СЛОВА ИЗ СЕРДЦА
ВЕСЁЛЫЙ, НЕПРИКАЯННЫЙ И ГРЕШНЫЙ
СТАНСЫ
Рядовым Великой Отечественной
и рядовому Евгению Лукину
и рядовому Евгению Лукину
Он шёл, румяный, словно колобок,
Ему смеялись вишни и черешни,
И даже Бог ему толкался в бок,
Весёлый, неприкаянный и грешный.
И девушка весёлая была,
Она плыла, как облако сырое,
Над миром, и рассеивалась мгла –
А думала она о Домострое.
О том, чтобы без всяких без затей
Кормить и мужа, и свекровь скупую,
Чтоб нарожать им праведных детей
И в ночь уйти, прекрасную, любую.
А смерть была прекрасна, как лубок,
Как орден твой на ветхой гимнастёрке, –
Тащи её в гремучий коробок,
Как щучку злую в жестяном ведёрке.
Живи, дружок, – пусть этот мир убог,
Ружьё твоё в воспоминаньях прежних,
Засунь портянку ржавую в сапог –
А ангелы поют, хоть бей, хоть режь их!
Неважно – Сталинград, иль Курск, иль Брест,
Всё исчезает в памяти дырявой,
Жена твоя поставит тихий крест
Над этою могилкою корявой.
Ну что ж, лети, мой милый голубок,
Над небом грозным и над миром здешним,
Стреляй, коль сможешь, в сумерки эпох,
Которые всё слаще и потешней.
А рядом трупы, кровь, а рядом Бог,
Пытающийся спрятаться в валежник
От пуль, и ты, который не был плох,
В земле покоясь горестной и нежной.
Живи и там, мой славный рядовой,
И пусть ты не со мной, я не с тобою,
Но смерти продолжается конвой,
Иначе называемый судьбою.
А смерть была прекрасна, как лубок,
А жизнь всё веселей и неизбежней –
Тащи её в гремучий коробок,
Чтоб оказаться вечности прилежней.
Ну что ж, лети, мой милый голубок,
Над небом грозным и над миром здешним,
Стреляй, коль сможешь, в сумерки эпох,
Которые всё слаще и потешней.
А рядом трупы, кровь, а рядом Бог,
Пытающийся спрятаться в валежник
От пуль, и ты, который не был плох,
В земле покоясь горестной и нежной.
Ему смеялись вишни и черешни,
И даже Бог ему толкался в бок,
Весёлый, неприкаянный и грешный.
И девушка весёлая была,
Она плыла, как облако сырое,
Над миром, и рассеивалась мгла –
А думала она о Домострое.
О том, чтобы без всяких без затей
Кормить и мужа, и свекровь скупую,
Чтоб нарожать им праведных детей
И в ночь уйти, прекрасную, любую.
А смерть была прекрасна, как лубок,
Как орден твой на ветхой гимнастёрке, –
Тащи её в гремучий коробок,
Как щучку злую в жестяном ведёрке.
Живи, дружок, – пусть этот мир убог,
Ружьё твоё в воспоминаньях прежних,
Засунь портянку ржавую в сапог –
А ангелы поют, хоть бей, хоть режь их!
Неважно – Сталинград, иль Курск, иль Брест,
Всё исчезает в памяти дырявой,
Жена твоя поставит тихий крест
Над этою могилкою корявой.
Ну что ж, лети, мой милый голубок,
Над небом грозным и над миром здешним,
Стреляй, коль сможешь, в сумерки эпох,
Которые всё слаще и потешней.
А рядом трупы, кровь, а рядом Бог,
Пытающийся спрятаться в валежник
От пуль, и ты, который не был плох,
В земле покоясь горестной и нежной.
Живи и там, мой славный рядовой,
И пусть ты не со мной, я не с тобою,
Но смерти продолжается конвой,
Иначе называемый судьбою.
А смерть была прекрасна, как лубок,
А жизнь всё веселей и неизбежней –
Тащи её в гремучий коробок,
Чтоб оказаться вечности прилежней.
Ну что ж, лети, мой милый голубок,
Над небом грозным и над миром здешним,
Стреляй, коль сможешь, в сумерки эпох,
Которые всё слаще и потешней.
А рядом трупы, кровь, а рядом Бог,
Пытающийся спрятаться в валежник
От пуль, и ты, который не был плох,
В земле покоясь горестной и нежной.
* * *
Сергей ВАСИЛЬЕВ |
Ночь, Луна. Цветочные сны,
Сводящие порой с ума.
Жаль, что далеко до весны,
Хорошо, что идёт зима.
Ласточка, девочка, нелегко
Эту мёрзлую землю пахать.
Принц твой призрачный далеко,
Ему бы порхать и порхать.
А тебе глядеть на эту луну –
Желчь в печёнке и кровь у рта.
Дай-ка лучше к тебе я прильну,
Чтоб не пялилась на крота.
Сводящие порой с ума.
Жаль, что далеко до весны,
Хорошо, что идёт зима.
Ласточка, девочка, нелегко
Эту мёрзлую землю пахать.
Принц твой призрачный далеко,
Ему бы порхать и порхать.
А тебе глядеть на эту луну –
Желчь в печёнке и кровь у рта.
Дай-ка лучше к тебе я прильну,
Чтоб не пялилась на крота.
* * *
Родина – это когда ты
Сажаешь картошку или цветы,
Нянчишь чужого ребёнка и ждёшь,
Когда пойдёт радостный дождь.
Родина – это корова. Печаль легка,
Если парного хватает всем молока –
Ребёнку, кошке, тебе, другим дитям,
Я их тоже никому не отдам.
Родина – это не смерть с косой,
А босая крестьянка с острой косой,
Пришедшая на луг, чтоб не брови сурьмить,
А чтоб тебя накормить.
Сажаешь картошку или цветы,
Нянчишь чужого ребёнка и ждёшь,
Когда пойдёт радостный дождь.
Родина – это корова. Печаль легка,
Если парного хватает всем молока –
Ребёнку, кошке, тебе, другим дитям,
Я их тоже никому не отдам.
Родина – это не смерть с косой,
А босая крестьянка с острой косой,
Пришедшая на луг, чтоб не брови сурьмить,
А чтоб тебя накормить.
Сергей ВАСИЛЬЕВ,
г. ВОЛГОГРАД
г. ВОЛГОГРАД
* * *
Валерий КАПРАЛОВ |
Земля согрета строчкою поэта.
А Слово в сердце начинает путь
из тьмы веков и до вершины света,
чтобы с вершины в бездну заглянуть,
где бесится земное отраженье,
и каждый всяк толкует о себе,
как о вершине Божьего свершенья,
а сам смиренно шествует в соБес.
Ты хлеб насущный всюду собирая,
и о надсущном помнить не забудь –
известно, открывают двери рая
слова, что в сердце начинают путь.
А Слово в сердце начинает путь
из тьмы веков и до вершины света,
чтобы с вершины в бездну заглянуть,
где бесится земное отраженье,
и каждый всяк толкует о себе,
как о вершине Божьего свершенья,
а сам смиренно шествует в соБес.
Ты хлеб насущный всюду собирая,
и о надсущном помнить не забудь –
известно, открывают двери рая
слова, что в сердце начинают путь.
Валерий КАПРАЛОВ