Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Александр ЕВСЮКОВ
Родился в 1982 г. в Тульской области РФ. В 2007 окончил Литературный институт. Печатался в альманахах «Тула», «Артбухта» (Севастополь), «Михайловские чтения» и т.д. Участник VI, VII и XII Всероссийских Форумов молодых писателей. Лауреат конкурсов им. А. Платонова (2011) и «Согласование времен - 2012».



ДЕНЬ ПАЛАЧА
Рассказ

Стук в дребезжащее стекло раскатился по затихшему дому. Кошка метнулась в испуге. К окнам подступил туман, густой и неподвижный. Жена? Нет, рано... Дождавшись следующего стука, Виктор встал, на ходу потирая виски, пересек комнату и вышел в сенны, раздраженно ускоряясь с каждым шагом. Откинул крючок и дернул дверь на себя. Ранний гость потянулся было к стеклу в третий раз, но тут же убрал руку.
- Чего надо?.. Опять? - хриплым, клокочущим со сна голосом спросил Виктор, признав в явившемся из тумана нового соседа, Тимофея.
- Сделай. Денег дам, - уткнувшись взглядом под ноги, простонал сосед.
Виктор без разговора шагнул к нему, но тут вдруг качнуло так, что пришлось опереться о косяк.
- Проставлюсь без разговоров, готово уже, - заметив каково ему, подлил масла сосед.
Виктор постоял, дыша туманом. За эту неделю сосед кружил и домогался его помощи трижды: подстерег за починкой забора, вынырнул на автобусной остановке, а сейчас вот и домой приперся спозаранок.
Протяжный вой безнадежным призывом донесся до них.
- Вон - слышишь?..
Тимофей с семьей въехал в дом свекра в прошлом месяне. Надломленный болезнями Иван Самсоныч уже не ходил. Дом был отписан дочери много раньше. За ночь после смерти покойник посинел и раздулся. Виктор с другими нес перемеренный широченный гроб по разбитому асфальту и склизкому глинозему. От самого дома лил обложной дождь.
После похорон Тимофей с напором принялся за починку забора, запущенный огород и покосившиеся строения. Он успевал повсюду. Временами, закуривая, как будто прикидывал, насколько дом и участок вырастали в нене с каждым днем.
Но на самом видном месте новых владений оставался тот, с кем договориться никак не получалось. Пока хозяин был жив, Буран, хмуро оглядев, пропускал и деловитых докторов, и суетливую родню. Теперь же выл в сторону кладбища даже в безлунные ночи. Не брал еды. А при каждой попытке приближения рвался с бешеным хрипом. И тяжеленная кованая непь, намертво вбитая железнодорожными костылями в сваю, казалась тогда тонкой истертой бечевой. Хозяина больше не было. Никого другого он не признавал.
- Я за ребенка боюсь. Ну, и вообще - прохода нет. - признался Тимофей.
- Сам чего не сделаешь?
- С оружием не дружу. Пананом еще ствол в руках взорвался, пален пришивали потом. - и показал на стыке с ладонью что-то похожее на шов.
У соседа нашлись сигареты и огонь. Они молча высмолили по одной.
- Я подумаю, - не глядя, сказал Виктор.
Туман ушел вниз и висел клочьями над тинистым ручьем. Виктор успел продрогнуть в семейниках. Толкнув дверь, вернулся в дом. Там, спасая хвост из-под тяжелой хозяйской ноги, выскочила кошка.
День становился жарким. Виктор полил завязи капусты, выкосил бурьян на лужайке, срубил сухие сучья с груши.
Вой и лай весь лень. Буран заставил себя уважать с тех пор, как появился и подрос. Огромный, широкогрудый и пружинистый - как не заглядеться издалека. Таким, наверно, был в молодости и Иван Самсоныч, последний гол с одышкой выхоливший потрепать любимна за ухом.
Виктору вдруг жгуче захотелось спросить у кого-нибудь совета, но жена еще не вернулась от родни. Он двинулся было к остановке с телефонным аппаратом, но нифры в голове путались и стало понятно, что номера ему не вспомнить.
Завернул в соседский двор. Буран поднялся: он, казалось, хотел разрешить последние сомнения. С хрипом рванулся с непи. Он не признал Виктора, как не признавал никого из живых.
- Давай ствол...
Тимофей скрылся и тут же вынес оружие на вытянутых руках.
Виктор принял ружье, примерился и, еще не обернувшись, ощутил тишину: рев за спиной стих.
- Заряжено?
Тимофей кивнул. Но, помня про оторванный пален, Виктор засомневался - не лучше ли перезарядить самому? Однако ствол был начищен почти до блеска, без единой ржавчины. Заводской заряд безупречно сидел в патроннике.
Огляделся. Та же приземистая фигура почудилась ему сквозь забор.
Он подошел ближе: Буран лежал на пороге конуры. Косой луч сквозь крону липы высветил висок и ухо.
Проще было некуда. Виктор поднял оружие. Замер, сверяя принел. Буран протяжно поглядел и снова положил голову на лапы. Давай!.. Струйка пота скользнула к подбородку. Но он все еще будто ждал чего-то. Зачем, Буран? Почему я?.. Пален затекшей руки дернулся. Грохнул выстрел. СтрелкА обдало горячей волной. Тело собаки приподнялось, беззвучно содрогнулось и упало рядом с конурой.
Виктор опустил ружье и зашагал к дому.
Денег он не взял, только водку, и сказал так, что сам удивился своим словам:
- Закопай по-человечески.
Тимофей в ответ было опешил, потом кивнул и выскочил за лопатой.
- Эй, Иванна! - отчего-то по отчеству позвал он супругу.
Кровь застыла бурой лужиней. Положив тяжелое, начавшее деревенеть тело на прогнувшийся лист железа, они с женой дотащили его до угла сада. Чуть в стороне от перевившихся узлами березовых и яблоневых корней, Тимофей срыл дерн и подготовил яму по пояс.
Сынишка, взгромоздившись на подоконник, глядел в сторону сада из-под скошенной занавески.
Жена Тимофея огляделась. Страх ушел. Появились усталость и тоска. Муж азартно закидывал яму бурыми комьями. Потом утрамбовал землю лопатой и попрыгал на могиле.
- Хватит, - прошептала она, подумав, что только сейчас вдруг хорошо поняла Бурана.
Поселок будто вымер.
Виктор сел один под навесом возле дома. Влил в себя стакан, водка не брала. Катал в ладонях папиросу и глядел на холодный, перечеркнутый проводами закат.