дети не имели права подавать иски в суд против родителей62, жаловаться или свидетельствовать против родителей.
Родители имели право родительской власти, главные проявления которой были право воспитания и право наказания. Дети должны были повиноваться родителям. Но не против закона и нравственности63.
Если родители не давали своего благословения на брак, а отпрыск вступал в таковой, то по жалобе родителей детей могли присуждать к тюремному заключению и лишать наследства64.
Власть родителей над детьми в Российской империи ограничивалась только с момента, когда дети приобретали самостоятельное гражданское положение в обществе: для сына это поступление на службу или женитьба, а для дочери вступление в замужество.
В отношении имущества сохранялась та же логика, что и в брачном союзе между супругами. Между родителями и детьми установлялась раздельность имущества. При жизни родителей и детей ни те ни другие не имели никакого права на имущество друг друга.
Родители имели большую власть в имущественном отношении к детям. Как писал профессор К.П. Победоносцев, "когда сын пришел в совершеннолетие или дочь готова к замужеству, от воли родителей — и только от их воли — зависит назначить тому или другому при жизни соответствующую закону часть родового, или соразмерную с желанием родителя часть благоприобретенного имущества. Это действие в отношении сыновей и дочерей незамужних называется выделом, относительно дочерей замужних или выходящих замуж — назначениемприданого"65.
Эти имущественные отношения тем не менее обставлялись нравственными обязательствами между родителями и детьми, которые подтверждались государством своими законами. "Закон, — пишет профессор К.П. Победоносцев, — подтверждает нравственную обязанность родителей давать несовершеннолетним детям пропитание, одежду и содержание, по своему состоянию, а по достижении возраста заботиться о самостоятельном устройстве их66; стало быть, обязанность простирается до отделения детей. С другой стороны, детей закон67 обязывает, хотя бы они были совершенно отделены от родителей, если последние находятся в бедности, дряхлости и немощах, доставлять им пропитание и содержание по самую смерть. Первая обязанность не соединена с правом иска детей на родителей: это натуральное требование, а не юридическое... С последней обязанностью (детей к родителям) соединено и право родителей принудить детей к доставлению содержания. Вследствие жалобы родителей на отказ в доставлении необходимых для жизни пособий дети их, буде имеют достаточные средства, подвергаются аресту не свыше трех месяцев и обязываются к производству родителям соразмерного пособия68"69.
Говоря об имущественных отношениях между родителями и детьми, нужно обратить внимание на еще одну особенность российского законодательства — разницу в наследовании благоприобретенного и родового имущества. Если родители при своей жизни не выделяли своим детям (право отчуждения) часть своего имущества, то они вправе распорядиться своим благоприобретенным (то есть перешедшим им не по праву наследования родового) имуществом как им заблагорассудится, вплоть до лишения своих детей этого наследства в пользу третьих лиц. С родовым же имуществом дело обстояло по-другому: если оно не было продано при жизни родителями, то после их смерти оно должно перейти к детям. И здесь единственная возможность лишения наследства — в случае если сын или дочь вступили в брак без благословения родителя или родителей и родителями подана жалоба на такое поведение детей.