– Лидия, вы не только писатель, но и редактор. Долгое время возглавляете интернет-журнал "МОЛОКО". А когда, для чего был создан журнал, какие цели он ставил и добился ли их? Сколько интересных авторов вы открыли?
– "МОЛОКО" – журнал русской традиции. В прошлом году в стенах Литинститута мы отметили его 15-летие. Это самый старый журнал консервативного направления, созданный в новейшее время. Он родился "между делом" на лекции в Литинституте, его придумали прозаики Наталья Алексютина (теперь собкор "Учительской газеты" в Санкт-Петербурге), Юрий Горюхин (ныне главный редактор "Бельских просторов"), Виктор Боченков (филолог, исследователь старообрядчества), поэт Михаил Бондарев (литературный редактор журнала "Золотая Ока"), а оргподдержку в интернете нам оказал Вячеслав Румянцев, создатель "Хроноса". Как видите, все люди из этой "могучей кучки" состоялись, а некоторые дали жизнь другим литературным изданиям. Все наши авторы, без сомнения, люди интересные, иначе бы мы их не печатали.
Перечислить имена не представляется возможным – это сотни писателей. Основополагающие принципы этики и эстетики "МОЛОКА" – красота, честность и национальная полезность. Много лет без шума мы занимаемся этим проектом. Это не удовольствие, не тщеславие, не выгода, не расчёт, а часть нашей жизни, не главная, но обязательная.
– "МОЛОКО" размещается на портале "Хронос", и иногда не совсем понятно, какие материалы относятся к вашему журналу, какие – к другим изданиям. А почему до сих пор не открыли своего сайта? Сейчас ведь это не так трудно...
– Практически в одно время с "МОЛОКОМ" нами был создан проект "Русское поле" – содружество литературных журналов в Сети. Мы приглашали сюда тех, кто по разным причинам не присутствовал в "Журнальном зале". В основном здесь собраны провинциальные издания, но есть и столичные – "Русская жизнь" (главный редактор Юрий Нечипоренко), "Роман-газета" (Юрий Козлов), "Парус" (Ирина Гречаник), "Голос эпохи" (Елена Семёнова). На пространстве "Русского поля" у каждого журнала есть своя интернет-грядка, у "МОЛОКА", например, домен moloko.ruspole.info. Так что свой сайт у нас есть, а участие в большом литературном проекте обеспечивает нам хорошую посещаемость.
– Вы нередко помогаете молодым писателям, что называется, выводите их в люди. Это по зову сердца хочется помогать талантам, когда вокруг бездарности пробиваются сами?
– Думаю, что редактор любого литературного издания кого-то продвигает и кому-то помогает – в силу своего статуса и возможностей. Я люблю литературу, слово, и когда нахожу что-то близкое сердцу, то везде с этим бегаю, ношусь. И необязательно это молодой писатель. Я всем, например, советую роман Зои Прокопьевой "Своим чередом". Это очень серьёзная вещь.
Или – одно из моих недавних увлечений – историко-публицистические книги Игоря Шумейко. Замечательный слог, "густота" мысли, юмор. Приятно читать автора, заставляющего думать. К этой же категории относится книга петербургского профессора Николая Ильина "Трагедия русской философии". Естественно, что не я "открыла" Ильина, а он мне много что открыл! Роман Вячеслава Щепоткина "Крик совы перед концом сезона", уверена, прочитает вся наша политическая элита – описывая развал СССР, автор весьма убедителен.
– Ваша гражданская позиция не может не раздражать литбоссов с либеральными взглядами. А вы никогда не пробовали смягчить риторику? Ведь карьеры многих писателей вырастают из компромиссов. Некоторые умудряются двух маток сосать и ничего...
– Те, кто "сосёт двух маток", наверное, считают, что они всех обманули, обошли, чего-то достигли. Я их не осуждаю: значит, эти люди по-другому не могут жить, силёнок не хватает. Но я всё-таки на иных основах воспитана. Есть писательская карьера, а есть путь призвания – это разные вещи! Слово требует всего человека, без остатка, без компромисса. Хотя в жизни, мне кажется, я человек мягкий и уступчивый.
– На портале "Журнального зала", объединяющего многие "толстые" журналы, я нашёл только одну вашу публикацию – это "Новый мир" за 1998 год! Как так получилось? Вы же активно работающий писатель, публицист. Вот я смотрю, в "ЖЗ": у Романа Сенчина 73 публикации, у Евгения Попова – 46, у Сергея Шаргунова – 21, а у вас...
– Я не биограф названных писателей и не хочу комментировать их путь к известности. Наверное, бывают любимцы судьбы, перед которыми все редакционные двери распахиваются настежь. О себе же могу рассказать следующее. В "Новом мире" меня напечатал Руслан Тимофеевич Киреев, на литинститутском семинаре которого я училась. Тогда же, в 1998 году я решила развить успех – позвонила известному критику, сотруднику "Литгазеты": "Хочу напечатать у вас рассказ". Отвечает: "Присылайте". Отправила. А в ответ: "Рассказ хороший, поставим, только попросите какого-нибудь известного писателя, чтобы он сопроводил публикацию 2–3 фразами напутствия". Спрашиваю: "Можно это будет Валентин Сорокин, для меня его мнение очень авторитетно, значимо?" Но слышу испуганное: "Ни в коем случае! У нас газета либеральная".
В общем, я ничего не стала посылать и стала печататься в изданиях, где мне не ставили условий "с кем дружить" и какие имена упоминать. Я публиковалась там, куда меня звали: в "Москве", "Нашем современнике", воронежском "Подъёме", "Авроре", "Алтае" и многих других региональных журналах. Надеюсь, мой пример воодушевит молодёжь: как видите, чтобы состояться, необязательно ломать себя, "падать в ноги" к либеральным законодателям мод. Более того, эта история меня так разозлила, что отчасти подтолкнула к написанию совершенно неполиткорректной книги "Тайна поэта" – о жизни, о призвании, о судьбе писателя.
Прошли годы. "Литературка" стала другой, и я совершенно естественно влилась в ряды её авторов. Время работает на терпеливых. И нынешняя газета, кстати, в хорошем смысле либеральна – она принадлежит всем писателям, независимо от их идеологических пристрастий. А вот прежняя, когда каждая фамилия отслеживалась, чтобы "не пущать" патриотов, была примером либерального террора в литературе.
– А ваши книги насколько хорошо продавались и продаются? Есть ли у вас свой читательский круг и каков он? В чём его отличие от, допустим, читательского круга Бориса Акунина?
– Не могу судить о книгах Бориса Акунина, я его не читала. Широкой публике я больше известна как публицист, поскольку печаталась в тиражной периодике. Мои публицистические книги "Русь в ожидании варягов", "Государственное управление в России в 2000–2012 гг.: модернизация монетизации", "Природа русского образа" вышли в питерской "Алтейе". Если бы их никто не покупал, издатель бы их не печатал, верно?! А премию Дельвига я получила за сборник рассказов "Три власти".
Каждый рассказ, статью я пытаюсь написать максимально честно, "изо всех сил". Надеюсь, что читатель это чувствует.
– Вы ведь и в прозе консерватор. А говорят, что русская классическая проза умерла. Что умер роман. Что нужно писать небольшие повестушки и называть их романами, а бессвязные отрывки выдавать за рассказы, и вот тогда о тебе заговорят прогрессивные критики...
– Наша либеральная критика очень любит литераторов с недостатками: можно описывать "горб", "косоглазие", "хромоту", а если перед тобой "парализованный", ну, тут вообще раздолье для рассуждений! Из этого инвалидного материала выводится концепция, вот, мол, как время уродует личность, художник – зеркало, в коем отражаются свинцовые мерзости жизни.
Извините, а где иррациональность творчества? Где преодоление? Где стремление к гармонии? У нас было время в русской литературе, когда одновременно творили три писателя мирового масштаба – Достоевский, Тургенев, Толстой. Или – позже – Чехов, Бунин, Толстой. Что, в XIX веке или в начале XX время было лучше, легче? Да глупость это! Жизнь всегда тяжела, только в разные эпохи – по-своему.
Я не консерватор в прозе, я – идеалист, а консерваторы те, кто сбивается в стаи, замусоривает информационное пространство своим пиаром, оправдываясь – "не нравится, не читайте".
– Кого из русских писателей вы назвали бы своим учителем и как это отразилось в вашей собственной прозе?
– На моё литературное становление сильно повлиял поэт Валентин Сорокин. Большое счастье видеть перед собой пример независимого творческого поведения, человеческого достоинства, отваги и благородства. Мне недавно журналист Ирина Ушакова прислала письмо: "Книгу Валентина Сорокина "Крест поэта" надо иметь всем, как настольную. Тогда, может быть, мы бы избежали событий, происходящих сегодня на Украине". Видите, какая оценка?! Хотя "Крест поэта" тяжело читать, трудная книга.
Ещё я люблю лирическую прозу Виктора Лихоносова, в юности плакала над его повестью о маме и навсегда сохранила в своём сердце благодарность за эти светлые минуты. И, конечно, русская поэзия, особенно Сергей Есенин, всегда со мной – и в горе, и в радости.
– Вы родом из Воронежской области, где сейчас население массово выступает против добычи никеля; доходит до силового противостояния с органами правопорядка и частными охранными предприятиями. Что должен делать в такой ситуации писатель? Что вы чувствуете и на что готовы?
– Посмотрите, сейчас на Украине идёт битва за Славянск, за сланцевый газ. Людей фактически сгоняют с земли – новые "огораживания", как в Англии при Тюдорах. Так ведь у нас в Новохопёрске – то же самое! Олигархи за спиной народа договорились о прибылях, а население, "крепостных", решили уморить, купить их жизни задешево или согнать.
Что делать писателю? Прислушаться к голосу совести и следовать ему. Если совести нет (по каким-то причинам), то прислушаться к голосу разума: кому будут нужны наши книги, если родину мы потеряем?! Моя позиция по воронежскому никелю известна, я её обозначила сразу и определённо, я её излагала в статьях, в телеэфире, в письме к президенту и пр. Мои дальнейшие шаги будут зависеть от того, услышит ли власть голос народа и голос разума.

– В начале ХХ века критики наперебой твердили, что писатель измельчал. А что можно сказать о нынешнем времени? Почему писатели перестали быть "властителями дум"?
– Литература (слово, идея) определяла, определяет и будет определять развитие общества. Любой человек живёт какими-то думами, вот и пусть проанализирует их истоки – чьи это идеи. Спрос на мировоззрение всегда велик, работы в области национального самосознания – непочатый край, художественных задач – море…
– Можете ли представить ситуацию "литература без читателя" и будете ли продолжать писать, если это станет явью?
– Извините за самонадеянность, но я без читателя (если только планетарный катаклизм не случится) точно не останусь. На мой век хватит.
– На какой вопрос вы бы хотели ответить, но я его вам не задал?
– Тот, что я часто задаю себе: "Правильно ли ты живёшь?"