Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Валерий Федорович Михайлов родился в 1946 году в Караганде. Окончил геофизический факультет Казахского политехнического института. Работал в республиканских газетах и журналах. Работает редактором газеты "Казахстанская правда".
Стихи публикует в периодике с 70-х годов. Автор более 20 книг стихов и прозы, изданных в Казахстане, России, Германии и Великобритании. Стихотворения включены в ряд антологий: "Современное русское зарубежье" (М., 2005), "Молитвы русских поэтов. ХI–ХХI века" (М., 2011), "Русская поэзия. ХХI век" (М., 2010) и др.
Секретарь правления Союза писателей Казахстана, секретарь Союза писателей России. Живет в Астане.


ГОРЬКАЯ ТРАВА...



Родина


По-над прошлым, по-над жизнью, по-над миром,
По-над кровью зрячей и слепой
Поднебесным журавли запели клиром,
Словно кличет Водолей на водопой.

Ни прощеньем жарким, ни прощаньем
Душеньки уже не утолишь.
Родина! Ты северным сияньем
Незакатным над судьбой стоишь.

До кровинки до излетной стылой,
До последней искорки огня
Светом ты своим насквозь пронзила,
Искупив у темноты меня.

Пью твое дыхание ржаное,
За тебя у Господа молю...
И на том ли дальнем водопое
По тебе незримы слезы лью.


* * *


Стариков шахтеров, что к деду когда-то пришли на поминки, снова
                                                                           я вспомнил...
Совсем немного их было, трое иль четверо, как братья, друг на друга
                                                                               похожих...
И молчали они, будто выработанные штреки где-то там,
                                                     глубоко-глубоко под землею,
А глаза... как в суровые смотришь колодцы потаенной пустыни,
И морщины на обугленных лицах им шахта рубила кайлом...
Они водку безучастно вливали в себя из граненых стопок,
                                                          не интересуясь закуской,
И прямые сидели, незримо держа на плечах непомерную тяжесть
                                                                               судьбины,
Что в степя загнала их чужие на долгую муку, под горькую землю...
Им сердца преисподняя черная кровля навек придавила,
Подземельные близкие своды, в мерцании жирном и тусклом
                                                                   пластов антрацита,
Немота многотонная камня и толщи нависших пород...
Все слова на поверхности после безмолвья подземного — лживы.
Все могилы людские под небом на кладбищах — мелки.
На-гора когда выйдешь, вся водка — не крепче водицы...
А "прощай" говорит одна только душа — не язык.


Русский хаос


Кудлатый, звероватый, бородатый,
Башку готовый черту проломить
(Хоть возятся в волосьях бесенята),
О русский хаос, сам собой богатый
И сам собою, как вулкан, чреватый,
Тебя ль порядок не хотел сломить.

Яришься ты, как по весне Ярило,
Огнем ты пожигаешь, как Чурило,
И рыкаешь громами, как Перун.
Березами тебя заговорило,
Снегами по макушку завалило,
Разбередило душу пеньем струн.

Ревмя ревешь с днепровского порога,
Тайга мохнатая тебе берлога,
Полярным мишкой плещешься во льдах,
В колдобинах веков твоя дорога,
Где травами горчит, как встарь, тревога
В горбатых, словно грех, немых горах.

Тебя числом колючим не расчислишь
И разумом ползучим не размыслишь,
Ты сам-большой в клубящейся судьбе.
Ты темен и глубок, как тайна крови,
Ты ясен и высок, как смысл любови,
Пределы не по норову тебе.

Тебя не взять ни силой, ни измором,
Не обротать ни лестью, ни позором,
Заезжему не покорить уму —
Ты Ванькой-дураком вмиг обернешься,
Царевичем Иваном усмехнешься
И умников преодолеешь тьму.

Тебя взнесла, взмутила, закрутила
Невиданная неземная сила,
Мешая пышный свет с гремучей тьмой,
И понесла без сна и без продышки
В буране, где ни дна и ни покрышки,
Беспутной околесицей хмельной.

Лесной, густой, ведьмачий и лешачий,
Колдует и шаманит дух бродячий
В прожильях перепутанных шальных.
Несет по кочьям, топям и стремнинам,
Распластывает влежку по равнинам
Людишек неприкаянных твоих.

Народ единый в клочья разметало
Так, что врагу не показалось мало,
По белу свету вихрем размело.
Ты щедро косточки горстями сеешь,
Льешь кровушку рекой, и пеплом веешь,
И переводишь все добро на зло.

Что жива душенька в кипучем смерче!
Полегче бы, полегче бы, полегче...
Да не сойти бы только бы с ума...
Пересчитали мужики и бабы
Все до последнего твои ухабы,
Где то сума по жизни, то тюрьма.

Личиною гусляр, плясун, кудесник,
Ты ликом столпник и монах-отшельник,
Ты странник по судьбинушке земной.
От синя моря и до океана
Зияешь ты, дымящаяся рана
Бездомной своей совести больной.

А поле твое вольно и широко,
А небо твое чисто и высоко,
И ветер облака твои несет
От полюса и тундры до пустыни,
От идолищ до Спасовой святыни,
И дождь, как слезы, над тобою льет.

В крови твоей, влекучей, словно Волга,
Ручьи и реки тают долго-долго
Раскосою бегучею волной.
Народы, сотня с гаком, колобродят,
Теряются и вновь себя находят,
На вольной воле обретя покой.

И сонмище словес в тебе клокочет,
И плещется, ручьится и лопочет,
И слух ласкает, и глаза слепит.
Пословицы твои огнем играют,
И песни теплым золотом блистают,
И речь твою Господь животворит.

Помилуй, Бог! Ведь я твоя кровинка,
Твой лист кленовый, острая хвоинка,
Степей душистых сизый полынок,
То подсладит мне жизнь твоя рябинка,
То зарумянит ягода малинка,
То высью приголубит василек.

И душу захлестнуло мне тобою,
Как будто темной водкою лихою,
И жаром опалило до нутра,
И понесло куда-то за собою
Разгонистой безумною волною,
Что искорку из шаткого костра.

Душа безмерна, ей не ведать края
И вширь, и ввысь, от ада и до рая,
Ей шар земной что шарик в небеса.
Полярное сияние играет,
И самоцветом сердце озаряет
Земли и неба вечная краса.

Во мгле, где ни ответа, ни привета,
Я вижу столп струящегося света,
Пронзившего слепую темь насквозь, —
То Божий знак в дымящемся тумане,
То перст судьбы в незаживленной ране,
То Неба на земле живая ось.

То хаоса нездешняя опора,
То Правда среди смрада, глума, ора,
То Лествицы светящаяся суть,
То Меч Христа в навек сраженном мраке,
То Древо Жизни, вставшее на прахе,
То наших душ неистребимый Путь.