Иногда мне кажется, что я одна такая… единственная и неповторимая. Что под синим небом нет никого, такого же неповторимого… среди четвероногих, двуногих и даже безногих. Ведь я улитка. И я взяла на себя… взяла на себя что-то такое, чего бы никто… чего бы никогда…
О Господи, как трогательна эта трепещущая прозрачная зелень!..
Ползу куда-то… в никуда… Просто ползу и чувствую на спине то, что взвалил на меня Ты, Господи, — мой дом! Мою крепость! Мою тяжелую, но дорогую ношу… такую тяжелую!.. и такую дорогую!.. И ползу я, Господи, оставляя след… И этим Ты выделил меня среди остальных. Ползу со своей тяжелой и дорогой ношей и оставляю за собой след, и все знают — что здесь проползла я и оставила блестящий и тонкий, едва заметный след… веселый и печальный в то же время.
А наверху повсюду небо. Большое и синее. Я способна увидеть только малюсенькую его часть, потому что не могу поднять голову… только глазами ворочаю изо всех сил, но получается смотреть не вверх, а вперед, вдаль, и вижу только скопившуюся синеву, надо мной же шелестят ветвями огромные деревья, и летают птицы… Но солнце… Господи, велико бремя, возложенное Тобой на мои плечи! Так велико, что вот-вот меня раздавит… И ведь сколько всего я не видела, не ощущала, всего того, что есть там… где нет меня.
О том, где находится солнце, приходится лишь догадываться… определять по длине и густоте теней… и еще — иногда я нахожу в лужах осколки красного диска и воспламенившиеся облака.
Мне хочется сказать тебе все, Господи! Именно сейчас, когда сверху опустилась огромная полоса золотистого света, я прижимаюсь к земле, затаив дыхание и укутанная теплым туманом, и ощущаю Твое присутствие в самой непосредственной близости от меня… может даже, в этих поблескивающих каплях росы.
Грешна я, Господи!..
Даже не знаю, с чего начать…
Я улитка, и на то Твоя воля. По велению Твоему ношу на спине мой собственный дом. Или, может, все то — что люди называют родиной? Вот не понимаю я, Господи, если эта самая раковина — мой дом, то, выходит, все, что вокруг — родина, но, если она, раковина, — родина, так ведь остальное — вселенная? И неужели в этой огромной вселенной я оставляю хоть какой-то след? И разве это не удивительно и не навевает легкую улыбку?..
Господи! Я знаю, что должна не ропща нести свою ношу! Не ропща, с легкостью… Но иногда… прости меня, Господи, иногда такая грусть, такая тоска охватывает душу, что хочется вылезти из вечных недр моей раковины и помчаться прочь, затеряться в пространстве, устремившись ввысь, в бесконечную и всепоглощающую синеву, забыться и забыть про дом, где-то вдалеке утопающий в ароматной куче сырых листьев.
Однажды…
Видишь, Господи, я ничего не скрываю…
Однажды я так и сделала… Стояла лунная ночь — затаившаяся, соблазнительная, странная, полная таинственных звуков и шорохов. Я смотрела на луну, медленно покачивающуюся на темном дне лужи посреди травы и камешков. Она будто призывала меня пойти побродить по свету, узнать другой мир… То там, то здесь, словно драконы, хлопали крыльями летучие мыши, и ужасающим голосом кричала сова в глубокой, страшной тьме, а я вместо того, чтобы укрыться — не знаю — в доме ли, на родине или в себе, почувствовала безумное и непреодолимое желание бежать от всего этого… Ну, разве не смешно, Господи? Улитка и вдруг непреодолимое желание бежать…
Но оно, это желание, охватило мое сердце с безудержной силой! И мне даже захотелось шумно и с демонической силой полететь, как летучая мышь и врезаться в полную странного свиста и леденящего душу совиного переклика тьму… Хотя почему же тьму? На гладкой и отливающей чернотой поверхности лужи плавала луна, и ее бледный свет делал все вокруг похожим не притихшее и печальное кладбище… Туда мне и хотелось, Господи, — в компанию странных колеблющихся теней, непроходимую чащу неизвестности… неизведанный водоворот приключений!
Но на спине… на моей спине стоял дом, дарованный мне Тобой, мой удел, за который я держусь так же, как он — на мне!..
Где-то, далеко или близко, кипела сумасшедшая ночная жизнь… Полная дикого рева, страстного воя, бешеного рычания и даже напряженной, трепещущей тишины. Вот на что я хотела променять уют, воздвигнутый на моей спине еще при сотворении мира! Думала свои мысли, колышущиеся как оборванные пряди паутины… Думала, что убегу… далеко, очень далеко! Туда, где все увижу, все почувствую! Где перевернусь на спину и посмотрю на небо, луну, звезды, и по моей груди пробегут огромные тени черных летучих мышей, и я увижу, как сорвется с неба звезда и, взорвавшись, посыплется блестящей цветной пылью… Знаешь, Господи, мне даже больше не хотелось оставлять за собой след! Пусть бы никто и не узнал, что я была здесь. Я ведь стремилась смешаться с огромными таинствами вселенной и стать хотя бы небольшой, но тоже тайной…
Понял ли Ты меня, понял ли Ты мои желания? Бежать, бежать как можно скорее!
И в то же время, со слезами на глазах думалось мне, уже столько времени я живу так, как живу, ношу на спине дарованный мне Богом, а может, присужденный в качестве наказания, этот груз, мой дом… Все, что у меня есть… а сейчас я словно предаю его…
Думалось мне, что именно он, этот дом, эта моя сладость, давит на меня, сковывает и заставляет ползти слишком медленно, но как только смогу вылезти отсюда, — тогда уже все, свобода! Полечу, помчусь быстрее ветра! Легче ветра! Главное, не оглядываться назад и не видеть оставленное и опустевшее э т о… да, это, — мой дворец, тюрьму… не видеть, как это останется печальным и без единой надежды, едва озаренное бледным лунным светом. Думала: все, я свободна!! Весь этот огромный мир теперь принадлежит мне! А я ему!! Растворюсь в нем, затеряюсь вместе с моим жалким, смешным следом! А потом — потом взойдет солнце! И я увижу уже не золотистые осколки в луже, а познаю его целиком и предамся могущественному свету… Главное, не вспоминать о т о м, что называлось моим… не иметь ничего моего… вернее — теперь все должно стать м о и м! Весь мир, вся свобода, вся жизнь и даже сама смерть во всей полноте… М о е — на этот раз будет огромным, необъятным, а не тяжелой и сладкой темницей.
Выслушай меня, Господи! Ты где-то здесь, ведь так? Совсем близко… Может, Ты весь в золотистом теплом тумане, обвивающем меня и волнующим мое сердце, или в этой прохладной и ароматной земле, к которой я прильнула всем телом…
Выслушай, Господи…
В ту лунную ночь я предала Твою волю. Медленно, крадучись вылезла я из родных недр и без оглядки устремилась вперед, на пьянящую волю!
Я ползла сравнительно быстрее и легче, чем раньше, и все, что под небом и даже само небо — все принадлежало мне! Хотелось крикнуть: Ээээй! Я здесь, я пришла!! И хотелось подставить себя под изливающийся серебром водопад лунного света и утонуть в нем… Хотелось обойти отягченный росой каждый ночной цветок и поведать, что вот она я! Я совершенно свободна!! И пока даже не знаю, где меня застанут ночь или рассвет… И вот, я уже не тащу на себе свой кров и я такая же бесприютная — как ветер или дождь…
А потом… потом я будто оказалась на большом бурном балу и потеряла голову в вихре событий, и именно тогда, когда я уже собиралась наречь свое существование по-новому, именно тогда, Господи, мне вдруг стало тоскливо, и моя спина, на которой вот-вот должны были вырасти крылья, вдруг осиротело заныла…
И я сразу как-то отяжелела, Господи. Медленно, почти придавленная к земле, я продолжила свой путь, а вокруг сыпались тонкие и блестящие, как лед, осколки моей мечты… Я задыхалась среди этой огромной свободы… И с такой неожиданностью и болью почувствовала я отсутствие моей ноши, Господи! Ее отсутствие давило на меня со всей силой, будто на мою спину навалилось нечто втрое тяжелее, и вдруг я поняла, что моя свобода как раз и заключается в моей неволе и что маленький дворец-темница порождает в душе мечты и легенды о свободе… ведь… ведь сама свобода — только ее попробуешь — одна большая тюрьма… Но вот я забеспокоилась, заметалась: где он, мой дом, как мне его найти, Господи? Найти то, что м о е… с е б я…
Передо мной ли, за мной — но сияющий под лунным лучом след, оставленный мной, мой жалкий и смешной след, показывает мне путь. Хрупкой и мерцающей нитью вьется он к моему прошлому и в то же время к будущему!.. Вот, вот мой дом!..
О, если бы ты знал, Господи, как я обрадовалась, завидев его, найдя и вернувшись в него. Вновь забравшись в родные недра и едва пристроив их на спине, я поняла, что это и есть мои крылья, несущие меня сквозь мечты.
Кажется, я все сказала тебе, Господи. Теперь я знаю, что, убежав, ничего не добьешься… только мечта убежать и значит что-то. И еще знаю, что… хотя ты сам все знаешь…
И вот я теперь ползу в изумрудную бесконечность, ползу с моей старой, старинной ношей, и я — это я… улитка.
Но когда-нибудь… опять…