Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Олег БОНДАРЕНКО

Олег Бондаренко — политический эксперт и консультант, специалист по странам Восточной Европы, управляющий партнер Агентства стратегических коммуникаций. С 2005 по 2013 год — директор Российскоукраинского информационного центра (Киев), заместитель генерального директора Института международной интеграции (Москва). Постоянный автор газет "Московский комсомолец" и "Известия", ведущий собственной программы на радиостанции "Голос России". Сын известного критика и публициста Владимира Бондаренко.
Принимал участие в организации избирательных кампаний для Партии регионов и Коммунистической партии Украины (2010 и 2012 гг.), Социалистической партии Украины и блока " ПОРА-ПРП" (2006 г.) на Украине; Сербской радикальной партии (2008 г.), Сербской прогрессивной партии (2012 г.) и лично президента Сербии Томислава Николича (2012 г.) в Сербии; партии "Центр согласия" (2011 г.) в Латвии, отдельных кандидатов в депутаты Европейского парламента в Латвии, Италии, Венгрии, Австрии и Польше (2009 и 2014 гг.).
В начале 2000-х принимал активное участие в деятельности молодежных политических движений. Занимался молодежными проектами для КПРФ, создавал молодежную организацию партии "Родина" — Союз молодежи "За Родину". Участвовал в ряде избирательных кампаний в России.
Владеет немецким, английским, сербским и украинским языками.


БИБЛИОТЕКА ИВАНА ГРОЗНОГО
Рассказ


Старший научный сотрудник Лаборатории по изучению российской внешней политики Оскар Пряников чуть не упал со стула. Шутка ли — впервые за долгое время безнадежных поисков его взору наконец предстал прижизненный перечень всех книг Ивана Грозного — той самой знаменитой либерии, загадочной и потерянной в московских подземельях. Оскар Андреевич был по природе своей человеком сдержанным, но тут не сдержался и гыкнул что-то первобытное, самому себе непонятное от восторга. В рабочее время он служил в закрытом ПИИ — Практически исследовательском институте, создававшем идеоформы российского присутствия во внешних пространствах, иными словами, поддерживавшем симулякры силы, оставшейся в наследство от прежних хозяев Империи. Как кому нравится больше в меру погруженности в описываемые события. Так вот, тридцатилетний холостяк, в данный момент забивший на свою личную жизнь в силу избыточности отрицательного опыта, предался второму (после женщин, вина и поездок, как правило, сочетаемых в силу среднемосковской стесненности жилищных условий в сожительстве с родителями) увлечению — копанию в архивах.
Магистр через год после переаттестации закрытого Института смысла жизни Российской академии наук оставался вечным аспирантомнедоучкой — его кандидатскую, несколько раз переписываемую заново, на тему "Роль идеологии в развитии современного общества на примере новейших государств" поочередно отказывались брать оставшиеся в живых после министерской зачистки университеты страны. Одни — в силу наличия контрактов с западными вузами, не признающими эти самые новейшие государства. Другие — по причине отсутствия научных руководителей и оппонентов по указанной теме. Но и те и другие — в первую очередь в силу отсутствия коммерческих перспектив защиты. В итоге принципиальный Оскар Пряников все более уверенно превращался в кабинетного червя, закрытого для агрессивного вмешательства мира в своих пыльных интересах. А интересы и впрямь на глазах становились все мрачнее. В сумрачных самокопаниях в поисках истины как причины личных неудач Оскар уже добрался до пращуров времен Наполеона. То ли их мещанское прошлое, то ли его богемное настоящее — что-то сильно мешало Пряникову "выбиться в люди". Лабораторию содержал известный меценат — благодетель многих внешнеполитических инициатив Родины, поэтому, как они сами себя называли, "лаборанты" не были особо нуждающимися людьми. В то же время уверенный достаток без каких-либо перспектив роста в течение многих лет давал повод для значительного расширения кругозора и поисков новых форм самовыражения. У одних это выражалось в гастрономически-питейных разнообразиях, у других — в появлении бизнес-рвения или научного интереса. Не наделенный от природы хорошим здоровьем, Пряников быстро пресытился первым.
Уже без малого полтора года все свое свободное время он посвящал поиску ответов на многочисленные вопросы вокруг существования библиотеки Ивана Грозного. Тема была выбрана им совершенно случайно — знакомый диггер рассказал о том, сколько групп пропало с концами в кремлевских подземельях в поисках проклятой либерии. И вот молодое дарование просидело уже не одну пару модных штанов в читальных залах разных библиотек, стоптало не одни итальянские ботинки в поездках по Тверской и Курской губерниям, Вологде и Александровской слободе. Обязательный маршрут каждого настоящего искателя либерии был пройден уже в первые месяцы. Дальше стало интереснее: ночные вылазки в до сих пор (и куда только смотрит ФСО!) еще не везде закрытые тоннели в центре Москвы затягивали все больше. Но с течением времени у Пряникова складывалось впечатление, что он ищет не там. Кремлевские ходы были давно и тщательно исследованы толпой его многочисленных как официальных, так и неофициальных предшественников. Одно интриговало Оскара — как профессиональный мифотворец, он прекрасно понимал, что легенды о неизбежной каре для любого, кто приблизится к библиотеке, — это обязательная страшилка, отпугивающая обычных исследователей. Кем-то придуманный и тщательно поддерживаемый в общественном мнении — а значит, кому-то выгодный — миф. Вот этот неведомый кто-то больше всех растравил душу Пряникова. Он решился на должностной подлог. Заказав себе пропуск в Администрацию Президента в то время, когда там не будет его непосредственного куратора, воспользовавшись его всегдашним, известным секретарям расположением, внешним сходством с ним и его удостоверением, обычно оставляемым в верхнем ящике стола, пройдя в кабинет и с вертушки позвонив в Спецхран, Пряников внаглую попал в самую закрытую библиотеку страны. Спецхран АП по старинке находился в правом крыле "Ленинки" и даже для высших госчиновников работал только по предварительной записи. Тщательно побрившись и надев свой лучший костюм, на следующий день Пряников примчался прямо к открытию. Несмотря его на пунцовый вид, сотрудники ФСО не обратили на Оскара особого внимания и без проволочек оформили "доступ № 1" на весь день. Попав в святая святых отечественной библиографии, Оскар поначалу сильно разочаровался: серые неопрятные залы, изрядно потрепанные книги, практически полное отсутствие посетителей… Не так он представлял себе это хранилище. Но, остановившись возле отдела древнерусской литературы и раскрыв увесистую папку с названием "Библ. И. Грозного", Пряников понял, ради чего страдал. Перед ним было подробнейшее перечисление всех событий, связанных с либерией, начиная с XVI века. И — о чудо! — детальный, переведенный на современный русский, список более чем восьмисот библиотечных трудов. Внимательно исследовав его до конца, Пряников остекленевшими глазами прочитал приписку — "Архив находится в секторе А3-С". Перечитав ее несколько раз и чуть было не забыв вернуть себе непринужденно-строгий вид, он обратился к служителю зала:
— А что, далеко находится сектор А3-С?
Испытующе долгий взгляд служителя выдавал в нем чин не ниже капитана.
— Спецлифтом — пять минут. Но для этого вам понадобится особое разрешение.
Решив не испытывать судьбу более, Пряников кивнул и направился к выходу. Опомнившись только у дверей, обернулся к сотрудникам:
— У кого получить особое разрешение на завтра?
Судя по их взглядам, у них об этом давно не спрашивали.
— Там же, где и раньше.
Пряников кивнул и стал выходить. Но тот лейтенант, который помоложе, вдруг остановил его:
— Подождите, там, кажется, номер поменяли недавно. Можете записать?
Пряников стал копаться в брюках, лихорадочно доставая свой айфон.
— Шесть-девять-два…
Цифры колоколом отзывались в голове Оскара. Сохранив их под буквой Х в записной книжке, Пряников вылетел вон в морозное и солнечное московское утро.
"Там же, где и раньше… Где это, интересно?" — думал Пряников по дороге на работу. Если в АП, то еще можно рискнуть, в конце концов, это вам не коррупцию в силовом крыле разоблачать — даже если узнают, пожурят, но не убьют. Но вот что делать, если "там" — это действительно "там" — в смысле у Первого Лица? Тогда ничто не поможет. Уж лучше коррупцию…
С такими мыслями Пряников пришел в Лабораторию и занялся обычной рутиной — звонками по Skype парламентариям различных стран с привычно неприличными предложениями лоббирования конкретных тем за абстрактные дивиденды в ближайшем будущем. Зарубежные слуги народов обычно настаивали на давней формуле Остапа Бендера — утром деньги… Правда, на двадцатой минуте убеждения половина из них соглашались с доводами звонящего и принимали условия негласного контракта. Все уже давно были в курсе о возможности прослушек и этих разговоров, но на Viber перешли лишь единицы, работавшие, как правило, с заказчиками из нескольких стран сразу. В заботах о проведении конференции в Тель-Авиве, так и не поняв до конца, кто кого обманул по итогам, Пряников провел почти весь день. Интеллигенту по бабушке, Оскару тем не менее сложно давались такие переговоры. Вспомнив про номер Х, он решил еще раз вечером заглянуть в Администрацию. У секретаря куратора Пряников осторожно попросил правительственную телефонную книгу, но, проштудировав ее до конца рабочего дня, так и не нашел искомого номера. Без пяти шесть, не разрешая себе отчаиваться, он набрал записанный номер с кураторской вертушки. На том конце провода сразу ответили:
— Добрый день, Иван Захарович! Чем можем помочь?
Налетевшее смущение Оскар преодолел старым проверенным способом — повысив голос.
— День добрый, сделайте мне пропуск на завтра в сектор А3-С. И попросите коллег быть поучтивее.
— Хорошо, Иван Захарович. А что-то сегодня было не так?
— Дерзкие они у вас. Общаются не по чину, — ответил совсем раскрасневшийся Оскар и, даже не попрощавшись, положил трубку. Мысли скакали в голове подкованными блохами — не в том смысле, что много, а в том, что больно. "Либо прямо сейчас за мной придут, либо на выходе задержат, либо… Либо сделают пропуск!" Завтрашний день уже сосал под ложечкой.
Секретарь Катерина предупредила о том, что уже уходит и надо опечатывать кабинет. Куратор отсутствовал еще два дня. Значит, было время. Время рискнуть.
На следующий день Оскар повторил маршрут до Библиотеки имени Ленина. Оставив машину возле дома, поехал на метро. И в два шага уже без пяти девять был у шестого подъезда. Вчерашний эфэсошник проверил пропуск, досмотрел, запустил внутрь. За рамкой металлоискателя Пряникова (по легенде, Ивана Захаровича) уже ждал офицер в форме. Попросив еще раз удостоверение и сличив его с оригиналом, он предложил следовать за ним.
Пряников, нисколько не смутившись, показал кураторскую ксиву.
Схожесть Пряникова с молодцеватым Иваном Захаровичем уже не раз становилась поводом для шуток среди коллег. Иногда их даже принимали за родственников.
Пройдя анфиладу вчерашних залов, они оказались возле дубовой двери. Майор достал связку ключей и, открыв дверь, обнаружил за ней старый, судя по всему, еще довоенный лифт.
— Никто не пользуется, вот и не заменили до сих пор, — пояснил он вопросительный взгляд Пряникова.
Судя по несвойственной учтивости майора, вчера "там" все-таки провели разъяснительную беседу с сотрудниками.
В ожидании лифта Оскар пытался разглядеть сквозь полутьму пространство вокруг. Скорее всего, эта комната использовалась как подсобка. Старые массивные кресла с лопнувшей кое-где зеленой кожей громоздились одно на другом. Не выдержавшие веса книг, "поехавшие" книжные шкафы стояли с проваленными полками. "И как только в таком в важном месте может царить эдакое захолустье?" — думал про себя Пряников. Раскрыв двери перед нежданными посетителями, лифт оказался маленькой комнатой с двумя креслами с такой же зеленой обивкой, что и в подсобке, и маленьким журнальным столиком. — Еще Хозяин пользовался, — уважительно отозвался майор и будто вытянулся в потолок. Пряников знал это обращение среди своих к вождю народов, но удивился, что оно оказалось унаследовано теми, кто в лучшем случае родился в год его смерти. Лифт ехал медленно. Оскар пытался посчитать глубину, на которой располагался сектор А3-С, но сбился со счета минуты через две. Когда двери открылись, взору предстал длинный каменный коридор с редкими лампами и постом охраны.
— Зачем здесь-то? — вырвалось у Пряникова. Во тьме подземелья была непонятна реакция майора. Сверив документы еще раз (что они там могли разобрать под таким светом, подумалось Оскару), лейтенант на посту пропустил его внутрь. При этом лейтенант почему-то был в форме МЧС и респираторе. Так Пряников попал в настоящий Спецхран. Тот, наверху, казался фикцией по сравнению с этим. Уходящие практически под сводчатый средневековый потолок железные полки не давали представления о размерах этого книгохранилища. Из замешательства Пряникова вывел знакомый майор.
— Что вас интересует?
Оскар прямо оторопел. Он не предполагал, что не сможет избавиться от навязчивого сопровождения в самих поисках.
— Судьба Янтарной комнаты, — не зная, что соврать, промямлил он.
— Прошу следовать за мной, — ответил майор и повел Пряникова сквозь одинаковые железные ряды в правый отсек. — Здесь все, что вам нужно. Советую надеть респиратор. Здесь непросто дышать. — Он вынул из кармана черный намордник. — Если что, я на посту. Буду ждать вас. Пряников остался наедине со своими мыслями, респиратором и рядом книг под литерой "Я". "По здравому рассуждению, проникнуть отсюда незаметно в раздел “Б” или “Г” — то есть в начало библиотеки — не получится. Придется и впрямь заняться Янтарной комнатой. Сказал бы уж чтонибудь про Гитлера или Геббельса, все было бы ближе", — злился на себя Пряников.
Первое, что обратило на себя внимание, оказалось справочником под названием "Виды янтаря, используемые в создании Янтарной комнаты". На плотных страницах были приклеены тонкие срезы различных камней. Сияющие на ярком свете, в подземелье они больше производили впечатление желто-оранжевых мутных пластин. По соседству с фолиантом находилась сравнительно свежая брошюра "План реконструкции Янтарной комнаты Московского Кремля", датированная 1990 годом. Какой еще план реконструкции? Откуда она здесь? И где она? Все эти мысли, перебивая друг друга, налетели на Оскара. Открыв брошюру, Пряников и в самом деле обнаружил детальный план с описанием переустройства Янтарной комнаты, но нигде при этом не уточнялось ее местонахождение. Дальше — больше. Пожелтевший сборник фотографий хранил в себе карточки с изображениями Сталина и Берии в Янтарной комнате. Значит, ее сохранили, вернули из немецкого плена, не разобрали на куски в баварском замке Геринга и не переправили в Аргентину. Следующая фотокарточка уже демонстрировала Сталина, Трумэна и Черчилля на том же фоне. "Когда они успели?" — думалось Пряникову.
Постепенно его захватил азарт, и он начал фотографировать все своим почему-то неконфискованным при входе айфоном. Но самой последней в ряду стояла книжка с простым названием "Янтарная комната: с момента создания до наших дней", выпущенная тиражом двадцать пять экземпляров в 2012 году. Удивлению Пряникова не было предела: на ее первой странице в Янтарной комнате были запечатлены Владимир Путин, чуть в стороне от него — Дмитрий Медведев и офицер ВМФ с (ядерным, судя по всему) чемоданчиком. И подпись — "Перед инаугурацией Президента, 7 мая 2012 года". Напротив литеры "Я" располагался шкаф с литерой "Ф". Из него неаккуратно выпирал том с названием "Фердинанд Франц". Фигура несостоявшегося престолонаследника АвстроВенгерской империи со студенческой скамьи интриговала Пряникова. Проверив, что за ним не наблюдают, Оскар достал том. В нем содержалась подробнейшая биография эрцгерцога, включающая в себя его переписку и карту путешествий. Отдельно в конце тома на зеленой бумаге находились его письма, ответы на которые были выполнены на именных листах с гербом императора Николая Второго. Конечно, многие могли слышать о славянофильских взглядах эрцгерцога, женатого на дочери чешского графа. Но не до такой же степени! Переписка с Николаем Вторым была на французском, который Оскар еще не до конца забыл и пытался всячески практиковать при случае. Поэтому понять, о чем шла речь, было несложно. Так вот, российский император в своих письмах предупреждал Фердинанда о большом недовольстве германского вермахта усилением его позиций и вполне возможных угрозах жизни наследнику больного Франца Иосифа в связи с этим. Но самым интересным оказалось прикрепленное в конце расследование убийства Фердинанда, которым, судя по отчету, занималась тайная полиция Российской империи. Выводы, к которым пришли сыщики, поражали воображение: по их данным, убийца эрцгерцога, член террористической группы "Млада Босна" Гаврила Принцип, действовал не столько из личной ненависти к австрийской монархии или великосербского патриотизма, сколько… по приказу германской военной разведки, снабжавшей его порывистую натуру деньгами и опиумом. С этим связано в том числе то обстоятельство, что Принцип не был предан скорому суду и закончил свою жизнь в австрийском лагере за несколько дней до падения монархии. Согласно отчету, Германия была заинтересована в переделе колоний, а Фердинанд был выбран удачной мишенью, чье убийство должно было стать поводом для начала мировой войны: в силу своего желания придать чехам статус третьего столпа Габсбургской империи он угрожал разрушить соподчиненный союз Берлина и Вены, в котором последняя играла роль ведомой. Австрийский наместник в Боснии генерал Потиорек, сотрудничавший с абвером, помог сделать все для удачного покушения, говорилось в отчете.
Пряников снова достал телефон и начал фотографировать. В этот момент послышались шаги: в книгохранилище вошли еще два человека. Причем голос одного из них оказался хорошо знаком Пряникову — он принадлежал коллеге куратора из соседнего управления, с которым Оскар был неплохо знаком, — Александру Бронестальевичу. Затаившись в своем углу, Оскар боялся вздохнуть, обнаружив себя перед ним. "Только бы Иван Захарович не узнал, — промелькнуло в голове у Пряникова, — за такое ведь по головке не погладят". А если уволят куратора, то карьера Пряникова пойдет коту под хвост. "И зачем мне все это?" — подумал Пряников, когда Бронестальевич проходил своим уверенным шагом через два ряда от его закутка. Но, не задержавшись в этом зале, он ушел сквозь незамеченную Пряниковым дверь, которая тут же за ним закрылась. "Мистика, да и только. Сколько же здесь анфилад?" По подсчетам Оскара, он уже должен был находиться где-то под Домом Пашкова.
Вернув том Фердинанда на место, он заторопился к выходу, как вдруг оказался рядом с литерой "Г". Решив не упускать такой шанс, он стал искать. "Громыко" — "Гроссман" — "Грибоедов" — "Гитлер". "Грозный", как ни странно, на полке отсутствовал. Оглядевшись, достал последний том "Гитлера". Открыв с конца фолиант, наткнулся на следующие строки: "По данным кубинских коллег, Г. вместе с женой Е. Браун погиб в результате автокатастрофы 10 мая 1962 года неподалеку от г. Мар-дель-Плата (Аргентина). Кабриолет, в котором они ехали, занесло на крутом повороте, в результате чего он врезался в скалу и взорвался. Проведенная экспертиза ДНК подтвердила подлинность останков. Они захоронены на закрытом кладбище недалеко от имения ”Ангостуро”, в котором и проживали последнее время". Холодный пот прошиб Пряникова, и он даже забыл о том, что хотел поскорее уйти, чтобы не попасться на глаза Бронестальевичу.
Перелистывая страницу за страницей, он лихорадочно читал о том, как 22 апреля 1945 года на самолете легендарного аса люфтваффе Эрика Хартмана фюрер вместе с ближайшим окружением вылетел из окруженного Берлина на балтийский аэродром Северной Померании. Там уже ждала подводная лодка, переправившая их в Испанию к другу Франко. Из испанского порта Кадис на трех груженных золотом рейха океанических субмаринах делегация фашистов во главе с фюрером и присоединившимся к нему автором сценария бегства Мартином Борманом отправилась к берегам Аргентины. Затопив по пути бразильский теплоход, случайно обнаруживший всплывавшие субмарины, они были встречены подлодками ВМФ Аргентины и сопровождены в порт Калетаде-лос-Лорос. Их встречал на красной дорожке почетный караул, которому был дан приказ развернуться на сто восемьдесят градусов в момент схода на берег важных гостей. Встречавший фашистов генерал отвез их в резиденцию Хорхе Антонио — крупного предпринимателя, близкого Хуану Перону. Там их уже ждали новые паспорта и служебные удостоверения полномочных советников диктатора. По эскизу баварской резиденции "Орлиное гнездо" в Андах на границе с Чили была построена его точная копия. Чуть позже в этих местах появилась таинственная "колония Дигнидад", живущая по своим правилам и не подчинявшаяся официальным властям вплоть до начала 1990-х.
Точность архитектурной копии замка доходила до того, что, как и в Баварии, все окна резиденции выходили исключительно на сторону заката. Обслуга, набранная из местных индейцев, отбиралась по принципу хорошей исполнительности и полного отсутствия образования — таким образом, никто из них даже понятия не имел, кому прислуживал. Здесь же приводилась секретная стенограмма Потсдамской конференции, в которой содержался вопрос Сталина лидерам стран-союзников: где Гитлер? На закрытом совещании с вождем народов Жуков прямо говорил, что не располагает сведениями на этот счет.
Ошарашенный Пряников фотографировал каждую страницу архива. В нем нередко встречались фотографии и подлинные документы. На фото позировали располневший, с сединой и без своих фирменных усиков Гитлер, его — кровь с молоком — жена и ничуть не изменившийся Мартин Борман, о местонахождении которого никто не знал. Так потихоньку в голове Оскара начинала формироваться мысль прославиться изданием секретов Спецхрана для широкого читателя.
Разобравшись с Гитлером, он продолжил свой путь к литере "Б". И перед заветным томом "Библ. И. Грозного" обнаружил нетолстую папку "Богров Д.". Киевлянина по той же бабушке, его также интриговала история убийства Столыпина. Ну не мог просто так рядовой студент-эсер, пусть и сексот, пристрелить могущественного премьерминистра империи, справедливо считал он. Начав по привычке с конца, он столкнулся с выводами, о которых иногда догадывался сам. Дмитрий (Мордко) Богров был еще в 1905 году во время обучения в Мюнхенском университете завербован немецкой разведкой. Через нее он получал деньги, взрывчатку и указания, кого взорвать. Урожденный ненавистник Российской империи, он с радостью и большой ответственностью подошел к такому сотрудничеству. Для того же, чтобы войти в доверие к киевской охранке, он периодически "сливал" ей различную мелочовку из своих заказов. Все это делалось ради главного — возможности войти в число тех, кто сможет беспрепятственно приблизиться к монаршим особам и первым министрам Российской империи. Из них главным раздражителем для Германии на тот момент был именно Столыпин как человек, всерьез задумавший технологическое обустройство России. Он и был выбран в роли мишени еще за месяц до того трагического дня. Сфотографировав эту страницу, Оскар перешел к заветному тому "Библиотека Ивана Грозного". В нем подробнейшим образом описывалась вся история либерии вплоть до наших дней. Но нигде не было указано ее местонахождение. В лихорадочном поиске Оскар даже не заметил, как сзади к нему подошли. Дружеское постукивание по плечу и вкрадчивый голос обнаружили в подошедшем Александра Бронестальевича.
— Привет. И ты здесь? Какими судьбами? За те две секунды, что разворачивался, Пряников вначале покраснел, затем побелел и выронил прямо на ноги Бронестальевичу содержимое папки.
— Осторожнее, Ося. Ничего не порвалось? Здесь каждый листок на учете. Ничего не выпросишь у этих книжных крыс. Давай помогу. И он присел на колени и стал собирать с пола разлетевшиеся листки. Ошарашенный Пряников вначале даже шелохнуться не мог, чем вызвал недоумение старшего коллеги.
— Ты вообще мне помогать собираешься? Или мне тут одному за тобой убирать? — полушутяполуугрожающе произнес Бронестальевич.
— Да-да, конечно! Сейчас-сейчас. Спасибо вам, — заторопился Пряников. — Как ваши дела? — не придумал ничего лучше, чем спросить его.
— Нормально, — улыбнулся Бронестальевич. — Искал библиотеку Ивана Грозного? — посмотрел он на папку. — Зачем тебе?
— Исследование готовим. По русским библиотекам. В рамках подготовки ко Дню славянской письменности и культуры, — быстро нашелся Оскар.
Он уже успел на ходу придумать легенду, которая может остаться незамеченной даже в том случае, если Бронестальевич спросит об этом куратора. Они действительно каждый год к 27 мая презентовали профильное исследование, доказывающее древность корней и родословную русской культуры.
— Не там ищешь, — заговорщицки улыбнулся Бронестальевич. — Библиотека — вон там, — показал он глазами на дверь, из которой, по-видимому, только что вышел. — В комнате для особых совещаний. Еще с советских времен там стоит. В октябре 1941-го, когда все считали, что Москву сдадут фашистам, Сталин повелел перенести в нее секретный штаб Государственного Комитета Обороны. Окормлялся там византийским наследием, так сказать. Он тогда вообще многое пересмотрел в своей жизни. Стал больше чтить традиции. Даже в православную грузинскую церковь на Соколе пару раз тайно ездил. А в библиотеке с тех пор все важные совещания проходят. Только вот Горбачев с Ельциным ее игнорировали, от того здесь такое запустение и осталось. А сейчас все в рабочем состоянии! Осталось только у Януковича пару десятков томов забрать — остатки библиотеки в Межигорском монастыре, что был раньше на месте его нынешней резиденции. Но думаю, что теперь он нам как миленький сам все принесет, — подмигнул своим единственным зрячим глазом Бронестальевич. Помог поставить том на полку и пошел дальше. — Ты заходи, не стесняйся, я еще тебе и не то расскажу! — Крепко пожал руку и вышел.
Мысли Пряникова были в явном смятении. Он задыхался от полученной за последние полтора часа информации. Не зная, что делать, быстрым шагом направился к выходу. Морозный февральский воздух вернул его к реальности. Голова отчаянно пыталась переварить прочитанное и услышанное. Получалось плохо. Боясь что-либо забыть, Пряников чуть не бегом пустился на работу. Надстроенный четвертый этаж в бывшем доме Волконского на Воздвиженке служил мозговым центром Лаборатории. Коллеги были в разъездах, поэтому можно было заняться анализом увиденного. Откупоренная бутыль айвовой сербской ракии — подарок нового премьер-министра Сербии — форсировала мыслительные процессы, приводя их в гармонию с несовершенством мира. Мысли выкристаллизовывались одна за другой: написать статью, организовать исследование, нет — провести расследование. "Забытые архивы". "Сенсации из кремлевских подземелий". "Архивированная история". Да, но как раздобыть их копии? Скачать на ноутбук фотографии с айфона. Где-то обрезано, слишком мелко, очень мало света. Нет, это не выход. Нужно еще раз попасть в Спецхран и сделать профессиональные копии всех интересных документов! Только как?!
Знаменитый московский издатель In memoriam Алексей Петров вдумчиво вчитывался в гранки пряниковского расследования. "Иосиф Леках “Открытые архивы. У нас была другая история”". Пряников не решился публиковать их под собственной фамилией, позаимствовав для этого фамилию прадедушки. Петров заинтересованно листал страницы и пару раз даже одобрительно хмыкнул. Они были давно знакомы: еще в студенческие годы Оскар часто заглядывал в это издательство, считавшееся в тот момент, пожалуй, одним из самых культовых мест богемной Москвы. Но с тех пор пролетело уже более десяти лет, за которые многое поменялось. Закрыв последнюю страницу, издатель поднял голову.
— Вот что я тебе скажу, дорогой. — Петров так общался со всеми, даже малознакомыми ему авторами. — Все, о чем ты здесь пишешь, — безумно интересно. Это настоящая сенсация, основанная, судя по всему, на реальных документах. То, о чем нам говорили долгие годы с официальных трибун, оказалось ложью, выдумкой, фарсом.
Настоящая история, как и следовало ожидать, руководствовалась совершенно иными мотивами, зависела от иных обстоятельств. Твое расследование — серьезный шаг по обнародованию настоящих фактов. Некоторые о чем-то догадывались, судачили на кухнях. Но вот так — публично и с доказательствами — об этом говорится впервые. Это будет невероятная реклама. Возле конторы, рискнувшей издать эту книгу, ежедневно будут проходить митинги с требованием прекратить глумиться над историей. Десятки различных организаций и движений — от православных хоругвеносцев до Императорского дома Габсбургов — будут требовать сатисфакции. Будут поданы десятки судебных исков. В том числе по новой статье "Переписывание истории", предполагающей уголовную ответственность, как в 1937-м. В итоге через пару недель наше издательство лишат лицензии и закроют. Реклама обернется ликвидацией. Ты хороший парень, у тебя еще все впереди. Но пойми — мы не осилим этих последствий. Сейчас нашему издательству весь этот эпатаж уже не по карману. Прошли те времена…
Петров закрыл папку, встал и, не глядя в глаза Пряникову, отдал ее. Потом машинально пожал руку и вышел, оставив Пряникова наедине с собой и книжным магазином. Все надежды, лелеемые Оскаром, в которых он уже купался в лучах славы, больших гонорарах и зарубежных презентациях, рушились прямо на глазах. Конечно, у него было еще несколько знакомых издателей, которым он мог предложить свое расследование, но все-таки больше всего рассчитывал именно на Петрова и его In memoriam.
Собравшись с духом, он вышел. Дойдя по скользкому тротуару до машины, он вдруг ощутил на своей спине пристальный взгляд. Его обладатель не считал нужным прятаться. Высокий, коротко стриженный мужчина лет под сорок в черном пальто стоял метрах в десяти от Пряникова и открыто наблюдал за ним. Воспользовавшись паузой, Пряников решил было подойти к нему, но тот неожиданно быстро сел в машину и уехал. Не желая впадать в конспирологическую истерию, он сел за руль и набрал номер следующего по списку издателя. "Две амфоры" считались привилегированным издательством, близким окружению Президента. Его издатель, родом из Петербурга, был доверенным лицом Президента на последних выборах. В издательстве периодически публиковались придворные писатели и политологи. При этом там же публиковались и деятели либерального толка, зачастую предпочитающие политической последовательности размер гонораров. Пряников знал издателя "Двух амфор" по своей работе. Периодически привозил ему очередную халтурку по внешнеполитической тематике. Раньше этим занималось другое издательство — "Азия", но внутриполитические вихри последних лет смели его с лица отечественной книжной торговли. Использование служебного положения в личных целях в такой деликатной работе, которой занимался Пряников, никогда не было для него проблемой. Действительно, очень сложно определить, где заканчивается пространство личных отношений и начинается служебная конфиденциальность. Правда, из-за этого ему периодически попадало. Более верткие дельцы не раз входили в доверие Оскару лишь за тем, чтобы выведать у него какой-нибудь очередной инсайд. Так, однажды, после пьяных посиделок с главредом одного информагентства, чуть было не случился правительственный кризис в одной из балканских стран. Информация, которую знал ограниченный круг лиц, стала достоянием общественности. И министру внутренних дел пришлось даже подать в отставку. Сегодня же в роли искусителя предстояло выступить именно Пряникову. Запасшись бутылкой двадцатилетнего виски (за многие годы выучив назубок вкусы издателя), он отправился на север Москвы. Нежданный гость порадовал Олега Борисовича.
— Присаживайся, — покровительственно-дружеским тоном распорядился он. — Чайку-кофейку?
— А я вам тут гостинец припас, — улыбнулся Пряников, передавая хозяину кабинета бутыль с известным синим лейблом.
— Спасибо. Право, не стоит, — дипломатично принял дар издатель. — Извини, у меня сегодня много дел, так что не смогу с тобой распить этот презент. — Выражение лица обычно веселого и жизнерадостного Олега Борисовича менялось на глазах. — Оскар, нам нужно с тобой серьезно поговорить. Ты знаешь, все эти годы я очень хорошо к тебе относился. Защищал, если надо, и отстаивал перед начальством твою прыть, иногда бьющую через край. Сам был таким в твои годы, помню. Уж не знаю, в какую переделку ты влип сейчас. Но, видимо, это гораздо серьезнее всего того, что было прежде…
У Пряникова в голове началось броуновское движение "косяков" за последние полгода. Такое, правда, случалось и раньше. Он был несдержан на язык. Скромность и немногословность не относились к числу его пороков. Мог пообещать что-то кому-то в порыве и забыть об этом через час. Еще, бывало, Пряников грешил "подработками" — когда в свободное время он мог использовать наработанную за годы сеть служебно-личных контактов для третьих лиц. Иногда это приносило очень даже неплохие доходы. О колоссальных рисках, связанных с этим, Оскар предпочитал не размышлять. Но вроде бы последнее время ничего такого не случалось.
Олег Борисович наклонился ближе к Пряникову.
— Ты даже не представляешь, кто мне звонил! Честно говоря, не имею желания разбираться во всем этом. Но вот тебе мой совет — брось, выкинь из головы напрочь то, чем ты сейчас занимаешься. Я не знаю, что такое ты накопал, но по-дружески предлагаю это, если оно у тебя с собой, оставить у меня в кабинете и расстаться с ним навсегда. Потому что иначе может быть плохо. Редкий случай, когда Оскар не знал, что сказать. С минуту сидел неподвижно, переливаясь краской. Не в силах вымолвить хоть что-то, выскочил из кабинета, не попрощавшись. Со всех ног бежал вниз, к своей машине. Плюхнулся в нее, нажал на газ. Дернувшись с места, полетел к своей последней надежде, по пути набирая номер телефона старого друга Ромы — ТВ-режиссера по основному месту занятости и куратора наиболее отвязного, на грани с маргинальностью, левацкого книжного магазина-издательства "Фаланга".
Роман монтировал очередной ролик с Хворостовским для транснациональной компании по продаже дорогих конфет. Бунтарский дух Ромы потрясающим образом уживался в нем с умением зарабатывать хорошие деньги. Как обычно, он предложил Оскару приехать к нему в "Останкино". Пробираясь сквозь вечерние пробки, Оскар ломал голову, откуда все узнал Олег Борисович. Кто позвонил ему, и как этот кто-то раскусил Пряникова? Он поймал себя на пугающей мысли — что если "там" все узнали? Прощай, престижная работа, карьера и статус? Он нервно закурил. В окне проносилась бегущая Москва.
Обычно с Романом они встречались в забавном ресторанчике с хрюшками напротив телецентра. Но в этот раз Рома был сильно занят и предложил увидеться прямо на рабочем месте. Припарковав свое авто по привычке возле знакомого ресторана, Пряников заторопился к телецентру. Переходя дорогу, он вдруг заметил вдалеке спешащего наперерез утреннего лысого знакомца в черном пальто. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Оскар побежал обратно к машине. На проезжей части не было автомобилей, но внезапно вывильнувший из-за стоящего грузовика опель грязно-серого цвета стремительно набирал скорость, не оставляя другого шанса.
Удар о лобовое стекло отбросил Оскара на обочину. Перед тем, как отрубиться, он почувствовал, как какие-то пальцы аккуратно, но с силой разжимали его обхватившие рукопись руки. Ему снился потом этот сверток. Он приходил к нему и манил в светлые дали, где ему, старшему научному сотруднику Лаборатории по изучению российской внешней политики Оскару Пряникову, открывались мириады перспектив. На разных континентах улыбались поклонницы, жаждущие автографа. Ведущие мировые издания, в которых прежде было так сложно опубликовать статью о будущем российско-европейских отношений, жаждали его интервью. Новые власти нескольких среднеевропейских стран, в которых случились массовые протесты, закончившиеся правительственным кризисом после опубликования пряниковского расследования, приглашали его в качестве специального советника. Эдвард Сноуден нашего прошлого — так называли его все во сне. Проснулся он от легкого касания. Мама Оскара сидела рядом с ним у больничной кровати и гладила сына по руке. Уже через полторы недели он выписался. Доктор прописал постельный режим, но пара сломанных ребер, гематома на руке и несильное сотрясение мозга искушали выйти на улицу. По электронной почте он узнал, что больше не работает в Лаборатории, аннулирован пропуск в АП. Отмониторив Интернет по своей фамилии, он поразился тому, что нигде не прошла информация о том, что он — формально советник высокопоставленного госчиновника — попал в ДТП. Конечно же, исчезла спрятанная дома флешка с расследованием. Среди неотвеченных вызовов был и Роман, к которому он так спешил в тот злополучный вечер. Оскар решил ему позвонить.
— Привет, Ром. Тут у меня неприятность случилась, когда к тебе ехал. В общем, сбил меня какой-то опель прямо напротив телецентра. Так что извини, дорогой.
— Сочувствую, Ося. Если нужна какая помощь, обращайся.
— Да уже не надо, иду на поправку. Послушай, пожалуйста, у меня один вопрос к тебе есть. Важный. Как думаешь, если бы вдруг мы узнали о том, что вся наша история — это один большой миф и мыльный пузырь, а на самом деле все было абсолютно иначе, что-нибудь бы изменилось?
— Вряд ли. Вот послушай как раз на эту тему. Новый ролик сегодня записал. "Вкус времени — это наша память, сохранившая лучшее из того, что с нами было. Мысли, чувства и желания в приятные моменты. Для остального есть… конфеты этого урода". Аудитории нравится. Аудитории…
хм… интересно… Надо не забыть предложить это "Ауди". В общем, народу нравится, когда просто и приятно. А когда сложно и тяжело — противно. Не забывай об этом, брат. Чао, будь!
За окном заходило мартовское солнце. Серый московский снег предательски медленно таял. Весна в этом году обещала быть ранней.