Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Штудии


Владимир КОРКУНОВ



Локальный текст: к вопросу объединения биографического и исторического контекстов
 
I

История раз за разом утверждает удобную ей память, тогда как в динамике теряются образ места и — коллективная память. Если можно так выразиться, локальные тексты возвращают память истории. Таким образом, мы приближаемся к концепции мест памяти, выдвинутой Пьером Нора, который предположил, что места памяти — это места «в трех смыслах слова» — материальном, символическом и функциональном»*. При объединении игры памяти и истории формируются места памяти. Исследователь задается вопросом: «Можно ли назвать местом памяти столь абстрактное понятие, как поколение? Оно материально по своему демографическому содержанию, функционально в соответствии с нашей гипотезой, поскольку оно осуществляет одновременно кристаллизацию воспоминания и его передачу. Но оно и символично по определению, поскольку, благодаря событию или опыту, пережитому небольшим числом лиц, оно характеризует большинство, которое в нем не участвовало»**. Задумаемся, может ли город быть местом памяти? Попробуем вслед за ученым приложить к городу характеристики места памяти, как то сделано в примере с поколением. Итак: он материален по своему физическому содержанию (улицы, дома, деревья, люди и т. д.), функционален в соответствии с концепцией места памяти, поскольку осуществляет одновременно кристаллизацию памяти и ее передачу. И, наконец, символичен по определению, поскольку благодаря событиям и опыту живущих в нем поколений (и своему опыту — города), он характеризует большинство (и материальное, и не материальное), которое не было его частью. Получается, город — место памяти.
Предметом научного интереса автора данной статьи долгие годы является кимрский текст. Отметим, что Кимры как населенный пункт — сравнительно небольшие, локус — ничтожен. Коротко резюмируя итоги изысканий (см. нашу статью «Локальный текст: к вопросам методики определения локального текста малого локуса»), отметим, что, на наш взгляд, существенным при определении локального текста является целый комплекс элементов: совокупность гетеростереотипных (1) и автостереотипных (2) текстуальных воплощений локуса, имеющих не случайный характер, в которых проявляются культурные константы края (3) (или личное его восприятие), воспроизводящих образ места (4).
Однако важным, на наш взгляд, является и следующее соотнесение.

*Нора П. Проблематика мест памяти / Франция-память. — СПб.: издательство Санкт-Петербургского университета, 1999. — С. 39.
**Там же.



II

Вывод о том, что и локальный текст — место памяти, можно сделать на основании следующей цитаты Пьера Норы: «Разве всякий великий исторический труд и всякий исторический жанр не являются по определению местами памяти? Разве великое событие и само понятие события — не являются ли и они по определению местами памяти?»*. И еще: «Только те книги по истории являются местами памяти, основу которых составляет переработка памяти…»**. Разве многовековую жизнь города, его образ нельзя назвать великими, учитывая множество событий, с ними связанными, судеб, текстов? И пусть это будет локальное величие, в его основе — переработка памяти, нанизанной на историю. Происходит соединение дискурсов, создание образа — локального текста. Места памяти. Объединяя реальные исторические события, биографии его жителей и тексты — средоточия памяти — мы получаем место памяти. В этом аспекте работа над выявлением локального текста ставит перед исследователем новые задачи — помимо сбора и описания источников, необходимо знание истории места (проникновение в краеведческий дискурс) и — включение в парадигму исследования биографического компонента. Проделав данную работу, можно приблизиться к реализации задачи, поставленной А. Ю. Сорочаном в книге «Тверской край в литературе: образ региона и региональные образы»: «На основе анализа обширного материала следует раскрывать не историю места, а историю образа места»***.
То есть: необходимо сдвигаться от краеведческого дискурса в сторону литературно-краеведческого, что большинством краеведов игнорируется. Однако текстуализация пространства, захватывающая в настоящее время все новые регионы страны, должна способствовать выправлению ситуации и концентрации внимания именно на образе места (при этом отметим, что история места сама по себе — важна, но если она становится самоцелью — обедняется представление о локусе). Важный нюанс: образ места наилучшим образом отражает потребности региона, тогда как история места фиксирует исключительно событийный ряд. В этом также проявляется важность локального текста.

*Нора П. Проблематика мест памяти / Франция-память. — СПб.: издательство Санкт-Петербургского университета, 1999. — С. 43.
**Там же.
***Сорочан А. Ю. Тверской край в литературе: образ региона и региональные образы. — Тверь: Издательство М. Батасовой, 2010. — С. 6.



III

Объединение анализа текстов с биографическим и историческим контекстами позволяет избавиться от их замкнутой самоцельности и рассматривать локальный текст в более многомерном пространстве. И он «оживает», как обретают новые черты биографические разделы и исторические экскурсы. Только в совокупности рассмотренные части складываются в единую, демонстрируя, в нашем случае, — образ Кимр. Отметим, что Кимры бывшее село, ставшее городом в 1917 г. и насчитывающее к моменту исследования менее 50 000 человек населения (в отечественной практике до этого не проводилось всестороннего исследования настолько незначительного локуса). Очевидно, что определение констант «кимрских парадигм» было в известном смысле условным, поскольку весь корпус текстов оказался сравнительно небольшим — первейшими задачами значилось собрать и описать максимальное число репрезентативных текстов, связанных с Кимрами.
Зачастую игнорируемое включение в описание текстов местных авторов (например, «красноармейских поэтов периода ликбеза») не менее важно, поскольку в большинстве случаев они (авторы) доказывают тезис о соотнесении провинции литературной с провинцией географический (раскрытый, например, в статье В. А. Кошелева «О “литературной” провинции и литературной “провинциальности”, нового времени»*), вследствие этого — и вторичности, и «домашности»** — продуктивный литературоведческий анализ их текстов представляется невозможным. В совокупности они предстают как «своя семья» (живущие в своем пространстве и по своим, в том числе литературным законам): «Этот феномен “пестрого” и внутренне противоречивого единения разных людей — деталь только русская и только провинциальная»***. В определенном смысле это соотносимо с локальным текстом, являющимся феноменом «пестрого» и внутренне противоречивого единения разных, но не людей, — текстов. Однако они, бесспорно, становятся частью локального текста, если учесть соотнесение его с местом памяти; оправдывают тем самым свое появление (для истории — они обладают безусловной значительностью, тем более — для памяти места).
Все перечисленное (и ряд других выводов, оставшихся за рамками данной статьи) приближает и к следующему выводу: художественное осмысление места в отрыве от художника (автора) неполноценно. Как несостоятельна и разработка одного биографического контекста: «краеведы, обращаясь к биографии писателя, собственно литературной части не касаются вовсе, либо решительно отделяют биографию от творчества»****. На наш взгляд, литературная часть и биографический элемент должны изучаться одновременно — параллельно или методом взаимопроникновения, — дополняя друг друга и — оживляя образ места. А. Ю. Сорочан обращает внимание на «пропасть между краеведением и литературой»*****.

*Кошелев В. А. О «литературной» провинции и литературной «провинциальности» нового времени // Русская провинция: миф — текст — реальность. Сост. А. Ф. Белоусов, Т. В. Цивьян / Под ред. В. Н. Сажина. — М., СПб, 2000. — С. 37-55.
**Там же. С. 49.
***Там же. С. 47.
****Сорочан А. Ю. Тверской край в литературе: образ региона и региональные образы… С. 10.
*****Сорочан А. Ю. Тверской край в литературе: образ региона и региональные образы… С. 10.



*   *   *

В книге «Петербургский текст русской литературы» В. Н. Топоров отмечает: «Петербург Петербургского текста еще и  учителен, и он как раз и учит, что распад, хлябь и тлен требуют от нас духа творческой инициативы, гения организации…»*. Полагаем, тезис об «учительности» может быть отнесен ко всем локальным текстам, поскольку, познавая населенный пункт, выявляя его образ, исследователь учится у него, и эта учеба — совершенно иных масштабов, нежели учеба на человеческих ошибках и поведенческих шаблонах. Образ — одушевляет и в известном смысле «очеловечивает». И, как каждая «биография», в нашем случае, духа, — учит.

*Топоров В. Н. Петербургский текст русской литературы. — СПб.: Искусство-СПБ, 2003. — С. 66.



Владимир Коркунов — поэт, критик. Родился в 1984 году в городе Кимры Тверской области. Публиковался в журналах «Знамя», «Дети Ра», «Юность», «Вопросы литературы», «Арион», «Зарубежные записки», «Урал», «Волга», «День и Ночь», «Литературная учеба», «Крещатик», «Homo legens» и др. Член Союза журналистов России, Союза писателей XXI века.