я всего лишь проездом просишь ты у камней прощения
и кажется от их терпеливого молчания
тебе на мгновение становится лучше
я всего лишь проездом допиваю свой кофе целую любимую
второпях записываю несколько мыслей вот и все ухожу
я всего лишь проездом
сажаю деревце ласкаю ребенка вот и все
я всего лишь проездом (разве не видно?!)
выкуриваю сигарету и хотел бы (если можно)
прожить иллюзию до конца
потому что это моя иллюзия
посмотрите как она сильно ко мне привязалась
оставшись одна я уверен она пропадет
а жаль
так говоришь ты камням

во всех почти твоих посланиях
ко мне в пути стираются слова
остаются лишь некоторые: камень нож забвение змея…
(всякий раз их порядок меняется)
и лишь перечитывая изумленно замечаешь
что змея
сделав несколько ошеломляющих движений на белой бумаге
падает замертво и только в хвосте еще некоторое время позвякивает
словно колокольчик
сахара
нож глубоко вонзается в землю и сразу же задыхается
в собственной ржавчине
камень раскалывается на десятки кусков
но подумать только: части становятся намного больше
самого камня
слово забвение…
что же еще я хотел вам сказать?

идет дождь как в сотнях стихов о дожде
и уже несколько дней ты пытаешься
расшифровать по-другому тоску
и тебя удивляет что гласные и согласные
друг с другом не спорят
(ни даже в словах вражда и ненависть)
тебя почти раздражает
слепой ход часов
и как цвета теряют достоинство
перед лицом осени
это состояние вещей
наводит на тебя безумную тоску
берешь трубку и безотчетно набираешь
алло по какому номеру
еще можно найти ре-революцию?

этому городу больше нечего тебе предложить
по его венам словно отрава бегут содом и гоморра (…)
в этом городе
все тяжелее быть хорошим
мечтать быть самим собой
(на тебя то и дело притязают разные типы)
и чувствуешь что у тебя уже нет даже шанса
по-настоящему сойти с ума

если ты рассеян
улицы могут тебя затерять в ночи
у их названий противоречивые значения
или хуже того они кажутся лишенными смысла
в любой момент
этот город могут выиграть
или проиграть в карты
потому что он лишен всякой связи
с неподвижными звездами
и лишь тайком репетирует
роль исчезнувшей забытой крепости

этот город (с его большими
или малыми бедами)
твоя судьба в которую ты веришь

отбиваю стихи на печатной машинке
и куски слов разлетаются во все стороны:
на стены на письменный стол на книги
словно брызги крови из зарезанного петуха
мечущегося вокруг колоды

отбиваю стихи на печатной машинке
и гласные согласные (как хорошо что я
вовремя отказался от знаков препинания!)
оседают толстыми слоями
все более толстыми
стены потолок едва различаются
окна уже не видно
дверь почти не разобрать
комната становится меньше
все меньше

отбиваю стихи на печатной машинке
до тех пор пока вещи вокруг меня
не сливаются в одно целое:
стены слова окно слова дверь
потолок слова печатная машинка письменный стол
слова книги слова слова

теперь напрасно станет кто-то
пытаться найти разницу
между вещами в комнате
и мной

от одной чашки кофе к другой
небольшая зарядка
и медитация

сигаретный дым носится из одного
угла бара в другой
словно сенсация

нам подают город
в кубиках сахара
и мы благочестиво
бросаем их в чашки с кофе
радуясь их сходству
с мечтательными адскими котлами

эта ночь была вырвана
из календарей
улицы растирают
тайком перекрестки

уже поздно
и доедают остатки

где-то слышен первый трамвай
как молитва
на устах умирающего
и апокалипсис
снова отложен

твоя комната дымит как пепельница
в которой догорают остатки ангелов
чувствуешь хромающие по небу звезды
где-то в ночи груди любимой
будто безумные ржут

грех долго сторонился времени
на краю мира
каин снова убивает авеля

ты в отчаянии
тебе уже не вырваться из варварского танца призраков
скоро (хорошо это знаешь)
ты рухнешь на пишущую машинку
успев набить несколько букв
которые составят последнее слово
без смысла

твоя тщеславная печаль
ни одну осень еще не развернула вспять
и лихорадкой не охватила тюремную стену

печаль эта всегда с тобой
тем что на фотографиях
тем что спасительно теряется в толпе
или тем что изгибает девичьи
браслеты из воя волков

твоя печаль читает из рильке
иногда умирает вместо актеров
на вожделенных сценах голливуда
или безумно влюбляется в эммануэль

печаль эта спит без сновидений
с замкáми бастилии под головой

королей уже не интересует твоя собачья жизнь
тот факт что моссад
уже не подбрасывает тебе на пути красивых женщин
приводит тебя в замешательство:
неужели ты так деградировал?
неужели твое серое вещество уже не содержит
важных секретов?..

сегодня тебе никто не дает ни гроша
никто не зовет тебя выпить по пиву
бывшие поклонники тебя позабыли
уже не просят тебя сочинять им торжественные гимны
теперь твои мысли это зыбучие дюны
в дикой пустыне
и твои сожаления лопаются
будто шарики во время первомайского карнавала

ты словно безумный скиталец
собравший дороги в клубки-клубки
у варикозных ног

время от времени (ритуальными жестами)
он отрывает от ботинок
кусочки прогнившей кожи
и дает им поесть

дороги всеядны
они совершенно неприхотливы

будто целую вечность стоишь
в застрявшем между этажами лифте
с собой у тебя лишь газета
купленная в киоске на углу

ты десятки раз нажимал на сигнальную копку
и столько же раз тебе никто не ответил
даже не знаешь
что происходит на улице в мире
есть ли еще жизнь
губит ли смерть
где твои друзья
где твои враги
(ну а эти по какому праву тебя позабыли?!)

тоска больнее смерти
множество раз перечитал ты газету
купленную когда-то
каждую статью каждую фразу
затем прилагал огромные усилия
чтобы все все позабыть
и спустя некоторое время с тем же воодушевлением
снова взяться за чтение

так ты немного смягчал тоску
одиночество грусть

события которые несколько лет назад
ты считал банальными незначительными
(признаешь: ты был большим прагматиком)
сегодня тебе кажутся жизненно важными захватывающими
и даже стоимость газеты напоминает тебе
о суматохе былой жизни…

ты спасен! лифт заработал
жмешь на кнопку выходишь на улицу

вот дерьмо! говоришь
бросая газету в ближайшую урну