Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Станислав Ливинский, «А где здесь наши?»
М.: «Воймега», 2013

На солнечной поляночке
Чему-то очень рад
Сидит кузнечик маленький
Коленками назад.
Он рад, что светит солнышко,
Что зреет виноград,
Что он такой зелененький
Коленками назад.
Фольклор

Книга Станислава Ливинского «А где здесь наши?» вышла в московском издательстве «Воймега» (2013 г.).

Гадай на зернышках созвездий.
Мети палас. Вари мне каши.
Я так люблю, когда мы вместе
во всем домашнем.

Я так люблю, когда в халате
рукою машешь мне в окошко;
когда ты одеваешь платье,
и трется кошка;

когда в хоккей играют лихо
по телеку и, оторвавши
взгляд от шитья, ты спросишь тихо —
а где здесь наши?

Вопрос, вынесенный автором в заглавие книги и поставленный перед читателем, можно отнести к одному из самых главных вопросов сегодняшнего поколения сорокалетних. Растерянному поколению. Оно еще помнит устои, царившие во времена его детства, но уже привыкает к тем, которые только-только начинают формироваться. По крайней мере, пытается привыкнуть. Одна из основных движущих сил — смирение. Не анархические настроения, которые питали его каких-то пару десятков лет назад, а именно смирение, приходящее в момент обессилевания. Вера в светлое будущее совсем не греет. Да и как-то надоело уже просто верить. Хочется чего-нибудь нормального здесь и сейчас.

Бог на последнем этаже
печется о моей душе.

Вроде бы нормальное имеется, но это какое-то ненормальное нормальное. Ко всему прочему, навязчивый страх: а вдруг, через пару-тройку лет объявят о том, что все, чем живем в настоящем, за что боремся, чем дышим — в действительности — эфемерно, обманчиво, лживо. Ведь подобное было не раз на скромной памяти сорокалетних. Вот и стоят они, растерянные ильи муромцы перед камнем на распутье, непонимающие «А кто здесь наши?». Все куда-то бегут, куда-то зовут. Там одно обещают, а там — другое.

Холодный чай. Вишневое варенье —
оса завязла. Косточки в руке.
Последняя строка стихотворенья
в двух вариантах справа на листке,
как будто бы обзавелася тенью
и что-то замышляет в уголке.
(…)
И снова дом, холодный чай, варенье;
вишневое варенье, чай и дом.
Нехитрое, казалось бы, плетенье —
вязать строку рифмованным узлом.

Поэтому настоящего нет. Жизни в настоящем нет. Само по себе оно есть, конечно, но только в качестве смотровой башни, с которой удобно рассматривать прошлое. Эдакая высокая виртуальная конструкция, со всех сторон подпираемая осточертевшим своей правильностью бытом. Диван, газета, футбол в телевизоре, любящая жена. Все это мило, тепло, сработано, как говорится, на века, неизменно, обыденно, повседневно и, стало быть, мало интересно. Ценность составляет прошлое — то, чему уже никогда не повториться. Подойдешь к открытому окну, посмотришь на солнце, и его пристальный свет ослепит, открыв просторы второму зрению — воспоминаниям. Не мальчики кровавые, но буквы, слова, строчки, стихи. И все такие лучащиеся, добрые, надежные, складные. Слезы умиления так и хлещут, а губы складываются в глупую улыбку. Поплачешь малость, отойдешь от окна и снова — диван, газета, футбол в телевизоре и любящая жена.

Смотрел, но все куда-то не туда…

Иногда случается желание заглянуть в другое окно — выглянуть из него. Там нет никакого солнца, сплошные облака, больше похожие на сгустки дыма, поднявшегося над железобетонными трубами, которые, подобно фаллическим символам, выпирают из металлических штанов урбанистической культуры. По абсолютно прямым дорогам ходят абсолютно прямые люди — биологические продукты. Это вам не окно в старую добрую матушку Европу. Это окно в будущее. Естественно, такое желание случается «иногда» и только для того, чтобы не пропадала тяга всматриваться в свое прошлое. Некий допинг, дополнительный стимул оставаться на месте, не торопиться. Даже если идешь вперед — по естественной необходимости, в магазин за хлебом, к родственникам на день рождения — голова твоя повернута в обратную сторону. Помните, в детской песенке советской эпохи рассказывалось о тяготах и лишениях кузнечика, который уродился на свет божий с коленками назад? Так вот здесь другой вариант. Коленки, как положено, гнутся в направлении поступательного движения, а голова повернута в противоположную сторону. Один раз оглянулся, тебя сфотографировали, и ты остался навеки вечные с затылком вместо лица.

Мальчик думал про светлое завтра
и мечтал, как и все, космонавтом,
чтобы к звездам своим улететь.
Но окончил вечернюю школу,
пристрастился к вину и глаголу,
и пошло…

Пока не определил для себя — хорошо это или плохо. А стихи — честные, да. Однообразные, как пейзаж в окне, застывшие в растерянности, простые, почти мудрые и честные.

Дмитрий АРТИС