Постоянно приходится читать и слышать, что нынешнее российское государство возвращается к советской тоталитарной идеологии. В основном – от наших либералов, которые всё не устают декларировать необходимость западного пути для России, её приобщения к системе координат европейской демократии. Будто бы Россия хотя бы намёком когда-то показала, что способна развиваться по "нормативам" демократии западных стран. Надо сказать, что о возврате к советскому прошлому время от времени радостно-патетически твердят и удивительные люди, которые полагают брежневский застой апофеозом комфорта и всеобщего благоденствия.
На протяжении без малого полутора десятка лет Владимир Путин систематически говорит о естественной необходимости вызревания современной российской государственной идеологии. Можно предположить, что одно из главных, если не главное, такого рода рассуждение присутствовало на Валдайском пленарном заседании в сентябре 2013 года. По его словам, национальная идея не появится, если государство не станет над этим работать, самоустранится. Именно это, по мнению Путина, происходило в 1990-е годы, и было выгодно той части национальной элиты, которая "предпочитала воровать".
Россия, по словам Путина, не может двигаться вперёд без культурного и духовного самоопределения. При этом ей не подходят три типа идеологии. Первый из них – идеология советского времени, от которой общество ушло навсегда. Второй – монархизм и фундаментальный консерватизм тех, кто идеализирует дореволюционную Россию. Наконец, третий тип идеологии, неприемлемый для России, – это западный ультралиберализм.
Итак, среди трёх неприемлемых для России идеологий на первое место поставлена идеология советского времени, как это ни больно сознавать и апологетам "брежневского развитого социализма", и нашим бурным либералам, размахивающим флагами в связи с неистощимым протестом по поводу якобы "возврата России к советскому тоталитаризму".
Очевидно, что современной России на всех уровнях чужд повсеместно навязываемый в качестве господствующей установки в советское время воинствующий атеизм. Между прочим, крайней точки собственной несостоятельности "российский коммунизм" достиг именно при Брежневе, потому что массовое лицемерие стало основополагающим поведенческим принципом – своего рода практической методологией наряду с теоретической – марксизмом-ленинизмом и воинствующим атеизмом.
Если ещё раз коснуться насколько любимой некоторыми, настолько и мнимой, параллели брежневского СССР и современной России, то следует сказать, что Брежнев со своим политбюро, руководствуясь идеологией "пролетарского интернационализма", по крайней мере, в геополитическом ракурсе проиграл практически всё, что можно было проиграть. В 1979 году Брежневым вместе с Сусловым и Устиновым начата многолетняя война в Афганистане, унёсшая тысячи жизней наших солдат и офицеров, обескровившая моральный потенциал государства. И в итоге задачи этой кампании, мягко говоря, не были решены. В 1967 и в 1973 годах политбюро конкретно поддержало арабские страны в войнах с Израилем. И поддерживаемая СССР сторона дважды потерпела сокрушительное поражение. Ввод советских войск в Чехословакию в 1968 году явился в том числе результатом и принципиальных провалов в советско-чехословацких отношениях.
Россия же за последние 15 лет остановила кровопролитную войну в Чечне, вышла победителем в южно-осетинском противостоянии с Грузией под предводительством Михаила Саакашвили, после прихода на Украине нелегитимной власти посредством народного референдума вернула в свой состав исконно российские земли Крыма.
Вроде бы некоторые современные процессы в России можно воспринимать как продолжение традиций Российской Империи с её тремя столпами – православием, самодержавием и народностью. Но наряду с основным вероисповедованием России – православием теперь огромная структурообразующая роль отведена трём другим традиционным религиям коренных народов: исламу, иудаизму и буддизму. А единовластие сильного президента в условиях адекватной такому единовластию конституции, между прочим, принятой называвшей себя либеральной и демократической – ельцинской властью, если кто и отождествляет с самодержавием с его передачей короны по наследству, так только те, кто безумно этого отождествления не хочет или, напротив, безумно его желает. Что же касается народности, то на смену исключительно доминирующей роли русского народа в сегодняшних условиях системообразующим является народ российский, представленный вместе с самым многочисленным русским народом всеми другими коренными народами страны. Другой аспект: современная Россия продолжает страдать от коррупции, но ей вовсе неизвестно такое зло России царской как сословное неравенство или повальная неграмотность.
20 января 2014 года "Коммерсант" сообщал: "На новогодние каникулы чиновники и единороссы ушли с домашним заданием: руководство Кремля и партии "Единая Россия" вручило губернаторам и партийцам литературу для проведения зимних вечеров. Как рассказали региональные чиновники и партийцы, среди подарков из Москвы – "Философия неравенства" Николая Бердяева, "Оправдание добра" Владимира Соловьёва и "Наши задачи" Ивана Ильина. Предполагалось, что зимние каникулы властная вертикаль посвятит изучению часто цитируемых президентом Владимиром Путиным философов и публицистов". Опустим эпатажный тон сообщения и сосредоточимся на сути изложенного – на том, что лица, работающие в российской власти, сейчас читают выдающихся русских религиозных мыслителей – Владимира Соловьёва,Николая Бердяева и Ивана Ильина, каждый из которых внёс свой мощный вклад в апологию Русской идеи (понятия, автором которого в 1887–1888 годах был Владимир Соловьёв). Русской идеи, с которой неразрывно связаны искания и чаяния Eвгения Трубецкого, Василия Розанова, Вячеслава Иванова, Самуила Франка, Георгия Федотова, Льва Карсавина и других ярких представителей первой половины XX века.
При этом Путин во время своего второго президентского периода неоднократно цитировал, в том числе в ежегодных посланиях к Федеральному Собранию, Ивана Ильина. При президентстве Путина Антон Деникин, философ Иван Ильин и писатель Иван Шмелёв были перезахоронены в России. Надгробия на их могилах были установлены на личные деньги Владимира Путина. В Россию был передан архив Ивана Ильина. Президент приводил, например, такие слова Ильина: "Государственная власть имеет свои пределы... И все творческие состояния души и духа, предполагающие любовь, свободу и добрую волю, не подлежат ведению государственной власти и не могут ею предписываться... Государство не может требовать от граждан веры, молитвы, любви, доброты и убеждений. Оно не смеет регулировать научное, религиозное и художественное творчество... Оно не должно вторгаться в нравственный, семейный и повседневный быт и без крайней надобности стеснять хозяйственную инициативу и хозяйственное творчество людей". Ильина не раз цитировали и другие российские политики. В частности, на него ссылался и Владимир Устинов, когда был генпрокурором: "Россия есть величина, которую никто не осилит".
Вот ёмкий, но не нуждающийся в комментариях фрагмент из работы Ильина "Что сулит миру расчленение России" (1950): "И вот, когда после падения большевиков мировая пропаганда бросит во всероссийский хаос лозунг "Народы бывшей России, расчленяйтесь!", то откроются две возможности: или внутри России встанет русская национальная диктатура, которая возьмёт в свои руки крепкие "бразды правления", погасит этот пробельный лозунг и поведёт Россию к единству, пресекая всё и всякие сепаратистские движения в стране; или же такая диктатура не сложится, и в стране начнётся непредставимый хаос передвижений, возвращений, отмщений, погромов, развала транспорта, безработицы, голода, холода и безвластия..." Трудно оспорить то, чему мы являемся свидетелями в последние четверть века и то, что мыслитель узрел за 40 лет до начала событий.
При этом и в биографии, и в методологии Ивана Ильина есть безусловно уязвимые для вызревания современной российской общенациональной идеи черты. В статье "О фашизме" (1948) Ильин писал: "Выступая против левого тоталитаризма, фашизм был, далее, прав, поскольку искал справедливых социально-политических реформ. Эти поиски могли быть удачны и неудачны: разрешать такие проблемы трудно, и первые попытки могли и не иметь успеха. Но встретить волну социалистического психоза – социальными и, следовательно, противо-социалистическими мерами – было необходимо. Эти меры назревали давно, и ждать больше не следовало. Наконец, фашизм был прав, поскольку исходил из здорового национально-патриотического чувства, без которого ни один народ не может ни утвердить своего существования, ни создать свою культуру".
И, наконец, у Ивана Ильина присутствует фундаментальное и одновременно актуальное расхождение и с Достоевским, и с Владимиром Соловьёвым, и с Николаем Бердяевым. Не вступая в прямую полемику с ними, Ильин, тем не менее, определённо высказался против "христианского интернационализма", понимающего русских как "какой-то особый "вселенский" народ, который призван не к созданию своей творчески-особливой, содержательно-самобытной культуры, а к претворению и ассимиляции всех чужих, иноземных культур". ("Путь духовного обновления")
Главной целью Ильина было обоснование русского здорового национализма и патриотизма, понятых, однако, не как глобально-исторические, а как исключительно духовно-культурные явления.
В последнем декабрьском 2013 года Послании президента Федеральному собранию вновь не обошлось без обращения к русской религиозной философии ХХ века – говоря о консерватизме, Владимир Путин привёл слова Николая Бердяева: "Смысл консерватизма не в том, что он препятствует движению вперёд и вверх, а в том, что он препятствует движению назад и вниз, к хаотической тьме, возврату к первобытному состоянию". Слова из книги "Философия неравенства" (1923), точнее из пятой её главы "О консерватизме".
Именно в "Философии неравенства" Николай Бердяев писал: "Смысл консерватизма – в препятствиях, которые он ставит проявлениям зверино-хаотической стихии в человеческих обществах. Это стихия всегда шевелится в человеке, и связана она с грехом...
Консервативное начало само по себе не противоположно развитию, оно только требует, чтобы развитие было органическим, чтобы будущее не истребляло прошедшего, а продолжало его развивать".
Симптоматично, что журналист либерального направления Сергей Пархоменко в декабре 2013 года подметил: "Путин, цитируя Бердяева, даже его не читал, даже не понимал смысла высказывания Бердяева". Так вот – очень даже понимал, потому что как раз Бердяев, в отличие от ранее цитируемого президентом Ильина, мыслит Россию не только специфическим национально-культурным феноменом, а особенным идеологическим явлением на глобальной сцене государств и народов, открытым для мира и, согласно природе своей, на мир влияющим. И здесь уместно вспомнить, что на апрельской ежегодной пресс-конференции (2014), проходившей по следам присоединения Крыма и во время волнений на юго-востоке Украины, Путин принципиально отверг возможность установления Россией "железного занавеса", обозначив его сугубой принадлежностью канувшей в прошлое советской эпохи.
Бердяев, не отказываясь от измерения русской идеи как основы для Всеединства, способного спасти, исправить и преобразить мир – в ключе философии Владимира Соловьёва, в то же время отчётливо заявил о существовании собственных национальных, духовно-метафизических интересов России, что в его понимании является главным итогом развития отечественной мысли. В 10-ю главу своего фундаментального труда "Русская идея", вышедшего в 1946 году, Бердяев поместил и Петра I, и декабристов с Радищевым, Белинского и Пушкина, Достоевского и Гоголя, славянофилов и Тютчева, Вл. Соловьёва, Толстого, Герцена, Розанова, Чернышевского, Писарева и Ленина, Кропоткина и Бакунина, Михайловского, Леонтьева, Фёдорова, культурное возрождение Серебряного века. Принципиально, что во всех них (и в славянофилах, и в западниках, и в народниках, и в анархистах, и даже в нигилистах) Бердяев видит глубоко своеобразное проявление Русской идеи как некоего начала, связывающего Россию с мирозданием и позволяющего определить критерии для воплощения её места и предназначения во всемирной истории.
И если Владимир Соловьёв закладывает в "Оправдании добра" и "Трёх разговорах" представление о грядущем Всеединстве, которое, по нему, немыслимо без света восточного христианства, то Бердяев, переживший торжество атеистического коммунизма и, как и Иван Ильин, высланный из Советской России в 1922 году, двигается в этом направлении ещё дальше – предметно мотивируя глобальное предназначение России особенностями её истории, православия, самого народа, государства, территории, даже климата и, что чрезвычайно существенно, особенностями её великой культуры.
Подзапретные в СССР Николай Бердяев и Иван Ильин цитируемы ныне российской властью.
Эти мыслители, как и другие выдающиеся представители русской культуры конца XIX – первой половины XX века, размышляли о предназначении России на Земле и в мироздании, и их бесстрашный поиск истины ими же именовался Русской идеей, которая по сути стала синонимом реальной, а не мнимой русской ментальности нашего времени, а значит и синонимом России.
И ещё один очень важный аспект – именно для тех, кто "генерировал" Русскую идею, не характерны националистические фобии. И это, например, явственно прослеживается во взглядах Владимира Соловьёва на еврейское Единобожие. В статье "Когда жили еврейские пророки" (1896) Соловьёв усматривает отличие еврейской религии от всех других не в отвлечённой идее, но в исконном живом сознании и чувстве того, что национальный Бог Израиля есть Бог всемирный, Бог силы и правды.
У Ивана Ильина при всей его сосредоточенности на сохранении русской национально-патриотической стихии неизвестно ни одного негативного высказывания по отношению к другим народам, в том числе к евреям. Потому что Русская идея как таковая возникла от стремления осмыслить и обозначить русский путь как одно из глобальных начал во всей цивилизации авраамического монотеизма, а не как казённо-охранительная идеология, прописанная в кабинетах Победоносцева или Пуришкевича. Тем более, не как кодекс строителя коммунизма.
И одна из зримых антитез современного мира – противостояние вызревающих национальных идей ценностям всемирного либерального правового регламентированного позитивизма, уже прошедшего свой пик, а потому склонного нивелировать целые народы, государства и религии. И в этом смысле современный усталый от абстракции либерализм, скорее, склонен на уступки коммунизму, воинствующему язычеству, биологическому нацизму (Западная Украина) и даже фашизму, нежели приверженцы естественной и терпимой национальной идеи, произрастающей из духа, веры и традиций конкретного живого народа.  И настоящая национальная идея – не застывшая конструкция, а свободно выбранный и постоянно обогащаемый многотрудный путь того или иного народа по направлению к всеобщему Свету в конце тоннеля.