Роман-«оскорбление» «Бог перекрестных дорог» писался автором долго. Неизбежно уходящая жизнь, реальные и выдуманные события, минувшие эмоции и переживания послойно отливались в бронзу текста, не единожды результат переплавлялся, менял структуру, приобретая рельефность и должную жизнеподобность прошлого. И, наверное, роман можно было бы отнести к многочисленной постмодернистской литературе, по мнению режиссера Кшиштофа Занусси характеризующейся неразличением добра и зла, если бы не изначальное авторское понимание, оценка, сочувствие и даже сострадание правым и неправым поступкам и проступкам многочисленных действующих лиц. Право на ошибку и возможность ее исправить есть у всех.
По ходу романа персонажи как бы попеременно выходят на авансцену сюжета и солируют, выделяясь из общего хора голосов, а после исполнения партии, в тексте это, как правило, отдельная глава, растворяются в массовке, уступая место очередному солисту. Изменчивое состояние героев, выстраивание романа из повестей-новелл отсылает внимательного читателя к классике итальянского Ренессанса «Декамерону» Бокаччо, калейдоскопичность их устремлений и судеб напоминают «Жизнеописание» Вазари, безысходность — сродни атмосфере в «Бедных людях» Достоевского, лихость и бесшабашность — перекликается с рассказами Бабеля.
Непростые судьбы шиты белыми нитками, явные и неявные ограничения смешны, но не преодолимы даже для действующих лиц, носящих птичьи фамилии. Обещанная сладкая жизнь — чайная ложка сахара, растворенная в синем море. Полночные страхи — реальность. Другой жизни нет. Ростки иного в романе дефектны и косноязычны. Но попытки обрести вместо шарахающихся теней «котлованного», платоновского языка новую речь и зрение терпеливы и настойчивы. Оболочки разрушаются, антигерои превращаются в героев, побуждаются к действию и победе в другом времени, где нет места не им, не держателям мертвых душ.
Автор романа не только замечательный писатель, но и прекрасный художник. И, погрузившись в роман, нетрудно услышать и представить зримо, как в безветренный день, сквозь тяжеловесный, безнадежный, нестерпимый степной зной, из полуоткрытой двери кабака на отшибе доносится до горечи знакомое пение тургеневского певца — щемящее, упорное, вольное и окрыленное.
Авангард, как явление в искусстве, чаще соотносят с началом прошлого века. А существует ли авангард в современном искусстве, с немыслимым ранее разнообразием направлений, применяемых техник и технологий? Если понимать авангард как противоположность «академизму», причем в любую эпоху, то он существовал всегда и является необходимым условием развития искусства. Другое дело, что сейчас следует считать академизмом — реализм, фигуратив, исторический авангард, применение классических техник и материалов, актуальное искусство? Все это, и многое другое — современное! — искусство. Оно существует, успешно развивается, видоизменяется. Очевидно: для того, чтоб современное искусство и дальше развивалось, в нем должны существовать и работать оппозиции. В широком смысле, точно так же, как они работают в политике и экономике, с поправкой на субъективизм искусства и индивидуализм художника. Роман А. Н. Лозового  это подтверждает со всей очевидностью.